Неукротимая Сюзи
Никто – не считая разве что проституток, прислонившихся к стенам таверн, – не обращал внимания на этого помощника капитана, хотя его наряд и отличался от одежды остальных поздних посетителей таверн. Проститутки пытались с ним заговорить, но он почему-то не желал на них даже смотреть.
Сюзанне захотелось пить, и она зашла в таверну, в которой никогда раньше не была. Внутри было очень жарко. Ром тек рекой, и тут, похоже, недавно произошла драка между подвыпившими моряками и прочими вспыльчивыми посетителями: у одних виднелись кровоподтеки, у других – свежие синяки. Некоторые вели себя довольно вызывающе: по-видимому, нарывались на новую драку…
Однако Антуана Карро де Лере, бывшего помощника капитана, все это ничуть не смутило. Он прошел в глубину таверны. Ему в ноздри ударил запах табака и рассола, а от клубов едкого дыма на глаза навернулись слезы.
7
В этой таверне – она называлась «Прекрасная Индия» – Сюзанне, глядевшей по сторонам сквозь подступившие к глазам слезы, вдруг показалось, что она узнала одно лицо – лицо, которого она не видела целых три года. Три года, которые теперь показались ей вечностью! Эти круглые щеки, эти белобрысые – похожие на мочалку – волосы, эти лукавые глаза, этот беззубый рот и насмешливое выражение лица – все это принадлежало женщине-матросу по имени Клод Ле Кам, ее подруге по корсарскому плаванию, которая была на судне марсовым, выдавая себя, как и Сюзи, за мужчину. Да, той самой подруге, которая ревновала ее, Сюзанну, к капитану Ракиделю, потому что испытывала к ней такое же физическое влечение, какое к ней испытывал Ракидель. Той самой подруге, которая дала ей, Сюзанне, прозвище Сюзон Щелкни Зубками.
Сюзи уже хотела было повернуться и выйти из таверны, чтобы избежать встречи, к которой она не была готова, но Клод, увидев ее, крикнула:
– Сюзон!
Ее зычный голос заглушил общий гул голосов в таверне. Все лица повернулись в сторону помощника капитана, у которого почему-то было женское имя и которого фамильярно окликнул подвыпивший матрос, куривший короткую трубку.
Не успела Сюзи повернуть к выходу, как ее уже обхватили крепкие руки влюбленной в нее женщины-матроса, которая, заметив, что Сюзи замышляла удрать, насмешливо сказала:
– Не пугайся, милый помощник капитана, я не стану посягать на твое целомудрие. Я знаю, что ты живешь другими надеждами…
Сюзи поняла смысл этого намека и почувствовала себя еще более неловко. Однако Клод заставила ее сесть вместе с ней за стол и, приложившись к большой кружке пива, еще почти полной, спросила:
– Ну так что? Неужели жизнь у мадам такая безвкусная, что она вынуждена шататься здесь ночью в наряде, который нарушает законы королевства?
– Дело в том, что… – забормотала Сюзи.
– Даже и не пытайся рассказывать мне всякие бредни. Я слышала, что капитан Ракидель не стал оказывать тебе на суше такого внимания, каким он баловал тебя в море…
– О Ракиделе я уже забыла! Чтоб он сгнил на дне океана, если он снова отправился в плавание, или в каком-нибудь болоте, если он остался на суше!
– Ого! Я вижу, ты, Сюзон, не на шутку осерчала! Злопамятная! Даже я, которая не испытывает влечения к мужчинам, и то могла бы тебе рассказать, какие они переменчивые и как кичатся той властью, которой, как им кажется, они обладают над нами, женщинами!
– Он никогда не обладал надо мной властью, которая бы превышала власть капитана над своим первым помощником!
– И он неплохо ею воспользовался, этот тип! Ну да ладно, лучше расскажи-ка мне, как ты живешь, когда не шляешься по порту Сен-Мало в поисках приключений.
– Я не ищу никаких приключений, причем уже давно не позволяю себе этого делать. Сюзон Щелкни Зубками больше нет. Я продала «Шутницу»… Завтра я выхожу замуж за безденежного дворянина, который учил меня фехтованию и который очень нуждается в моих деньгах…
– Ты, похоже, никогда не упускаешь случая покориться первому встречному мужчине, который приласкает тебя… или потешит твое самолюбие!
Сюзанне подумалось, что Клод все такая же грубоватая и язвительная, однако ей пришлось признать, что этот разговор, в отличие от разговоров с Эдерной, заставил ее, Сюзанну, призадуматься над тем, что, прежде чем соединять свою жизнь с жизнью Элуана, нужно все-таки до конца разобраться в себе самой. Упоминания о Ракиделе растревожили ее сердце, и, чтобы укрепиться в своем решении, она сочла уместным изложить бывшей подруге его положительные моменты:
– Все совсем не так, как тебе, возможно, кажется. Элуан де Бонабан будет моим мужем только на бумаге. Мы заключим фиктивный брак. Элуан станет для меня просто близким другом. Та авантюра, благодаря которой я познакомилась с тобой, была, безусловно, глупостью, но она меня обогатила. И вот теперь моему состоянию найдется достойное применение…
– Единственная твоя глупость заключалась в том, что ты предпочла мне Ракиделя! И ты, пожалуй, весьма оригинальна в том, что считаешь, будто состоянию обязательно нужно найти именно достойное применение… Кстати, насколько я помню, твоя клятва верности Антуану Карро де Лере не позволяла тебе снова выходить замуж, разве не так?
– Я же тебе сказала, что я выйду замуж лишь формально!
– И в постели с Ракиделем ты тоже находилась лишь формально?
– Он был моим любовником, а не мужем!
– Если хочешь узнать мое мнение, то твое мышление настолько же изворотливое, насколько твое поведение – опрометчивое. Я думаю, что если этого благородного дворянина в результате бракосочетания ждут большие деньги, то его также ждут и большие неприятности. Как, ты говоришь, его зовут?
– Его зовут Элуан де Бонабан де ла Гуэньер.
– Он тебя любит?
– Говорит, что любит.
– Этот бедняга тебя еще и любит! А он осознает, что его будущая супруга – искательница приключений?
– Я не утаивала от него ничего из своего прошлого. И мое будущее ему тоже известно: я верну поместью Бонабан добрую славу и сделаю его процветающим. Я должна сделать это и ради моей подруги Эдерны, которая приходится Элуану сестрой и которую я считаю своей сестрой уже много-много лет!
– Мне ты о ней не рассказывала…
– Неправда, я уверена, что я тебе о ней рассказывала! Мы познакомились в монастыре… Хотя мы очень разные, потому что она замечательная жена, любящая мать и благопристойная женщина, мы неизменно близки друг к другу, как пальцы на одной руке… Благодаря рассказам, которые я услышала от нее, у меня возникла страсть к морю, и я приехала сюда на следующий день после смерти мужа…
– Первого мужа?
– Второго у меня не было.
– Завтра уже будет!
– Да.
– Что-то ты не похожа на счастливую невесту.
– Я тебе уже сказала: этот брак будет не более чем… дружеским союзом!
– Но он тебя уже пугает – как пугает тебя и перспектива никогда больше не выходить в море…
– Ты отчасти права…
– И мысль о том, что тебе приходится навсегда отказаться от Ракиделя, вызывает у тебя страдания…
– Откуда ты это знаешь?
– Так я ведь хорошо тебя знаю, красавица моя! За два с половиной месяца пребывания в море у меня было достаточно времени для того, чтобы хорошенько за тобой понаблюдать. В твоей жизни не больше определенности, чем в маршруте «Летучего голландца». Ты позволяешь нести себя ветру, с какой бы стороны он ни подул! Силенок на то, чтобы крепко держать штурвал, у тебя не хватает.
– А куда же, по-твоему, я должна вести свое судно? Я – богатая вдова, но жизнь моя не устроена, и я недостаточно глупа для того, чтобы считать себя бывалым моряком!
– Ты, конечно же, не моряк, однако ты никогда и нигде не была на своем месте так, как на палубе судна, и, хотя у тебя иногда и стучали зубы от страха, радостное возбуждение, которое ты при этом испытывала, стоит всех безвкусных нежностей и слащавых развлечений, которые ты можешь найти на берегу в компании хорошего мужа, которого ты, можно сказать, кастрируешь, чтобы он тебе не докучал и чтобы ты и дальше могла мечтать об объятиях некоего капитана!