Новые забавы и веселые разговоры
И все селедочницы принялись на него лаять, словно собаки на луну, и так напустились на него, что ему больше ничего не оставалось делать, как спасаться бегством. Бедняга был побежден. Вероятно, он пришел к выводу, что если бы у него был Калепин, [236] – вокабулярий, диксионарий, промптуарий и тезаурий ругательств, – он не уступил бы этой ведьме: поэтому он был вынужден скрыться в коллеж Монтегю, [237] куда и удрал без оглядки.
Новелла LXIV
О парижанине, который сходил с ума по одной молодой вдове, и о том, как она, решив над ним посмеяться, оказалась посрамленной более, нежели он
Один парижанин, происходивший из хорошей семьи, юноша ловкий и знавший себе цену, влюбился в молодую и красивую вдову, которая была очень довольна тем, что в нее влюблялись, умела искусно разнообразить приманки, пленявшие ее поклонников, и наслаждалась анатомией сердец молодых людей. Но свою благосклонность она дарила только тем поклонникам, которые ей нравились, притом, нередко самым худшим, и молодого человека, о котором здесь идет речь, лишь водила за нос, делая вид, что готова для него на все. Он беседовал с ней наедине, трогал и даже целовал ее груди, касался ее тела, но никак не мог добиться позволения умереть возле нее заживо. Тщетно он умолял, заклинал ее и носил ей подарки, – она оставалась непреклонной, за исключением разве того случая, когда во время одной уединенной беседы с нею, в ответ на его красноречиво изложенное желание, она сказала:
– Нет, вы ничего от меня не получите, пока не поцелуете мне зад.
Эти слова вырвались у нее совершенно необдуманно, и она полагала, что молодой человек не примет их всерьез, но он, несмотря на свое смущение, после того как все его средства оказались бессильными, решил, однако, испытать и это средство, надеясь, что никто о нем не узнает, и ответил, что если ничем другим он не может ей угодить, то он готов.
Дама, пойманная на слове, поймала и его и заставила его поцеловать свой зад без всякого прикрытия. Но когда Дело дошло до переда – он опять остался ни с чем. Дама только смеялась над ним и говорила ему такие колкости, что он пришел в совершенное отчаяние и ушел от нее в бешенстве, какого не испытывал еще ни один человек в мире. Но он был не в силах оставить ее совсем и лишь на некоторое время удалился от общества, ибо стыдился не только ее, но и всех людей, словно весь мир знал о его поступке. Он обратился, наконец, за помощью к одной старухе, которая знала эту даму.
– Послушай, нельзя ли сделать что-нибудь такое, чтобы эта женщина меня полюбила? – сказал он ей, когда разговор коснулся его дамы. – Не можешь ли ты придумать какое-нибудь средство, которое могло бы избавить меня от моих мучений? Если ты мне ее отдашь, то я подарю тебе такое платье, какого ты еще никогда не носила.
Старуха утешила его, обещала сделать все, что возможно, и добавила, что если в Париже есть человек, который может ему помочь, так это только она. И действительно, она пустила в ход самые лучшие и сильные средства. Но вдова была довольно хитра и, догадавшись, что старуха хлопочет об этом молодом человеке, осталась по-прежнему непоколебимой. Может быть, она рассчитывала выйти за него замуж или имела на его счет какие-нибудь особенные соображения, ибо, например, хитрые женщины имеют обыкновение мучить какого-нибудь одного несчастливого поклонника своей неприступностью для того, чтобы скрыть свою уступчивость другим.
Так или иначе, но старухе сделать ничего не удалось. Она пришла к молодому человеку и сказала, что безуспешно испробовала все ивановские травы [238] и что помочь его горю больше ничем нельзя. По ее мнению, у него осталось только одно средство: он должен переодеться нищим и пойти к дверям дамы просить милостыню – может быть, хоть этим ему удастся чего-нибудь добиться. Это показалось юноше исполнимым.
– Но что я должен буду делать? – спросил он.
– А вот что, – ответила старуха. – Вам нужно сперва замазать себе лицо, чтобы она вас не узнала, а затем притвориться дурачком. Она догадлива на диво.
– Но как мне притвориться дурачком? – спросил молодой человек.
– А я почем знаю? – ответила старуха. – Ну, смейтесь все время и говорите первое слово, какое взбредет в голову, и о чем вас ни спросят, говорите только это одно слово.
– Я так и сделаю.
И они решили, что он будет только смеяться и говорить слово «сыр».
Он оделся в лохмотья и вечером, когда народ уже начал расходиться, отправился к дверям своей дамы. Хотя уже миновала Пасха, погода стояла еще довольно холодная. Подойдя к двери, он начал громко кричать и смеяться:
– Ха-ха! Сыр!
Окна комнаты, где жила вдова, были обращены на улицу, и поэтому, услышав его крик, она сейчас же послала служанку узнать, кто это кричит и что ему нужно. Но он только и отвечал:
– Ха-ха! Сыр!
Служанка вернулась и сказала даме:
– Боже мой! Сударыня, это какой-то нищий – мальчуган и дурачок. Он только смеется да кричит «сыр!».
Дама пожелала узнать сама, что это значит, сошла вниз и спросила:
– Кто ты, друг мой?
Но и ей он отвечал:
– Ха-ха! Сыр!
– Ты хочешь сыру? – спросила она.
– Ха-ха! Сыр!
– Хочешь хлеба?
– Ха-ха! Сыр!
– Ступай отсюда, друг мой, ступай!
– Ха-ха! Сыр!
Убедившись, что он совсем дурачок, дама сказала служанке:
– Перетта, да он в такую ночь совсем замерзнет. Надо его впустить. Пусть обогреется.
– Мананда, [239] – сказала служанка. – Вы правы, сударыня. Войди, дружок, войди. Обогрейся.
– Ха-ха! Сыр! – сказал он и вошел со смехом на устах и в душе, увидев, что дело идет на лад.
Он подошел к огню и выставил напоказ свои толстые крепкие ляжки, на которые дама и служанка прищурили глазки. Они спросили его, не хочет ли он пить или есть, но он по-прежнему ответил:
– Ха-ха! Сыр!
Настало время ложиться спать. Дама, раздеваясь, сказала служанке:
– Перетта, это – очень красивый мальчуган. Жаль, что он такой дурачок.
– Мананда, – ответила служанка. – Вы правы, сударыня. Мальчуган – хоть куда!
– А если мы положим его на нашу кровать? – сказала дама. – Что ты об этом думаешь?
Служанка рассмеялась:
– А почему бы и не положить? Он ведь не выдаст нас, коли умеет говорить только одно слово.
Словом, они его раздели, причем для него не потребовалась и чистая сорочка, ибо надетая на нем сорочка оказалась не грязной, а только немного разорванной, и удобно уложили промеж собой на кровать. Наш герой предался утехам с дамой. Служанке тоже кое-что досталось, но он дал ей понять, что ему больше нравится дама, и, забавляясь с нею, он не забывал, однако, про свои: «Ха-ха! Сыр! › На другой день рано утром его выпустили, и он пошел своей дорогой. С этого времени он стал часто ходить за своей добычей, весьма довольный своими успехами, и по совет' старухи старался себя не выдавать. А иногда, одевшись в свое обычное платье, он приходил к даме, вел с нею обычные разговоры и ухаживал за нею, как и прежде, без всякого успеха.
Наступил май месяц. Молодой человек решил нарядиться в зеленую куртку и сказал даме, что он хочет надеть эту куртку в знак того, что он ее любит. Даме это весьма понравилось, и в награду за его любовь она обещала при первом же удобном случае ввести его в общество красивых женщин. В этом наряде она и представила его однажды собранию женщин, среди которых находилась и сама. Кроме него, пришли и другие молодые люди. Уйдя в сад, все собравшиеся дамы и кавалеры уселись вперемешку в кружок. Молодой человек сел рядом со своей дамой. Мастерица на всякие затеи и игры, она предложила начать игру, и все общество охотно согласилось на ее предложение. Между тем она уже давно задумала высмеять молодого человека и решила, что настал удобный случай привести этот замысел в исполнение. Она затеяла игру, состоявшую в том, что каждый из участников был обязан прочесть какой-нибудь любовный стишок или сказать что-либо смешное, что ему придет на ум. Все начали выступать по очереди. Когда очередь дошла до вдовы, она с выразительными, заранее заученными жестами, прочла!