Наука Плоского мира. Книга 4. День Страшного Суда
В конечном счёте религиозные убеждения основаны не на объективных доказательствах, а на вере. Религии – это системы верований, а многие из них провозглашают это даже преимуществом: вера – это испытание, своего рода проверка, устроенная богом. Если вы не согласны верить на слово, значит, проверку вы не прошли. Многие верующие и большая часть постмодернистов полагают науку всего лишь другой системой убеждений, иначе говоря, ещё одной религией. Но это не так. Они не в состоянии понять ключевую разницу между наукой и верой: в науке самые важные места занимают те, кто смог опровергнуть постулаты чьих-то убеждений, особенно основополагающие. В науке отсутствует незыблемая догма, свойственная религии. Именно это и отличает любую религию: догма есть стержневой символ веры. Рациональность и тем более наука находятся в постоянном поиске, сопоставляя одну идею с другой, а наука ещё и проверяет их вероятность, сравнивая с событиями реального мира. Она всегда готова изменить свою позицию, если то и другое взаимно не соответствуют. Для верующих, напротив, события реального мира обязаны подтверждать догму. Если они идут с ней вразрез, их либо игнорируют, либо объявляют происками дьявола, которым необходимо противостоять. А если соответствуют – их принимают.
Наука никак не может опровергнуть религиозную веру. Ничто не может её опровергнуть. В этом-то и заключается проблема. Всё равно что попытаться доказать, будто наша Вселенная стоит на полке Незримого Университета, находящегося в недоступной для нас области мультивселенной. Однако неспособность науки опровергнуть религиозную веру в сверхъестественное не делает из неё самой систему верований, даже если временами под её влиянием люди могут начать верить, что чудес не бывает. Когда на рассмотрение предлагаются необычные гипотезы, неверие – вовсе не обратная сторона веры. По умолчанию оно – нейтральная позиция, означающая: «Не хочу играть в эту игру, она не имеет смысла».
Многие религиозные люди пытаются опровергнуть атеизм, изображая его верой с обратным знаком, тогда как нулевой точкой они считают агностицизм. Таким образом, они интерпретируют всё это как равновероятную ситуацию: бог либо существует, либо нет: 50 на 50. Тогда, даже будучи настроенным нейтрально, вы оказываетесь на полпути к религии. Это нонсенс. Как сказал Кристофер Хитченс, если нас просят принять что-либо на веру, без доказательств, мы также вправе отвергнуть это, не приводя никаких резонных доводов.
Неверие – это позиция, на которой стоишь по умолчанию. Атеист – не тот, кто верит, что бога нет. Это тот, кто не верит, что бог есть. Если вы думаете, что это одно и то же, поразмыслите над фразой комика Пенна Джиллетта: «Атеизм – такая же религия, как несобирание марок – хобби».
Эпилог. Б-Пространство
Кем Марджори точно не являлась, так это человеком, который прячет голову в песок, твердя себе: «Ах, это всего лишь сон!» Однако уже на четвёртый день по прибытии она начала всерьёз сомневаться в собственной вменяемости. Сразу по возвращении домой Марджори попала в цейтнот – на работе был полнейший завал. Требовалось срочно просмотреть новые поступления, кардинально расширить секцию научной фантастики, сцепиться с попечителями и с самим Библиотечным комитетом, требуя от них увеличить фонды, и настоять на том, что она сама вправе решать, куда и как ставить новые книги.
А это означало, что Библии самое место на полке с фэнтези.
Члены комитета посмотрели ей в глаза и почли за лучшее уступить.
Тем вечером Марджори, обычно уходившая с работы последней, гасила свет в залах. Она была крайне раздражена тем, что кто-то испортил книгу Ричарда Докинза, исчеркав её вдоль и поперёк фразами вроде: «Бог поругаем не бывает!» Вдруг ей почудились неясный шум и довольно резкий запах.
На столе, словно бы из ниоткуда, возник большой спелый банан.
А где-то над её головой тихий голос произнёс: «У-ук!»