Реньери Андретти (ЛП)

Я много раз бывала в поместье Ренье, но это было пять или около того лет назад, когда мы были маленькими детьми, и его отец еще терпел нашу дружбу. Этот особняк был меньше, чем у Ренье, но все равно впечатлял. Этакое бело-золотое чудовище, типичное для мегамиллионеров Майами-Бич.
Броуди крепко обнял меня, притянув ближе к себе в безуспешной попытке утешить.
— Ты дрожишь.
— Не беспокойся обо мне. — Я мысленно досчитала до десяти, заставила себя успокоиться и толкнула двойные двери из красного дерева.
Из встроенных динамиков по всему дому зазвучала песня Metro Station "Seventeen Forever". Алкоголь пролился на джинсы Броуди, пока мы пробивались сквозь неуправляемую толпу. Мы добрались до кухни, где он сделал пару глотков, а я взяла охладитель для вина.
Мы с Броуди танцевали, когда я заметила Николайо. Мы встретились взглядами, и толпа расступилась, когда он направился ко мне. Я сделала шаг назад, и моя спина встретилась с грудью Броуди. Он обнял меня и поддержал.
Николайо посмотрел на руку Броуди, обхватившую мою талию.
— Что ты здесь делаешь?
Я сузила глаза и вздернула подбородок.
— И тебе привет, Николайо. Почему ты так со мной обращаешься?
Он вздохнул и посмотрел на любопытную толпу, после чего понизил голос.
— Слушай. Мой брат где-то здесь. — Он снова посмотрел на Броуди, а затем перевел взгляд на меня. — Он может увидеть тебя в любую секунду.
— Как это может быть моей проблемой?
— Просто… у него много дел. Тебе не понять.
Я скрестила руки.
— Я бы поняла, если бы он не бросил меня как своего друга. — Я вздохнула и посмотрела на Броуди, адреналин и мое веселое настроение давно улетучились. — Может, мы уйдем? Я больше не хочу здесь находиться.
Броуди крепче сжал мою талию.
— Ты уверена?
Я кивнула, раздраженная удовлетворением, которое отразилось на лице Николайо. Я знала, что он не плохой человек, и что бы он ни делал, он, вероятно, думал, что так будет лучше для его брата, но это было за мой счет. И это было чертовски больно — от человека, которого я знала всю свою жизнь.
Броуди отпустил свою хватку на моей талии, и мы вместе направились к двери. Кто-то столкнулся со мной, и я упала на тело Броуди. Он обхватил меня за плечи, и я прильнула к нему, надеясь избежать синяков от толпы.
Я не сводила глаз с Ренье. Несмотря на то, что произошло за последние полтора года, я была рада любому его виду. Да, жалко, но он все еще был мне дорог. Любовь не исчезает в одночасье.
Я замерла, когда мы проходили мимо Ренье рядом с дверным проемом. Он прижал девушку к стене, его губы касались ее шеи. Лейси. Она рассмеялась, увидев меня. Она наклонила голову и что-то прошептала ему на ухо.
Ренье повернулся ко мне лицом, его взгляд остановился на моем платье, а затем на руке Броуди, обнимающей меня. Я чувствовала себя голой перед ним, и надеть это платье — его платье — внезапно показалось мне еще худшей идеей, чем я уже думала.
Он молча впился в меня еще на мгновение, а затем повернулся лицом к Лейси, отмахнувшись от меня, словно я была никем. Не его прошлое, не его настоящее и уж точно не его будущее.
Он положил ладонь на ее бедро, и мое сердце замерло.
Он обхватил рукой ее стройную шею, и моя душа раскололась.
Он прижался губами к ее губам, и я разбилась вдребезги.
Надежда. Вера. Мужество.
Все исчезло.
На их месте было разочарование. Глупость в том, что я знала лучше. Я заслуживала большего. Я никогда не пойму, почему Ренье, лучший парень, которого я когда-либо знала, не мог дать мне этого, но я не собиралась довольствоваться меньшим, чем заслуживала.
У нас с Ренье не было будущего.
Это было ясно.
Дома я сорвала с себя это дурацкое красное платье и выбросила его в мусорное ведро. Сколько бы я ни пыталась, я не могла побороть ощущение Ренье на себе. Сегодня он не прикасался ко мне, но он был повсюду.
 
Все в этой комнате, в этой чертовой квартире напоминало мне о нем. Мне нужно было выбраться отсюда. И немедленно. Я влезла в рваные джинсы-скинни, накинула на голову толстовку и влезла в кроссовки. В последнюю минуту я схватила красное платье, зная, что если я оставлю его в мусорном ведре, я уступлю и верну его на вешалку в шкаф, где оно будет издеваться надо мной долгие-долгие годы.
Как только я дошла до ближайшего парка, я выбросила платье в ближайшую урну и забралась на вершину тренажера для джунглей. Я легла на дешевый металл с пластиковым покрытием и посмотрела на ночное небо. Ни Майами-Бич, ни Норт-Бич не были добры ко мне, но я не могла ненавидеть их звездное небо.
Горячий дождь лил на меня, как перегретый душ, затуманивая зрение. Тень легла на мое лицо, и я начала подниматься вверх, пока до моего носа не донесся знакомый запах. Ренье опустил толстовку и лег рядом со мной.
Мне следовало подвинуться. Я только что поклялась никогда не соглашаться на меньшее, чем заслуживаю. Истребить все надежды на наше с Ренье будущее. Та самая надежда, которая питала мое детство, когда я все больше и больше влюблялась в него, несмотря на френдзону, в которую мы прочно попали с самого начала.
Но, черт побери, если эти "Поп Рокс" не засорили мой желудок своими дурацкими, хаотичными прыжками.
Я закрыла глаза, наслаждаясь тем, как дождь брызжет мне в лицо.
— Почему ты здесь?
Его голос прошелся по моей коже и погрузился в мои кости, оставив свой след.
— Я заходил к тебе домой и пробрался в твою комнату, но тебя там не было. Подумал, что ты будешь здесь.
Я не могла не заметить, как хорошо он меня знает.
— Ответь на мой вопрос. Почему ты здесь?
— Я… — Ренье, потерявший дар речи, не был похож на Ренье, которого я когда-либо встречала. Он сдвинулся с места, и я почувствовала его дыхание на своей щеке. — Ты ведь знаешь, что я люблю тебя, правда?
Мое сердце дрогнуло, хотя я знала, что он не имел в виду такую любовь.
— Конечно, мне так не казалось.
— Ты не понимаешь. Это… сложно.
— Не усложняй. — Я взяла его за руки и заглянула ему в глаза, призывая его открыться мне. — Помоги мне понять.
— Мы не можем быть друзьями.
— Только не это дерьмо. — Я повернулась на бок, чтобы оказаться лицом к лицу с ним. — Если ты не собираешься дать мне объяснения, тогда уходи. Просто уходи, Ренье.
— Ну же, Галло.
Галло.
Как будто мы снова были друзьями.
— Ты не можешь появиться ни с того ни с сего после полутора лет игнорирования меня. — Я глубоко вздохнула, стараясь вытеснить эмоции из своего голоса. — Что ты хочешь от меня, Реньери?
— Я… — Он обхватил меня за талию и повернул лицом к себе.
Я чуть не расплакалась от его прикосновения. Это было похоже на дождь после засухи. Еда после голодания. Вечная любовь после разбитого сердца.
Его кулаки сжались, как обычно, когда он сдерживал себя, чтобы не сделать что-то. Прошло несколько минут, прежде чем его пальцы медленно разжались, и он потянулся к моему лицу. Он откинул мокрый локон волос за ухо, затянув это движение настолько, насколько это было возможно. — Можно тебя поцеловать?
— Что?
Его дыхание дразнило мои губы.
— Можно тебя поцеловать? — повторил он, как будто не зря потратил столько времени, игнорируя меня.
Мое дыхание сбилось, и я проглотила столько эмоций и возмущения, сколько смогла.
— Я заслуживаю лучшего.
— Да, заслуживаешь. Ты заслуживаешь всего.
Он прижался своими губами к моим, прижимая их к себе так, словно мог вместить девять лет любви в один поцелуй. Я открыла рот, чтобы сказать: "Как ты смеешь!", но он просунул язык мимо моих губ. И глупое, глупое сердце затуманило мой мозг своим бредом, пока я не ответила на его поцелуй, с сердцем в горле, когда я встретила его язык своим, нуждаясь в том, чтобы быть ближе к нему.
Это был мой первый поцелуй. И он был небрежным, влажным, жарким и идеальным. Он дышал мне в рот, а я глотала его, стараясь впитать в себя как можно больше. Это были влажные ночи под звездами. Апельсиновый «Тик-так», используемый в качестве валюты. Кухонный смех по воскресеньям за спагетти. Это были мы, и у меня кружилась голова. Головокружение. Дыхание перехватило, когда влажный дождь прижал мои волосы к его лицу, проскользнул между нами и налип на нашу промокшую кожу, словно маленькие любовники, ласкающие друг друга.