Эсми Солнечный Ветер
— Эсми, как так получилось, что вы вышли за…
Умение абстрагироваться от шума и навязчивого внимания — наше все. Без него в медийном бизнесе не выжить. И я абстрагировалась. Я в самом деле не слышала вопросов и криков, зато улыбалась широко и искренне.
А Тамир придерживал за талию, но был хмур, как грозовая туча. Не удивительно — вчера, на свадьбе, все было приличней. В смысле — репортеров было меньше, и вели они себя на порядок сдержанней. Теперь же мы оказались в окружении, и вопросы хлынули лавиной, а гвалт стоял такой, что даже опытной в таких вещах мне хотелось заткнуть уши.
Кроме репортеров тут присутствовали фанаты. Я не приглядывалась, но все равно заметила главу своего фан-клуба и нескольких ребят и девушек, которые всегда, на каждом концерте, у сцены стоят. Несмотря на творящийся вокруг кошмар, я была рада их видеть и им улыбнулась отдельно.
От толпы отделяла стена охраны, усиленная полицейскими. Этот живой коридор тянулся до самой стоянки, на которой не было ни одного гражданского кара, кроме кара Тамира. Хотя назвать эту черную махину «гражданской» было сложно…
Если честно, я никогда таких не видела. Он напоминал замершую перед рывком акулу, и хотя никаких предпосылок для подобных рассуждений не было, мне казалось — кар буквально нашпигован оружием. Ну как в фантастических фильмах: крыло приподнимается, а там набор пушек всех калибров, и дальше по списку.
А вот садиться в этот кар оказалось на удивление приятно…
Тамир галантно открыл пассажирскую дверь, подал руку, помогая подняться на подножку, и только дождавшись, когда размешусь в кресле, отошел, чтобы проконтролировать погрузку нашего багажа.
Чемоданов было всего два, и оба принадлежали мужу. Мне дали почти час на покупки, и я даже успела что-то подобрать, но… о каком шопинге может идти речь, если на горизонте маячит перспектива межпланетного перелета? В итоге покупок оказалось так мало, что они с легкостью поместились в чемодан к Тамиру, и я чувствовала себя почти голой.
Покончив с багажом, Тамир сел в водительское кресло, захлопнул дверцу кара и приложил палец к опознавательной панели. «Акула» едва ощутимо задрожала, словно приветствуя хозяина, штурвал плавно подвинулся вперед, а стекла потемнели, подстраиваясь под интенсивность солнечного излучения.
На мои плечи упали ремни безопасности, защелкнулись, на миг прижав к креслу. А вот Тамир эту предписанную правилами воздушного движения защиту проигнорировал… И почему я не удивлена?
— Ну что, поехали? — спросил… все-таки муж.
— Если я скажу «нет», от этого что-то изменится?
Тамир тихо рассмеялся, а кар взмыл в воздух и, подобно боевой ракете, сорвался с места. Ох, как я порадовалась тугим ремням безопасности в этот момент.
— Тамир!
Кар резко замедлился, а муж повернул голову и спросил:
— Что? Слишком быстро?
— Нормально. Но наш кортеж еще не взлетел.
— Какой кортеж? — искренне удивился мой спутник, а я устало покачала головой.
— Охрана, Тамир. Без нее до космопорта сейчас не добраться.
— Почему? — Он опять удивлялся, и опять это выглядело очень искренне. Я не сразу заметила легкую улыбку.
Именно в этот момент нас догнали три кара. На дверце одного из них красовался логотип центрального телеканала, два других опознавательных знаков не имели, хотя и без того было ясно — в карах репортеры.
Очередная фотовспышка ослепила даже через затемненное стекло, и мне стоило огромных усилий удержать лицо и не скривиться.
— Потому что. — Я мотнула головой в сторону репортеров. — У них сенсация, и ради нее…
— Все хорошо будет, — перебил муж, и «акула» вновь ускорилась.
Ну-ну, знавали мы таких…
Вообще, Тамир смотрел на дорогу, но мое настроение все-таки заметил.
— Почему ты сердишься, Эсми?
— Потому что ты ведешь себя слишком самонадеянно. Думаешь, если у тебя крутая тачка…
Тамир рассмеялся. Тихо и беззлобно.
— Эсми, я не отношусь к этому типу мужчин.
— А к какому относишься?
Муж пожал плечами, но не ответил, сказал о другом:
— Поверь, я хороший пилот, им не угнаться.
— Да им и не надо гнаться. Их коллеги ждут нас в космопорте, и если в момент прилета мы окажемся без охраны…
— Они не сунутся в космопорт.
Теперь смеялась я. Ну да, конечно.
— Что опять? — Тамир тоже улыбался, причем как-то хитро.
— Ничего. Через пару месяцев совместной жизни твои иллюзии касательно репортеров развеются.
— Ах вот оно что…
В интонациях собеседника прозвучало некоторое превосходство, и я слегка разозлилась. Зато стало ясно — он тоже не идеал. Что ж, тем лучше. Как правильно заметил сам Тамир, жить с идеалом трудно. Рядом с идеалом всегда чувствуешь себя ущербно, а еще идеалу нужно соответствовать, то есть работать над собой, избавляться от слабостей и дурных привычек. А оно мне надо?
Но говорить об этом вслух я не стала. Просто откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Похмелье уже прошло, и это радовало, а предстоящий треш в виде наводнивших космопорт репортеров напрягал.
Конечно, я могла позвонить Лейле, чтобы та связалась с администрацией порта и организовала нам обходной путь — а лазейки на случай вылета таких, как я, есть, и их много. Но зачем? Зачем лишать Тамира такого яркого жизненного опыта?
И — да! Мне хотелось его проучить! Правда, ровно до того момента, как Тамир сказал:
— Полет продлится три дня.
О!.. Полет! Зачем он про него напомнил!
— Тамир, а может, лучше они к нам? — Как-то очень жалобно прозвучало.
— Не получится, — ответил муж. — Прости.
Я простить не могла, потому что не обижалась. Ведь понятно: знакомство с семьей — не прихоть, и мне самой эта встреча тоже нужна. Ведь я собираюсь прожить с Тамиром всю жизнь, и, кстати… мне надо понравиться его родным, иначе строить совместную жизнь будет сложнее.
— Ты с Риторы, а живешь ты… где?
— На Риторе и живу, — ответил Тамир.
Я тяжело вздохнула. Я-то выросла здесь, на Занрисе. И живу, соответственно, тут.
— Насколько реален твой переезд на Занрис?
— Вообще никак.
Ну вот, еще одна проблема. Не очень страшная, но все-таки.
Конечно, мы с Тамиром можем жить раздельно — сейчас многие так поступают, никто не удивится, но я не хочу. О какой семье может идти речь, если люди видятся раз в полгода?
Значит, переезжать придется мне. Вот это действительно сложно, но что делать? Справимся как-нибудь. И не с таким справлялись.
Только вспомнить бы еще, что это за планета такая. Кажется, там…
— Эсми? — вырвал из раздумий Тамир. — Как себя чувствуешь? Успокоительное действует?
Я пожала плечами.
— Взойдем на корабль — узнаем.
Тамир хмыкнул, бросил на меня скептический взгляд — обычная реакция человека, который знает о существовании фобий, но на своей шкуре ничего подобного не испытывал.
— Может, добавить?
— А есть? — с надеждой спросила я.
Просто после вопроса Тамира стало ясно — той пачки успокоительного, которую проглотила в отеле, не хватит. И — да, надо добавить!
— Есть, но… Нет, Эсми. Пожалуй, это будет слишком.
Да, Тамир видел, как я успокоительное глотала, и количество оценил.
— Я только одного не понимаю, — продолжил он. — Как ты, при таком страхе перед межпланетными перелетами, на гастроли ездишь.
Меня аж покорежило. Вот надо ему прямо сейчас о самом неприятном вспоминать?
— Как-как… Редко и весело.
— То есть?
— Ну… взлетаю я обычно под общим наркозом.
«Акула» заметно дернулась.
— Что?! — переспросил Тамир потрясенно.
— Что… Приезжает доктор, делает инъекцию, я отключаюсь. Потом меня грузят в кар, отвозят в космопорт, доставляют на корабль… Корабль взлетает, а я просыпаюсь уже в космосе.
— Эсми, но это очень вредно для организма.
— Знаю. Поэтому сажусь уже на успокоительном.
Тамир, как и прежде, смотрел на воздушную трассу. Она была практически пуста, но муж гнал с такой скоростью, что отвлекаться не стоило. И он точно мой подход к вопросу не одобрял. Пришлось объяснить: