А как лучше сказать?
М. Горький в советах начинающим писателям неоднократно приводил примеры того, как можно одну и ту же мысль выразить короче, экономнее. Так, рассматривая предложение «Не суй своего носа, куда не следует», он на полях рукописи замечает: «А разве можно совать чужой нос?» В сочетаниях «своя родная семья», «молча, без слов», «слизывая капельки с волос усов» М. Горький отмечает удвоение понятия: своя – это и есть «родная»; молча – значит «без слов»; усы – это «волосы на верхней губе». Исправляя присланную ему рукопись, М. Горький заключает лишние слова в скобки: «Пролетали (мимо) дни, недели…»; «Все было продумано до (самых) мельчайших подробностей». «Если пишет многословно, – это тоже значит, что он сам плохо понимает то, о чем говорит», – утверждал Горький.
Многословие легко переходит в пустословие. Возьмем такой пример: «Наш командир еще за 15 минут до своей смерти был жив» (предложение взято из шуточной песни французских солдат начала XVI в.). Подобные примеры характеризуются не только комической нелепостью и выражением самоочевидной истины, но и присущим им многословием: ведь ясно, что человек жив до своей (а не чужой) смерти.
Сравните другие такие же «глубокомысленные» фразы: «Для приготовления яичницы нужно иметь по крайней мере одно яйцо»; «Он скончался в среду; проживи он еще один день, то умер бы в четверг». О творцах подобных истин А. С. Пушкин писал: «Наши критики говорят обыкновенно: это хорошо, потому что прекрасно; а это дурно, потому что скверно».
Итак, побольше мыслей, поменьше слов. «Искусство писать – это искусство сокращать», – говорил А. П. Чехов.
Лишние слова свидетельствуют не только о стилистической небрежности, они указывают также па нечеткость представлений автора о предмете высказывания.
* * *Так вот, значит, так сказать…
Здесь речь идет о словах-сорняках, словах-паразитах. К приведенным выше можно добавить и такие, как ну, вообще, того и др. В устной речи такие слова, возможно, используются для того, чтобы сделать мыслительную паузу, передышку, выиграть время для дальнейшего формулирования мысли. И все же их употребление неоправданно: они засоряют речь, как и другие внелитературные элементы. Если вы страдаете этим недостатком, старайтесь избавиться от него. О том, что это возможно, говорит писатель Л. Успенский в книге «Культура речи». В одиннадцатилетнем возрасте он «через два слова на третье вставлял в разговоре словцо „стал-быть“ (стало быть). Когда новый учитель обратил внимание на этот недостаток речи, мальчик в довольно короткий срок совершенно избавился от него.
Некоторые из слов-сорняков относятся к вводным словам, но, в излишестве или не к месту употребленные, они теряют свое значение, лишаются прежней смысловой нагрузки. Эту особенность нелитературной речи удачно использовали писатели для речевой характеристики персонажей своих произведений. Возьмем для примера отрывок из «Повести о капитане Копейкине» в «Мертвых душах» Н. В. Гоголя (I том), из рассказа малокультурного почтмейстера:
Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть, капитан Копейкин и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире. Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная Шехерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете представить себе, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой-нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом, Семирамида, судырь, да и полно!
Сравните также одну из реплик Епиходова в пьесе Л. П. Чехова «Вишневый сад»: Вот видите, извините за выражение, какое обстоятельство, между прочим…
* * *«Нельзя неглижировать своими обязанностями»
Нетрудно видеть неуместность употребления в этом предложении слова неглижировать: дело не только в устарелом его характере, но и в неоправданном использовании иноязычного по происхождению слова вместо вполне подходящего по условиям данного контекста русского слова пренебрегать.
Иногда наша молодежь щеголяет употреблением подобных слов, показывая свою «ученость». Например: «Идентичное решение было принято учащимися параллельного класса»; «Девушка конфиденциально признавалась подругам, что переменила имя Катя на Кармен, потому что последнее импонирует ее внешности»; «Среди собравшихся превалировали представители молодежи»; «На последних состязаниях наша футбольная команда потерпела полное фиаско»; «Новый сезон открывает большие возможности для дальнейшей эволюции отдельных видов спорта».
Встречается злоупотребление иноязычными словами и в языке печати, например: «Общее внимание привлекал новый анонс, вывешенный на входной двери учреждения»; «Кардинальный пункт расхождения между участниками дискуссии путем компромисса был сведен на нет»; «Никакие резоны не действовали на упрямого спорщика, и никакие аргументы не могли его переубедить»; «Оратор говорил весьма напыщенно, что произвело на аудиторию негативный эффект».
Стремление придать больше «весомости» тексту введением в него иноязычных слов приводит иногда к курьезам. Автор газетной статьи «Заполярное солнце» пишет, что, попав в Норильск, он смотрел «на город, на плеяду его шахт, рудников и заводов». Но ведь плеяда – это «группа выдающихся деятелей на каком-либо поприще в одну эпоху», и как бы ни значительны были в промышленном отношении шахты, рудники и заводы Норильска, в труп пу выдающихся деятелей они все же не попадут.
В приведенных выше примерах налицо засорение русского языка чужими словами, против чего резко выступал В. И. Ленин. В заметке «Об очистке русского языка» он писал: «Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить „дефекты“, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?… Не пора ли нам объявить войну употреблению иностранных слов без надобности?» (Полн. собр. соч., т. 40. с. 49.)
Показательны в этом отношении исправления, которые вносил в свои произведения при их переиздании М. Горький.
Примером авторской правки, связанной с заменой иноязычных слов русскими или более употребительными и понятными иностранными, могут служить отдельные предложения из рассказа «Челкаш».
Издание рассказа 1895 г.1…Все эти звуки сливаются в оглушительную симфонию трудового дня.
2. Лодка помчалась спова, бесшумно и легко лавируя среди судов. Вдруг она выбралась из их лабиринта.
Издание рассказа 1935 г.Все эти звуки сливаются в оглушительную музыку трудового дня.
Лодка помчалась снова, бесшумно и легко вертясь среди судов. Вдруг она вырвалась из их толпы.
Аналогичную работу по очищению текста от иноязычных слов проводил А. П. Чехов. Например, в ранних его рассказах находим такие замены: вместо что-то специфическое – что-то особенное; вместо ничего экстраординарного – ничего особенного; вместо индифферентно – равнодушно; вместо для баланса – для равновесия; вместо симулировать – разыгрывать; вместо игнорировать – не замечать; вместо ординарный – обыкновенный и другие подобные.
Из указания В. И. Ленина и из практики его редакторской работы вытекает, что не следует употреблять слова иноязычного происхождения без надобности, но это отнюдь не значит избегать подобных слов вообще. В. Г. Белинский справедливо писал: «В русский язык по необходимости вошло множество иностранных слов, потому что в русскую жизнь вошло множество иностранных понятий и идей. Подобное явление не ново… Изобретать свои термины для выражения чужих понятий очень трудно, и вообще этот труд редко удается. Поэтому с новым понятием, которое один берет у другого, он берет и самое слово, выражающее это понятие». В. Г. Белинский писал также, что «неудачно придуманное русское слово для выражения понятия не только не лучше, но решительно хуже иностранного слова». Например, составитель «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даль придумал слова (широколица, колоземица» (атмосфера), «ловкосилие» (гимнастика), «небозем, глазоем» (горизонт), «рожекорча» (гримаса), «самотник, себятник» (эгоист) и подобные, но они не закрепились в русском языке, не вошли в его словарный состав.
