Были два друга
Он встал и снова принялся ходить по комнате. Мысли уносили в прошлое. Вспомнилось, как в поселке каждый год на месте полукустарных заводов и фабрик росли огромные корпуса, появлялись целые кварталы жилых домов.
С радостным удивлением Василий видел, как преображается Лесогорск. Придут в поле геодезисты, поставят вехи, набьют в землю колышков, а там, смотришь, железнодорожники уже прокладывают ветку. Маневровый паровоз, тяжело пыхтя и сердито посвистывая, день и ночь тянет на строительную площадку загоны и платформы, груженные бутовым камнем, кирпичом, известью, песком, лесом. Вскоре начинают вырисовываться корпуса будущих цехов завода.
Иван Данилович часто говорил Василию:
- Ну, пойдем, брат, поглядим, что творится на белом свете.
Подолгу, не спеша бродили они по строительным площадкам, со всех сторон охватывающим поселок.
- Размах-то какой! - говорил отец, постукивая тростью. - И не только в нашем Лесогорске. По всей стране! - Помолчит, бывало, и спросит: - Какую же, брат, специальность думаешь выбрать после школы?
А у мальчугана что ни год, то новое увлечение. Когда читал книги о путешествиях Миклухи-Маклая, Пржевальского, Обручева, ему хотелось стать открывателем новых земель. Когда на уроках химии возился с колбами и пробирками, - мечтал быть химиком. Увлекаясь радио, думал стать радистом. А потом полярным летчиком, моряком, геологом.
Иван Данилович хмурился.
- Шел бы ты учиться на машиностроителя. Машина в наш век - великая сила.
Перед техникой Иван Данилович благоговел. Он всегда восторгался, когда мимо него проходил паровоз, хотя за свою жизнь отремонтировал их в депо не одну сотню.
- Трудяга! Богатырь! Красавец! - говорил он, глядя на паровоз, дышащий жаром и пахнущий машинным маслом. - Вот что делают ум и руки человека!
Придет ли в деповские мастерские новый станок, Иван Данилович не может налюбоваться им.
- Мудрая штука! Памятник из золота отлить тому, кто придумал такую машину.
Часто водил Иван Данилович сына по цехам депо, показывал ему станки и машины. Шумные цехи казались Васе каким-то особенным миром. А рабочий у станка для него был не просто обыденным человеком, которого он каждый день встречал на улице. Даже отец на работе в синей замасленной блузе и такой же кепке казался ему другим среди машин и шума. Здесь, в депо, у локомотивов он и ростом был выше, не сутулился, и усы у него топорщились как-то по-молодецки, а в глазах - гордость и достоинство человека, знающего себе цену.
В седьмом классе Василий решил после школы обязательно пойти в машиностроительный институт. Но в восьмом его вдруг потянуло к поэзии. Тайком от товарищей и родителей он пописывал стихи
Уйдет в лес, заберется в чащу, где пахнет смолой и грибами, и долго бродит, охваченный непонятным волнением. В шуме ветра ему слышалась музыка леса, а столетние сосны и ели, обступавшие его со всех сторон, казались ратью сказочных богатырей. Взявшись за руки, они раскачивались в такт музыке. В голове рождались мысли неясные и тревожные, а губы шептали.
Люблю я слушать бурный ропот
Твоих нахмуренных ветвей.
Он так похож на дальний топот
Куда-то скачущих коней.
Василий садился на замшелый пень и принимался писать. Слова льются свободно. В голове столько мыслей! А в сердце - сладостное томление. Вокруг синий полумрак леса. И кажется Василию, что он, как Садко, уже на дне океан-моря, играет на волшебных гуслях и вот-вот появится морская царевна…
Василий Иванович подошел к столу, снова раскрыл тетрадь в голубой обложке и прочел:
«Когда я читаю книгу о мужественном Спартаке, мне хочется быть таким же сильным, ловким и бесстрашным, каким был вождь гладиаторов. Мне хочется быть и Оводом, и Гарибальди, и Павлом Корчагиным».
Василий Иванович улыбнулся. Да, у него было когда-то страстное желание прославиться, совершить какой-нибудь подвиг. Порой это желание переходило в болезненную страсть. Помнит он, как часами вышагивал по шпалам железнодорожного полотна в поисках треснувшего рельса. В эти часы он был преисполнен благородного порыва - ценой собственной жизни предотвратить аварию пассажирского поезда, спасти жизнь сотен людей Но лопнувший рельс не встречался, а из окошка бешено мчавшегося паровоза машинист сердито грозил ему пальцем.
Вспомнилось начало Великой Отечественной войны. Полыхавшая на далеких границах, она захватывала воображение подростка. Он не отходил от репродуктора, жадно слушал все, что говорили о войне, в газетах и журналах прочитывал все, что писалось о боевых действиях, и книги читал только про войну.
Трудное и героическое это было время. В город уже к осени начали прибывать эшелоны с оборудованием демонтированных заводов, вывезенных из зоны боевых действий. На пустырях сначала ставили машины и станки, а потом вокруг них быстро вырастали стены корпусов. Василий видел, как под открытым небом работали у станков люди - в дождь, на морозе. С невероятной быстротой строились заводы.
Теперь любимыми героями были не Спартак, Овод и Гарибальди, а Гастелло и Зоя Космодемьянская. Хотелось повторить их подвиг. Мальчишки мечтали по пасть на фронт и обязательно отличиться в бою. Им мало было того, что они трудились на субботниках и воскресниках, собирали по дворам железный лом. Все это казалось будничным, обыденным. Попасть на фронт, стать героем - это дело другое.
В их классе образовалась группа из четырех человек: Василий, Саша Якутов, Митя Седых и Витя Куценко. Они решили бежать на фронт. Неделю собирали необходимые для похода вещи - рюкзаки, котелки, сухари. Ночью четверка устроилась на крыше товарного поезда и покинула город. На третьи сутки на большой узловой станции их задержали и отвели в военную комендатуру. Как ребята ни просили коменданта не отправлять их домой, он был неумолим
Детство промелькнуло незаметно. Отроческие годы прошли за чтением книг, в мечтах о возвышенном и прекрасном. На смену ему пришла юность - в мечтах о любви, о девушке, что милее всех на свете.
Когда человеку восемнадцать лет, все кажется доступным, а сердце содрогается от избытка чувств, и он часто не знает цены своей молодости. Только глубокой осенью, когда на виски ляжет первая изморозь приближающейся зимы, он по-настоящему оценит отцветшую весну. И грустно станет, что нельзя повторить жизнь заново.
После окончания школы Василий поступил в станкостроительный институт
Москва!
Тут каждый перекресток и площадь, каждый камень - сама героическая история великого государства.
Еще в школе Василий увлекался историей. И теперь, когда он знакомился с Москвой, перед ним оживали далекие эпохи, распри и междоусобицы удельных князей, борьба русского народа с иноземными поработителями
Он старался везде побывать, все увидеть. Не раз обошел вокруг Кремля, затаив дыхание у старинных башен, бродил по огромным залам Политехнического музея, стоял у картин в Третьяковской галерее. Широко раскрытыми глазами, как все приезжавшие в столицу, он смотрел на пеструю сутолоку пешеходов, на нескончаемые потоки машин, на громадины домов, часами не выходил из метро…
Окунувшись в бурную реку студенческой жизни, через некоторое время, сначала с оглядкой, неуверенно, потом легко и свободно, Василий поплыл по ее течению, и родной город стал для него просто радостным воспоминанием детства. Лекции, жаркие споры в общежитии, культпоходы в театр и на концерты - все стало привычным…
Василий Иванович взял из стопки тетрадь в коричневой обложке и углубился в чтение
ИЗ ДНЕВНИКА ВАСИЛИЯ ТОРОПОВА
25 октября
Я дружу с Николаем Горбачевым. Это худощавый парень, с копной всегда растрепанных русых волос и веселыми серыми глазами. Он не помнит родителей, воспитывался в детском доме, потом учился в ФЗО. Николаю двадцать три года. Но он, как говорят, - тертый калач. Успел поработать на стройке каменщиком, на машиностроительном заводе - слесарем и токарем, два года воевал на фронте автоматчиком и разведчиком.