Подземелье Иркаллы (СИ)

— Эхо? — предположил Руфин.
— Эхо от звука, которого мы не издавали. Не шуметь.
Лорен почувствовал, как неведомая сила, будто села ему на плечи и начала медленно сдавливать голову. Целитель резко обернулся, огляделся, ощупал плечи свои и руки, но не обнаружил ничего подозрительного. Между тем ощущения усилились.
Тогда он сжал кулаки, знакомый огонь наполнил жилы, и ощущение, что кто-то сидит на плечах, исчезло.
— Отходим… — прошептал вдруг Авдий, и лицо его приняло свирепое выражение.
Плио, находившаяся от Лорена на большом расстоянии, взволнованно оглянулась на него, стегнула коня по бокам и поехала прямо к нему. Ее светлые брови были хмуро сжаты. Короткие кудри щекотали лоб и солнцем обрамляли ее бледное от многодневных мук сердца и тревог лицо. Глаза сияли самым решительным светом, губы были сжаты в тонкую линию.
Он поехал к ней навстречу, желая загнать ее подальше за спасительные развалины.
Но тут напряженную тишь нарушил звук молниеносно рассекающего воздух легкого предмета и глухой полый стук, возвещавший о конце полета. Плио застыла, а стан ее стал прям, будто струна. Брови удивленно приподнялись, лазурные глаза широко распахнулись и заторможено заморгали. Каскад звуков повторился. Из горла девушки послышался приглушенный стон, и отряду открылись медленно увеличивающиеся на светлой рубахе темно-красные пятна, вскоре покрывшие всю грудь и живот ее сплошным гранатовым полотном.
Конь испуганно дернулся, и принцесса начала падать, но Лорен успел подхватить ее. Две длинные тонкие стрелы с разноцветными перьями на конце пронзили ее спину.
Путники что-то закричали, как один, но целитель не слышал ничего.
Он осторожно снял ее с коня, и, оглушенный, понес принцессу к развалинам, где они могли бы укрыться от града стрел, посыпавшихся на отряд с трибун.
Плио была еще жива. Она громко хрипела, и кровь страшно бурлила в ее горле, брызгами выливаясь изо рта. Кровь была везде. Она реками залила губы, залила шею, рубаху, золотистые кудри умирающей девушки, руки Лорена, по жилам своим разлившего силу свою.
— Держись, девочка моя… — шептал он, дрожащими руками расстегивая пуговицы на своей сумке. — Ты нужна мне, как воздух…
— Нужна?.. — хрипло выдохнула она, дрожа, задыхаясь. — Почему… ты говоришь это… только сейчас?
По лицу Лорена градом потекли слезы, из горла вырвались сдерживаемые рыдания. Она будто силилась что-то сказать, но веки ее тяжелели, а руки, в страшной агонии сжимавшие неуловимый воздух, начали слабеть. Кровь стала бурлить тише. Брови, страдальчески стянутые на переносице, разглаживались. Ласковый свет топазовых глаз мерк, зрачки затуманивались. Рука ее, из последних сил потянувшаяся к лицу Лорена, глухо рухнула на каменный пол.
И целитель остался один.
К западу от холма Вестейн утро выдалось на изумление тихое. Сквозь темно-кахалонговые облака проглядывала улыбающаяся лазурь. Даже Кунабула оставалась доступной для летних месяцев. Июнь был на исходе. В права вступал знойный июль.
Трен Вальдеборг медленно вышел из своего шатра в своей легкой светлой рубахе, застегнутой всего на несколько пуговиц, подпоясанный темным кушаком. На мокром плече его висело белое полотенце, в темных с сединою волосах на свету бриллиантами искрились теплые капли.
— Простудитесь, Ваше Величество! — запротестовал королевский паж, выскочив вслед за ним с теплой накидкою. — Прохладно же!
— Асит, занялся бы ты лучше ранеными, — буркнул Трен. — Дай на свежем ветру постоять, ибо жариться нам скоро в аду вечным пламенем…
Трен отстранил верного слуху и окинул округу внимательным взором.
Кунабульские холмы были покрыты светлыми лекарскими палатками, где приходили в себя раненые накануне воины. Лекари и воины, коим посчастливилось не попасть в эти палатки, суетливо бегали по лагерю. Редкий воин спокойно сидел на месте и задумчиво глядел в пустоту.
Государь Трен распорядился, чтобы потрепанная армия Эреслава Арнульва с ее высшим командованием оставалась вместе с ранеными. А как представиться возможность, спешно отступала к Аштери, а там к Керберре, если Трену не понадобится помощь.
 
Войско Карнеоласа и беллонские рыцари снимались с места, чтобы продолжить свой путь.
Нодримцы были вызваны со второго рубежа на помощь Карнеоласу. Их место занимали сильванцы, а эрсавийцы должны были встать на защиту Керберры. Прошли слухи, будто из Эрсавии был вызван дополнительный взвод.
Дарон Вальдеборг объезжал округу, чтобы лично удостовериться в готовности рассыпавшихся по полям Кунабулы воинов. Они уже стояли в строю, ожидая дальнейших указаний.
Аберфойл Алистер уже выстроил перед королевским шатром атийцев, пока сворачивали треновский шатер и грузили все на телеги, а сам государь прощался с Эреславом, статная осанка которого сгорбилась под нежданной тяжестью ураганного удара. За день и две ночи он поседел, а под глазами залегли синяки.
— Если бы не ты, друг мой, Трен, не осталось бы ни воина в моем войске… — тихо проговорил Эреслав, тяжелым взглядом окидывая кровавые просторы Кунабулы.
— Остались бы воины в моем войске, если бы не твоя армия, Эреслав? — отвечал Трен. — Если свирепость их останется неизменной, всем нам лишь на Господа уповать останется.
— Твоя армия непобедима.
— Непобедим дух ее.
— Наш же сломлен, — вздохнул Эреслав.
— Посему вы и останетесь здесь.
— Мы придем на помощь, если ты будешь в этом нуждаться. Из Полнхольда я вызову еще воинов и еще, пока не уничтожим мы всю эту нечисть.
— Довольно полнхольдской крови, Эреслав, — сурово проговорил Трен. — Прибереги людей. Карнеоласа и Нодрима очередь. Дай нам повоевать.
Эреслав открыто взглянул на Трена, глубоко вздохнул и без улыбки произнес:
— Ты великий человек, Трен.
— Великий человек нашел бы способ окончить эту войну без жертв.
Погода благоволила несметному войску. Карнеолаский лев свирепо оглядывал кунабульские просторы, сокол Атии верным союзником парил рядом. Приглушенно, будто испугавшись союзных войск, выл быстроногий ветер, с остервенением набрасываясь на знамена.
Грохот многотысячного войска сотрясал кунабульскую землю, разламывал многовековые камни, разливал грозный свой свет.
Кунабула все еще оставалась пустынной, но Трен внимательно озирался и с тревогой ожидал разведчиков. Она будто набиралась сил или выжидала, когда вражеский король изволит подойти поближе к Вратам.
Армия остановилась на ночлег, едва тучи на западе стали обсидиановыми.
Костров разжигать не побоялись, по всем сторонам выставили дозорных и преспокойно собрались отужинать, когда, шумя, будто конец света, прибыла нодримская армия, заставив карнеоласцев засуетиться.
— Не может Карнеолас без Нодрима-то с делом сладить! — весело и беззлобно воскликнул король Нодрима, Весхельм Акра, вместе с сыном своим Густаво спрыгивая с коней своих, подходя к Трену и Дарону, пожимая им руки, хлопая по плечу.
— Видел ли ты, родственник, сколь основательно потрепала эта нежить Эреслава? — спросил Трен.
— Видел, — улыбка сошла с самодовольного лица Весхельма. — И с ним успел переговорить.
— Зачем же тогда спрашиваешь?..
— Уж нашу рать они не заставят и шагу назад ступить.
— Уж я бы не был столь уверен на твоем месте… — пробормотал Трен. — Полагаю, сам Атариатис не знал противника свирепее.
— Можно ли ожидать большего от человека, которого погубила неосмотрительность? — фыркнул Весхельм. — Мы же глазастее будем. Ну-ка двинь-ка шатер герцога твоего в сторону, — громогласно воскликнул нодримский государь. — Хочу шатер свой рядом с твоим поставить… — тут заговорщически понизил и процедил: — Поведаю-ка тебе любопытное известие, родственник. В хвосте средь своих фрейлин сюда сама акидийская гадюка ползет.
— С чего Аккасте захотелось покрасоваться в самой гуще сражения? Свет белый невзлюбила? Что ей нужно? — Трен изобразил изумление. Презрением сверкнули глаза его и гневом.