Стихи

  
«Когда на небо синее»
 
 
 
Когда на небо синее
 
Глаза поднять невмочь,
 
Тебе в ответ, уныние,
 
Возникнет слово: дочь.
 
 
 
О, чудо светлолицее,
 
И нежен и высок, —
 
С какой сравнится птицею
 
Твой легкий голосок!
 
 
 
Клянусь — необозримое
 
Блаженство впереди,
 
Когда ты спишь, любимая,
 
Прильнув к моей груди.
 
 
 
Тебя держать, бесценная,
 
Так сладостно рукам.
 
Не комната — вселенная,
 
Иду — по облакам.
 
 
 
И сердце непомерное
 
Колышется во мне,
 
И мир, со всею скверною,
 
Остался где-то, вне.
 
 
 
Мной ничего не сказано,
 
Я не сумела жить,
 
Но ты вдвойне обязана,
 
И ты должна свершить.
 
 
 
Быть может, мне заранее,
 
От самых первых дней,
 
Дано одно призвание —
 
Стать матерью твоей.
 
 
 
В тиши блаженства нашего
 
Кляну себя: не сглазь!
 
Мне счастье сгинуть заживо
 
И знать, что ты сбылась.
 
 
 
[1940]
 
  
«Проснемся, уснем ли — война, война»
 
 
 
Проснемся, уснем ли — война, война.
 
Ночью ли, днем ли — война, война.
 
Сжимает нам горло, лишает сна,
 
Путает имена.
 
 
 
О чем ни подумай — война, война.
 
Наш спутник угрюмый — она одна.
 
Чем дальше от битвы, тем сердцу тесней,
 
Тем горше с ней.
 
 
 
Восходы, закаты — все ты одна.
 
Какая тоска ты — война, война!
 
Мы знаем, что с нами
 
Рассветное знамя,
 
Но ты, ты, проклятье, — темным-темна.
 
Где павшие братья, — война, война!
 
В безвестных могилах…
 
Мы взыщем за милых,
 
Но крови святой неоплатна цена.
 
 
 
Как солнце багрово! Все ты, одна.
 
Какое ты слово: война, война…
 
 
 
Как будто на слове
 
Ни пятнышка крови,
 
А свет все багровей во тьме окна.
 
Тебе говорит моя страна:
 
Мне трудно дышать, — говорит она, —
 
Но я распрямлюсь, и на все времена
 
Тебя истреблю, война!
 
 
 
[1942]
 
  
АПРЕЛЬ 1942 ГОДА
 
 
 
Свирепая была зима,
 
Полгода лютовал мороз.
 
Наш городок сходил с ума,
 
По грудь сугробами зарос.
 
Казалось, будет он сметен —
 
Здесь ветры с четырех сторон,
 
Сквозь город им привольно дуть,
 
Сшибаясь грудь о грудь.
 
Они продрогший городок
 
Давно бы сдули с ног,
 
Но разбивалась впрах пурга
 
О тяжкие снега.
 
 
 
И вот апрель в календаре,
 
Земля в прозрачном серебре,
 
Хрустящем на заре.
 
И солнце светит горячей,
 
И за ручьем бежит ручей.
 
Скворцы звенят наперебой,
 
И млеет воздух голубой.
 
И если б только не война,
 
Теперь была б весна.
 
 
  
«Завтра день рожденья твоего.»
  
 
 
Завтра день рожденья твоего.
 
Друг мой, чем же я его отмечу?
 
Если бы поверить в нашу встречу!
 
Больше мне не надо ничего.
 
 
 
Ночью здесь такая тишина!
 
Звезды опускаются на крышу,
 
Но, как все, я здесь оглушена
 
Грохотом, которого не слышу.
 
 
 
Неужели ото всех смертей
 
Откупились мы любовью к детям?
 
Неужели родине своей
 
За себя достойно не ответим?
 
 
 
Это вздор! Не время клевете
 
И не место ложному смиренью,
 
Но за что же мы уже не те?
 
Кто мы в этом диком измеренье?..
 
 
 
Завтра день рожденья твоего.
 
Друг мой, чем же я его отмечу?
 
Если бы поверить в нашу встречу!
 
Больше мне не надо ничего.
 
 
 
[1942]
 
  
СЕВАСТОПОЛЬ
 
 
 
Бело-синий город Севастополь,
 
Белокрылый город в синеве…
 
Моря ослепительная опыль
 
В скверах оседала на траве.
 
 
 
Город с морем сомкнуты в содружье,
 
Синей соли съедены пуды.
 
Дымной славой русского оружья,
 
Пушечным дымком несло с воды.
 
 
 
Белый камень в голубой оправе,
 
Ты у недруга в кольце тугом.
 
Город русской доблести, ты вправе
 
Горевать о времени другом.
 
 
 
Шрам широкий над крутою бровью
 
Ты через столетие пронес,
 
А теперь лежишь, залитый кровью,
 
И морских не осушаешь слез.
 
 
 
Слезы эти — зарева кровавей —
 
Отольются гибелью врагу…
 
Белый пепел в голубой оправе
 
На осиротевшем берегу!
 
 
 
Тяжко, Севастополь, о как тяжко!
 
Где ж прославленная на века
 
Белая матросская рубашка,
 
Праздничная синь воротника!
 
 
 
Плачь о тех, что смертной мглой объяты,
 
Чьи могилы волнами кругом…
 
Ты еще начнешься, но себя ты
 
Не узнаешь в облике другом.