Стихи

 
1956
 
  
«Смертный страх перед бумагой белой»
 
 
 
Смертный страх перед бумагой белой…
 
Как его рассеять, превозмочь?
 
Как же ты с душою оробелой
 
Безоглядно углубишься в ночь?
 
 
 
Ни дымка, ни звука — тьма и снег.
 
Только тьма и снег в степи бескрайной.
 
Ни звезды, ни вехи — только тайна,
 
Только ночь и только человек.
 
 
 
Он идет один, еще не зная,
 
Встретится ль в дороге огонек.
 
Впереди лишь белизна сплошная,
 
И сплошная тьма, и путь далек.
 
 
 
Он идет, перемогая вьюгу,
 
И безлюдье, и ночную жуть,
 
И нельзя пожаловаться другу,
 
И нельзя в пути передохнуть.
 
 
 
Впереди ночной простор широкий,
 
И пускай в снегах дороги нет,
 
Он идет сквозь вьюгу без дороги
 
И другому пролагает след.
 
 
 
Здесь, быть может, голову он сложит…
 
Может быть, идущий без пути,
 
Заплутает, сгинет, но не может,
 
Он уже не может не идти.
 
 
 
Где-то ждет его душа живая.
 
Чтоб ее от горя отогреть,
 
Он идет, себя позабывая…
 
 
 
Выйди на крыльцо и друга встреть.
 
 
 
1956
 
  
«Какой обильный снегопад в апреле»
 
 
 
Какой обильный снегопад в апреле,
 
Как трудно землю покидать зиме!
 
И вновь зима справляет новоселье,
 
И вновь деревья в снежной бахроме.
 
 
 
Под ярким солнцем блещет снег весенний.
 
Взгляни, как четко разлинован лес:
 
Высоких сосен правильные тени
 
По белизне легли наперерез.
 
 
 
Безмолвие страницы разграфленной
 
Как бы неволит что-то написать,
 
Но от моей ли немоты бессонной
 
Ты слова ждешь, раскрытая тетрадь!
 
 
 
А под вечер предстал передо мною
 
Весь в перечерках черновик живой,
 
Написанный осыпавшейся хвоей,
 
И веточками, и сухой листвой,
 
 
 
И шишками, и гарью паровозной,
 
Что ветром с полустанка нанесло,
 
А почерк — то веселый, то серьезный,
 
И подпись различаю и число.
 
 
 
Не скрыть врожденный дар — он слишком ярок,
 
Я только позавидовать могу,
 
Как, не страшась ошибок и помарок,
 
Весна стихи писала на снегу.
 
 
 
1956
 
  
«Бредешь в лесу, не думая, что вдруг»
 
 
 
Бредешь в лесу, не думая, что вдруг
 
Ты станешь очевидцем некой тайны,
 
Но все открыл случайный взгляд вокруг —
 
Разоблачения всегда случайны.
 
 
 
В сосновой чаще плотный снег лежит, —
 
Зима в лесу обосновалась прочно,
 
А рядом склон сухой листвой покрыт, —
 
Здесь осени участок неурочный.
 
 
 
Шумят ручьи, бегут во все концы, —
 
Весна, весна! Но в синеве прогретой
 
Звенят вразлив не только что скворцы —
 
Малиновка, — уж это ли не лето!
 
 
 
Я видела и слышала сама,
 
Как в чаще растревоженного бора
 
Весна и лето, осень и зима
 
Секретные вели переговоры.
 
 
 
1956
  
  
«Дни мелькают — чет и нечет»
 
 
 
Дни мелькают — чет и нечет, —
 
Жизнь осталась позади.
 
Что же сердце рвет и мечет,
 
Задыхается в груди?
 
 
 
Слышать слов моих не хочет,
 
Будто в рану сыплю соль.
 
Днем и ночью сердце точит
 
Злая дума, злая боль.
 
 
 
Знает сердце о причине
 
Всех скорбей моих и бед,
 
О смиренье, о гордыне
 
И что мне спасенья нет.
 
 
 
Но оно по горло сыто
 
Ложью всяческих прикрас,
 
И оно со мной открыто
 
Говорит не в первый раз,
 
 
 
Чтобы я, ему доверясь,
 
Не страшилась жить в глуши
 
И смелей порола ересь,
 
Если ересь от души.
 
 
 
Говорит не рифмы ради,
 
Не для красного словца,
 
Говорит не на эстраде, —
 
На исходе, у конца.
 
 
 
1956
 
  
«У твоей могилы вечный непокой»
 
 
 
У твоей могилы вечный непокой,
 
Приглушенный говор суеты людской.
 
Что же мне осталось, ангел мой небесный!
 
Без тебя погибну в муке бесполезной.
 
Без тебя погибну в немоте железной.
 
Сердце истомилось смертною тоской.
 
Горе навалилось каменной доской.
 
 
 
1/VII1 56
 
  
«Мы рядом сидим»
 
 
 
Мы рядом сидим.
 
Я лицо дорогое целую.
 
Я голову глажу седую.
 
Мне чудится возле
 
какая-то грозная тайна,
 
А ты говоришь мне,
 
что все в этой жизни случайно.
 
Смеясь, говоришь:
 
— Ну а как же? Конечно, случайно. —
 
Так было во вторник.
 
И вот подошло воскресенье.
 
Из сердца вовек не уйдет
 
этот холод весенний.
 
Тебя уже нет,
 
а со мною что сталось, мой милый…
 
Я склоняюсь над свежей твоею могилой.
 
Я не голову глажу седую —
 
Траву молодую.
 
Не лицо дорогое целую,
 
А землю сырую.