История всемирной литературы Т.7
Соратники и продолжатели Некрасова, поэты «некрасовской школы» обращались к изображению жизни трудового крестьянства (И. С. Никитин, 1824—1861, и др.). В поэзии 50—60-х годов развивается также стихотворный фельетон, пародия, различного рода обличительные и сатирические жанры. Творчество таких поэтов-демократов, как Добролюбов, Курочкин, Михайлов, Минаев, объединяет пафос патриотического служения народу, непреклонная верность гражданскому долгу. В 70—80-е годы в поэзию народнической интеллигенции приходит осознание трагической обреченности неравной борьбы революционеров-народников с самодержавием, несущее с собой мотивы одиночества, жертвенности, неизбежности страданий и гибели передовой личности, фатального противоречия между возвышенным, но отвлеченным идеалом и жизнью (С. Я. Надсон, Н. М. Минский и др.).
Во Франции и Англии реализм в XIX в. развивался в условиях уже в основном сложившихся буржуазных отношений. В России дело обстояло иначе. Буржуазное развитие не было здесь подготовлено растянувшимся на столетия процессом медленного «органического» роста собственности и правосознания средних классов. В течение одного столетия, вернее — его второй половины, Россия ускоренно пережила тот драматический и бурный социально-экономический переворот, который в Англии и Франции растянулся на несколько столетий — с XVI по XVIII в. Отсюда крайне существенное различие исторического фона развития литературы. В Англии, Франции, Германии и других западноевропейских странах писатель-реалист, критикуя буржуазную современность, мог противопоставить ей изящество и законченность форм жизни аристократических слоев (Бальзак), мир мелкой собственности с его честностью и патриархальными традициями (Диккенс, Бальзак), нетронутые капитализмом провинциальные островки с их наивной красотой и поэзией чувства (австрийская и немецкая областнические литературы, Т. Гарди). В России же XIX в. еще существовали не осколки, а целые обширные пласты как жизни господствующих классов, так и народной жизни, противостоявшие официальной государственности, крепостническому миру «мертвых душ», а равно и «приобретательству» дельцов новой, буржуазной складки. Этот исторический фон дал русской литературе XIX в. многих ее положительных героев, сообщил ей то высокое поэтическое содержание и духовную напряженность, которые зачастую отсутствовали в произведениях большей части представителей западноевропейского реализма второй половины XIX в.
Хотя на Западе в XIX в. продолжало развиваться демократическое общественное движение и в 40-е годы возник научный социализм Маркса, образ мыслящего и ищущего человека из народной среды, равно как и из среды передовой интеллигенции, здесь разрабатывала по преимуществу романтическая, а не реалистическая литература. Воспитательный роман, ознаменовавший в XVIII в. высшую точку подъема интеллектуализма в западном романе, в XIX в. оттесняется на периферию реалистической прозы, в которой на центральное место выдвигаются романы карьеры, «утраченных иллюзий» или скорбная повесть о «простых», бесхитростных душах, противостоящих господствующему миру прозы и сухого эгоистического расчета. Иное дело в России. Здесь, в условиях развивавшегося в стране широкого брожения умов и роста освободительного движения интеллигенции, именно в реалистических романах и повестях XIX и начала XX в. наиболее тонко и художественно отражены исторические блуждания, ломка жизни и сознания широких масс, моральные, философские и идеологические искания эпохи. С этим связаны остродраматический, высокопоэтический характер русского романа, и повести, их напряженный интеллектуализм, столь глубоко поразившие в конце XIX в. их первых зарубежных ценителей.
Западный реализм в одних случаях исходил в критике настоящего из элегической идеализации уходящего прошлого, в других — был склонен апеллировать к абстрактным правовым и нравственным нормам самого же буржуазного общества; в третьих — поэтизировал порожденные им моральные парадоксы и «цветы зла». Русский же реализм опирался прежде всего на ощущение потенциальных, неисчерпанных возможностей национальной жизни, ибо ее здоровое, плодотворное зерно противостояло в глазах великих русских художников-реалистов как крепостническому, так и буржуазному укладу жизни, таило в себе способность развития в направлении будущих более высоких и чистых, гармонических отношений людей друг к другу и к окружающей природе, а это придавало русскому реализму в его высочайших, классических образцах широкую поэтическую перспективу.
Наконец, существенное обстоятельство, определившее своеобразие русского романа по сравнению с английским и французским, — «синтетический» (условно говоря) склад русского романа в отличие от «аналитического»: Бальзак, Золя (а отчасти и Диккенс) посвящали каждый из своих романов особому кругу проблем (политике, частной жизни, школе, суду, прессе и т. д.), особому «этажу» общественного здания. С помощью ряда отдельных гигантских фресок, каждая из которых изображает один из узлов общественного целого, они стремились по частям воссоздать свою страну и эпоху. Русские же романисты шли к решению своих задач иным путем — не только потому, что они сознавали потенциальную неисчерпаемость национальной жизни при разложении общества на отдельные звенья, но и в силу осознания ими ее органической целостности. Это позволило им достичь больших результатов при выявлении общих драматических черт жизни общества своей эпохи, взятого в конкретном единстве и динамике образующих его противоречий, в нераздельном сцеплении жизни верхов и низов, большого и малого, обыденного и исключительного, высокого и низкого, бытовой, повседневной стороны жизни и ее поэтически просветленных порывов и явлений.
Передовые деятели русской культуры на протяжении всего XIX в. горячо пропагандировали в России науку, искусство и литературу других народов мира, уделяли пристальное внимание ознакомлению русского читателя с лучшими произведениями иностранных писателей и писателей братских народов России. Пожалуй, нигде в мире, как с патриотической гордостью отмечал Достоевский, величайшие представители мировой литературы — Шекспир и Сервантес, Гёте и Шиллер, Байрон и Мицкевич, Бальзак и Ж. Санд, Диккенс и Теккерей — за пределами своей родины не были так широко известны и горячо любимы, как в России. Наиболее значительные западноевропейские и американские писатели второй половины XIX в. — Флобер, Мопассан, Доде, Ибсен, Гауптман, Брет Гарт, Твен — становятся известными в России сразу же по выходе их первых крупных произведений, а Золя долгое время был сотрудником «Вестника Европы» (1875—1880), где появились впервые его «Парижские письма» — одно из наиболее важных литературно-теоретических выступлений писателя. Тургенев, Тютчев, Фет, Островский, Чернышевский, Лев Толстой и другие русские писатели активно участвуют в работе над переводами иностранных писателей и в ознакомлении с ними русского читателя.
Внимательно следя за лучшим в литературах Запада и США, высоко оценивая творчество своих выдающихся современников за рубежом, русские революционные демократы и великие русские писатели второй половины XIX в. в то же время чутко сознавали противоречия развития буржуазной литературы и искусства на Западе, обострившиеся в предимпериалистическую эпоху. В 60-х годах Герцен в «Концах и началах» гневно изобразил губительное влияние на область литературы и искусства торгашеских общественных отношений (выдвинувших на первое место в жизни «мещанина во фраке»). Достоевский в «Зимних заметках о летних впечатлениях» (1863) сатирически описал оскудение идеалов, упадок официальной литературы и театра во Франции в эпоху Наполеона III. В 70—80-е годы Салтыков-Щедрин, Г. Успенский сурово осудили отказ западноевропейской буржуазной литературы от передовых революционных идеалов и демократических традиций, распространение натурализма и «зоологического» взгляда на человека. Л. Толстой в статье о Мопассане и трактате «Что такое искусство?» дал резкую критику западноевропейского натурализма и декадентства, показал паразитический характер буржуазной культуры и ее оторванность от народа. В критике западноевропейской литературы и искусства у Достоевского и Толстого сказались и реакционно-утопические черты их взглядов. Но основным содержанием ее все же были защита народности и реалистических традиций русской классической литературы, протест против реакционного перерождения культуры и искусства.