Всемирный следопыт 1929 № 08
Громкий стук колес, внезапно раздавшийся во дворе, разом вывел смотрителя из задумчивости. Тучные фигуры супругов Иванчук одновременно высунулись из окна. Сторож Магометка, молодой, статный и черный от загара, въезжал во двор на двуколке, запряженной маленькой серой лошадкой.
В мгновенье ока смотрительша встала на защиту своих любимцев…— Магометка! Какие в городе новости?
Киргиз видимо не понял вопроса.
— Новостя? В степи… в степи новостя!
— Что такое?
— Собака!.. У-у-у, много, много в степи собака!.. Штук сто собака видал! Киргиз из степи туркмена прогнал и овец туркмена увел. Весь туркмен убежал, а собака остался. Страшные собака… кушать хотят!
— Чорт с ними, с твоими собаками! — с досадой сказал Иванчук. — Говори скорее, чья власть сейчас в городе? Красные пришли?
— Красный?.. Нету красный. В городе, как был белый солдат, казак, так и остался белый. Красный солдат там… далеко… — Магометка махнул рукой в сторону моря.
— Я так и думал! — воскликнул смотритель. — Ну ладно, Магометка, ступай, выпрягай Серого, а потом принеси на маяк керосину. Аппарат небось пустой стоит.
Магометка радостно улыбнулся:
— Больше керосина не надо! Совсем больше не надо огонь!
— Это что еще за новости?!. Кто сказал?
— На почте сказали. Тебе бумага от штаба. На, получай!
Сняв шапку, Магометка достал из нее смятый конверт и подал смотрителю в окно.
Иванчук быстро распечатал пакет.
— «Смотрителю Тюякского маяка», — прочел он несколько дрожавшим голосом.
В виду появления у восточных берегов флота противника, усилившегося за последнее время прибывшими по реке Волге балтийскими миноносцами, приказываю под строжайшую вашу ответственность с сего числа прекратить ночное освещение вверенного вам маяка.
Супруги Иванчук переглянулись.
— Ну и каша!.. Ну и каша!.. — бормотал смотритель, комкая в руке бумагу.
— Чего испугался? — строго спросила Марья Ивановна. — Смотри, Коля, ты у меня не дури! Попробуй только, зажги сегодня огонь на маяке!.. Знаешь, как за такую вещь с тобой расправится полковник?
— Знаю, — тихо ответил Иванчук. — А знаешь, как с нами расправятся красные, ежели я сегодня не буду зажигать огня?
— Да где они, твои красные-то?
— Красный? — сказал Магометка, принимая таинственный вид. — Хабар [16] есть, красный нынче ночью по воде придет. Шибко будет ночью красный гнать белый из города.
— Врешь ты все, Магометка!
— Ой, не вру! Мне в городе Котибор сказал. Котибор — хитрый киргиз. Он все знает.
С этими словами киргиз отошел от окна и направился к двуколке выпрягать лошадь.
Только что полученный приказ белых, расходившийся с секретным приказом красных, и слух об ожидавшемся ночью нападении красного флота окончательно сбили смотрителя с толку.
— Что делать?!.. Что теперь делать?!.. — вздыхал смотритель.
— Не теряй время по пустому, — прервала Марья Ивановна вздохи мужа. — Садись на Серого и живо скачи в город. Расскажи в штабе про своего большевика и про слухи Магометки — может быть там об этом еще не знают — предупредить надо. Греха особого нет, раз ты только по нечаянности расписался на приказании красных. Попроси в штабе, чтобы тебя предупредили, если белые будут уходить из города. Тогда и мы вместе с ними уйдем. Поезжай же, Коленька! До вечера ты еще успеешь обернуться.
Смотритель колебался, однако влияние на него Марьи Ивановны было безгранично. В конце концов то, что советовала жена, не лишено было здравого смысла. Главное же это было каким-то выходом из мучительного неопределенного положения.
— Магометка! — крикнул он в окно после минутного раздумья. — Погоди распрягать Серого. Я сам еду в город.
Через пять минут Иванчук уже мчался по степи на тряской двуколке.
IV. Собачья орда.
Еще и получаса не прошло с того момента, как взволнованный смотритель выехал со двора, а на маяке все уже вошло в обычную колею. Такова уж была натура смотрительши: несмотря ни на какие переживания не могла она ни на шаг отступить от раз заведенного порядка.
Накормив кур и поросенка, Марья Ивановна занялась в кухне приготовлением обеда, а слепая Лида, убрав со стола заученными движениями посуду, уселась у открытого окна и принялась за вязание чулка.
Не клеилась работа у Лиды. Разговор родителей сильно взволновал ее. Девушка не сомневалась в правдивости слухов, привезенных Магометкой из города, и ей было ясно, для чего красные приказывали ее отцу зажечь сегодня ночью огонь на маяке. В представлении Лиды красные были какими-то сказочными героями. Сегодня ночью они должны были притти на своих кораблях и напасть на город, чтобы освободить его от власти белых, и она хорошо знала, что если огонь на маяке не будет гореть, то ни одно судно не сможет войти в бухту. О, если бы Лида была на месте отца, она бы ни на минуту не колебалась, как ей поступить!..
Громкое испуганное кудахтанье кур, Внезапно донесшееся со двора, прервало ход ее мыслей.
Марья Ивановна подбежала к окну.
— Собака!.. Чья-то собака во дворе гоняется за курами! — воскликнула она, всплеснув руками. — А-ай, мерзавка!., поймала!..
В мгновенье ока смотрительша очутилась на дворе с кочергою в руках и встала на защиту своих любимцев. По двору металась тощая облезлая собачонка, держа в зубах задушенную белую курицу.
— У… у!.. я тебя, гадина! — не своим голосом взвизгнула смотрительша, решительно устремляясь за собачонкой, которая тем временем опрометью выбежала за ворота.
Марья Ивановна обрушилась на Магометку:
— И все ты, дурень, виноват! Чистое наказанье с тобой! Почему ворота отперты? Сам ведь рассказывал, что по степи собаки бродят!
— Много, много голодная собака по степи бегает… — подтвердил сконфуженный Магометка.
В сопровождении киргиза смотрительша направилась к воротам. Однако не успела она сделать нескольких шагов, как в отворенных воротах показалась целая стая собак.
Увидав людей, животные на мгновение остановились. Смотрительша громко вскрикнула, и тотчас же громадный рыжий хорт особенно свирепого вида ощетинил косматую шерсть и, вызывающе подняв хвост, с глухим рычанием ринулся во двор. За ним словно по команде устремились и остальные, в бешеной скачке опрокидывая все на пути, не обращая внимания на вопли смотрительши и Магометки.
С душераздирающим кудахтаньем разом тяжело взлетели на воздух перепуганные куры и цесарки, а обезумевшие от голода псы с остервенением уже гонялись за ними, схватывая их на лету. Мгновение — и во все стороны полетели белые перышки. В несколько секунд мирный двор маяка превратился в ад. Сотня тощих безобразных изголодавшихся псов в дикой свалке отнимали друг у друга пойманных птиц. Двор наполнился визгом, хрипом, рычанием, лаем. Отчаянно заорал поросенок Васька и упал на песок с перекушенным горлом.
Хозяйство смотрительши гибло у нее на глазах. Она вопила как полоумная.
Тем временем Магометка выхватил из рук смотрительши кочергу и решительно устремился на собак, терзавших окровавленную тушу поросенка. Неистово размахивая кочергой, киргиз уже нанес два страшных удара. Две тощих собаки упали к его ногам с раздробленным черепом, но в этот момент подоспел рыжий хорт с налитыми кровью сверкающими глазами. Зло огрызнулся он на киргиза и, щелкнув острыми клыками, мертвой хваткой впился в деревянную рукоятку кочерги. Пока Магометка пытался выдернуть кочергу из крепко зажатой пасти хорта, несколько собак, захлебываясь от злости, наскочили на киргиза и вцепились ему в ноги. Магометка взвизгнул от боли и выпустил из рук кочергу. Теперь он был безоружен. Собаки прыгали вокруг него, стараясь вцепиться в горло, куснуть в лицо. Отчаянно отбиваясь от наседавших собак, Магометка пятился назад. Руки и ноги его были искусаны.
