Английские письма или история кавалера Грандисона

Сиръ Гарграфъ вошелъ къ намъ съ видомъ довольно пріятнымъ. Слуга вашъ, государь мой, сказалъ ему нѣсколько сурово старый Кавалеръ, въ отвѣтъ на поклонъ, которой тотъ ему сдѣлалъ. Я уже замѣтила, что видъ и уборы Баронета поразили Сира Роланда; и потому-то онъ наклонясь къ Г. Ревсу, хотѣлъ его о немъ разпросить. Г. Ревсъ представлялъ ихъ одного другому, какъ такихъ особъ, коимъ быть другомъ считаетъ себѣ за честь. Баронетъ подошедъ ко мнѣ, началъ просить прощенія…. Никакъ, государь мой, прервала я его рѣчь, а онъ опять началъ, я признаюсь, Сударыня, что сильная моя страсть.… Но я васъ уподобляю…… Я паки прервала рѣчь его, увѣряя, что все позабыто. Между тѣмъ, какъ онъ жаловался, что я столь легко ему прощаю, Сиръ Роландъ изумленный симъ краткимъ разговоромъ, сказалъ Г. Ревсу:ятому больше не дивлюсь. Увы! что станется съ любезнымъ моимъ племянникомъ? Будьте съ сей стороны спокойны, отвѣчалъ ему Г. Ревсъ. При семъ обнадѣживаніи принялъ онъ на себя столь веселой видъ,что скоро какъ я думала, запѣлъ бы онъ и пѣсню, обратясь ко мнѣ. Въ сіе время пришли служители и принесли завтракъ; мы уже сѣли пить чай, какъ вызвали отъ насъ Г. Ревса, которой тогда же опять возвратился, введя съ собою Г. Грвиля. Прежде нежели могли они подойти къ намъ ближе, спросилъ меня Сиръ Роландъ, по гальскому своему нарѣчію; кто еще ето такой?
Г. Гревиль подошелъ ко мнѣ весьма учтиво. Я навѣдалась отъ него о всемъ томъ, что ниесть у меня дражайшаго въ Нортгамптон-Ширѣ. Удовлетворя моей нетерпѣливости, спросилъ онъ меня, видѣла ли я Г. Фенвича. Нѣтъ, отвѣчала я ему. А! измѣнникъ, подхватилъ онъ улыбаясь, я думалъ, что онъ меня обманулъ, дня съ три я его не видалъ; но его здѣсь нѣтъ, прибавилъ онъ не столъ громкимъ голосомъ, я взялъ надъ нимъ верьхъ; впрочемъ я лучше желаю, что бы я, а не онъ приносилъ изъ насъ другъ другу извиненія. Я не захотѣла войти въ ихъ споры, и говорила ему, что нашла себѣ въ Лондонѣ родителя, указывая ему на Кавалера Мередита, которой мнѣ позволяетъ называть себя симъ именемъ. У васъ сына нѣтъ, я чаю, отвѣчалъ онъ, обратясь къ старику; я ласкаюсь, государь мой, что качество родителя не съ сей стороны вамъ дается. А какъ онъ сіи слова говорилъ съ смѣющимся видомъ; то Баронетъ свидѣтельствовалъ, что и онъ думалъ равнымъ образомъ оныя произнесть. Сиръ Роландъ имъ сказалъ весьма учтиво, что у него есть племянникъ, и когдабъ я согласна была съ его желаніемъ; то онъ бы меня гораздо больше любилъ въ качествѣ племяницы, нежели въ качествѣ дочери. Разговоръ былъ довольно пріятенъ даже до самаго уходу стараго Кавалера, которой не могъ при отъѣздѣ своемъ удержаться отъ того, чтобъ не просишь у меня позволенія привесть ко мнѣ еще одинъ разъ своего племянника прежде нежели отправится въ Кермартенъ. Я отвѣчала ему на оное однимъ поклономъ.
Баронетъ и Г. Гревиль знали другъ друга потому, что нѣсколько разъ видались на бѣгахъ въ Нортгамптонѣ; но не взирая на учтивости, съ коею они поздоровались, глядѣли они другъ на друга съ нѣкоею ревностію и какъ казалось, неоднократно хотѣли сказать одинъ другому нѣчто огорчитальнаго. Стараніе, съ коимъ я все мое вниманіе обращала къ Сиру Роланду, предупредило всякія съ ихъ стороны объясненія, и когда онъ ушелъ; то они довольно забавно шутили надъ его поступками и провинціальнымъ его выговоромъ, отъ коего по видимому никогда онъ не отвыкнетъ. Я чрезвычайно нетерпѣливо желала, чтобъ и сіи господчики ушли. Они, казалось, примѣчали другъ за другомъ, что уже идти пора, но ни тотъ ни другой не хотѣлъ выдти прежде. На конецъ Г. Гревиль, притворясь будто вспомнилъ, что я не люблю продолжительныхъ посѣщеній, распростился съ нами безъ всякаго другаго притворства.
Мнѣ не возможно бы было избѣжать новыхъ извиненій Баронета, въ разсужденіи той досады, въ которую онъ приходилъ при послѣднемъ своемъ посѣщеніи. Изъ отвѣтовъ моихъ не надлежало ему быть довольнѣе самимъ собою. Однако онъ опять обратился къ своимъ предложеніямъ, изъ коихъ составилъ мнѣ пышное изображеніе, и не примѣчая, чтобъ они сдѣлали надо мною впечатлѣнія, началъ говорить о Г. Гревилѣ, о коемъ подозрѣваетъ, говорилъ онъ, что не безъ намѣренія пріѣхалъ въ Лондонъ. Онъ мнѣ говорилъ о немъ не очень выгодно, но я не сумнѣваюсь, чтобъ и Г. Гревиль не говорилъ, того же о Сирѣ Гарграфѣ, и я думаю, что не окажешь имъ несправедливости, когда и обѣихъ ихъ такими же почитать будетъ.
 
Я отвѣчала, что не больше къ одному принимаю участія какъ и другому, сказавъ сіе съ такою твердостію, что по нѣкоимъ признакамъ печали, Баронетъ, казалось, получилъ право, съ нѣкою надмѣнностію требовать отъ меня причины такого отказа; его пылкость примѣченная мною на его глазахъ, можетъ быть меня тронула. Я ему сказала хотя съ сожалѣніемъ, что поелику онъ принуждаетъ меня объяснить ему мои чувствованія; то и говорю, что не имѣю о его нравахъ того мнѣнія, котороебъ должна была имѣть о такомъ человѣкѣ, коего желала бы избрать себѣ супругомъ. Мои нравы, Сударыня, вскричалъ онъ, перемѣняясь многократно въ лицѣ, мои нравы, Сударыня! повторилъ онъ. Его восклицаніе меня устрашило, хотя Г. и Гжа. Ревсъ казались нѣсколько изумлены моею откровенностію, но не дая мнѣ знать, чтобъ оную почитали достойною хулы. Мои возраженія, Сударь, начала я опять говорить, нс должны васъ огорчать; ибо вы сами признаніе оныхъ отъ меня вынуждаете, я же не намѣрена ни въ чемъ васъ укорять; но понуждаема будучи усильными вашими прозьбами, я должна повторить… Здѣсь не могла я выговоритъ прежнихъ словъ. Но онъ мнѣ сказалъ съ нетерпѣливостію: продолжайте, Сударыня.
Я опять ободрилась; по истиннѣ, Сиръ Гарграфъ, я противъ воли повторяю, что не имѣю о вашихъ нравахъ… (очень хорошо, Сударыня, прервалъ онъ) того мнѣнія, которое должна имѣть о нравахъ такого человѣка, на свойствахъ коего помышлялабъ я основать мое благополучіе въ сей жизни, и все упованіе мое въ будущей. Сіе правило для меня весьма важно, хотя и не случается мнѣ приводить онаго безъ сильныхъ причинъ. Но позвольте мнѣ присовокупить, что дѣвичество еще мнѣ не наскучило. Ядумаю, что и во всякое время будетъ надмѣру рано, дабы обременить себя вѣчными заботами; и ежели я не буду имѣть щастія познать такого человѣка, коему бы мое сердце могло безъ принужденія отдаться; то я отрекусь на всегда отъ брака. Какую злость при сихъ словахъ, любезная моя, усматривала я на глазахъ его? Вы кажетесь не довольны, государь мой, присовокупила я, но думаю, что безъ всякой-причины намѣренія ваши обратились на такую особу, которая сама въ себѣ властна; и хотя я всегда удаляюсь отъ того, что бы выражать истинны, заключающія въ себѣ нѣкую жестокость, однако откровенность свою почитаю себѣ за честь.
Онъ всталъ со стула, прошелъ большими шагами по горницѣ, повторяя тихимъ голосомъ, вы не имѣете хорошаго мнѣнія о моихъ нравахъ! Сударыня… Но я рѣшился претерпѣть все… Но, такое худое мнѣніе о моихъ нравахъ! Нѣтъ, я столь многаго стерпѣть не въ силахъ, Тутъ онъ приложилъ ко лбу кулакъ, и подержалъ оной нѣсколько времени, вдругъ схватилъ шляпу, поклонился намъ очень низко, (лице у него разгорѣлось, повидимому, отъ боренія его страстей) и не сказавъ больше ни слова, пошелъ къ дверямъ. Г. Ревсъ немедлѣнно вставъ хотѣлъ его проводить, а онъ многократно повторялъ: презрѣніе къ моимъ нравамъ! У меня есть непріятели, Сударь. Презрѣніе къ моимъ нравамъ! Я только одинъ такой, съ коимъ Миссъ Биронъ поступаетъ съ меньшею благосклонностію; ея негодованіе можетъ ея привлечь… Почто не могу сказать, моего негодованія? Прощайте, Сударь, извините меня за сію запальчивость. Прощайте. Онъ сѣлъ въ карету, у коей вдругъ поднялъ стекло. Г. Ревсъ намъ сказывалъ, что онъ протянулся до самаго каретнаго верьха, поджавъ бока своими локтями. Въ сей ярости онъ отъ насъ поѣхалъ. Угрожающій его видъ, отъѣздъ, мало я тебѣ изобразила, и слова Г. Ревса привели меня въ такой страхъ, что я черезъ цѣлой часъ не могла отъ онаго освободиться.