Сочинения. В 2-х томах

 
(1912)
 
  
83
 
Тучи, как кони в ночном,
 
 
 
Тучи, как кони в ночном,
 
Месяц — грудок пастушонка.
 
Вся поросла ковылем
 
Божья святая сторонка.
 
 
 
Только и русла, что шлях —
 
Узкая, млечная стёжка.
 
Любо тебе во лесях,
 
В скрытой избе, у окошка.
 
 
 
Светит небесный грудок
 
Нашей пустынной любови.
 
Гоже ли девке платок
 
Супить по самые брови?
 
 
 
По сердцу ль парню в кудрях
 
Никнуть плакучей ракитой?
 
Плыть бы на звонких плотах
 
Вниз по Двине ледовитой!
 
 
 
Чуять, как сказочник-руль
 
Будит поддонные были…
 
Много б Устёш и Акуль
 
Кудри мои полонили.
 
 
 
Только не сбыться тому, —
 
Берег кувшинке несносен…
 
Глянь-ка, заря бахрому
 
Весит на звонницы сосен.
 
 
 
Прячется карлица-мгла
 
То за ивняк, то за кочку.
 
Тысяча лет протекла
 
В эту пустынную ночку.
 
 
  
84
 
Я борозду за бороздою
 
 
 
Я борозду за бороздою
 
Тяжелым плугом провожу
 
И с полуночною звездою
 
В овраг молиться ухожу.
 
 
 
Я не кладу земных поклонов
 
И не сплетаю рук крестом, —
 
Склонясь над сумрачною елью,
 
Горю невидимым огнем.
 
 
 
И чем смертельней лютый пламень,
 
Тем полногласней в вышине
 
Рыдают ангельские трубы
 
О незакатном, райском дне.
 
 
 
Но чуть заря, для трудной нови
 
Я покидаю дымный лог, —
 
В руке цветок алее крови —
 
Нездешней радости залог.
 
 
  
85
 
Ноченька темная, жизнь подневольная…
 
 
 
Ноченька темная, жизнь подневольная…
 
В поле безлюдье, бесследье да жуть.
 
Мается душенька… Тропка окольная,
 
Выведи парня на хоженый путь!
 
 
 
Прыснул в глаза огонечек малешенек,
 
Темень дохнула далеким дымком.
 
Стар ли огневщик, младым ли младешенек,
 
С жаркою бровью, с лебяжьим плечом, —
 
 
 
Что до того? Отогреть бы ретивое,
 
Ворога тезкою, братом назвать…
 
Лютое поле, осочье шумливое
 
Полнятся вестью, что «умерла мать».
 
 
 
«Что не ворохнутся старые ноженьки,
 
Старые песни, как травы, мертвы»…
 
Ночь — домовище, не видно дороженьки,
 
Негде склонить сироте головы.
 
 
 
(1914)
  
  
86
 
Изба-богатырица,
 
 
 
Изба-богатырица,
 
Кокошник вырезной,
 
Оконце, как глазница,
 
Подведено сурьмой.
 
 
 
Кругом земля-землища
 
Лежит, пьяна дождем,
 
И бора-старичища
 
Подоблачный шелом.
 
 
 
Из-под шелома строго
 
Грозится туча-бровь…
 
К заветному порогу
 
Я припадаю вновь.
 
 
 
Седых веков наследство,
 
Поклон вам, труд и пот!..
 
Чу, песню малолетства
 
Родимая поет:
 
 
 
Спородила я сынка-богатыря
 
Под потокою на сиверке,
 
На холодном полузимнике,
 
Чтобы дитятко по матери пошло,
 
Не удушливато в летнее тепло,
 
Под морозами не зябкое,
 
На воде-луде не хлябкое!
 
 
 
Уж я вырастила сокола-сынка
 
За печным столбом на выводе,
 
Чтоб не выглядел Старик-Журавик,
 
Не ударил бы черемушкой,
 
Не сдружил бы с горькой долюшкой!
 
 
 
(1914)
 
  
87
 
Месяц — рог олений,
 
 
 
Месяц — рог олений,
 
Тучка — лисий хвост.
 
Полон привидений
 
Таежный погост.
 
 
 
В заревом окладе
 
Спит Архангел Дня.
 
В Божьем вертограде
 
Не забудь меня.
 
 
 
Там святой Никита,
 
Лазарь — нищим брат.
 
Кирик и Улита
 
Страсти утолят.
 
 
 
В белом балахонце
 
Скотий врач — Медост…
 
Месяц, как оконце,
 
Брезжит на погост.
 
 
 
Темь соткала куколь
 
Елям и бугру.
 
Молвит дед: «не внука ль
 
Выходил в бору?»
 
 
 
Я в ответ: «теперя
 
На пушнину пост,
 
И меня, как зверя,
 
Исцелил Медост».
 
 
  
88
 
Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор,
 
 
 
Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор,
 
Из-за быстрых рек, из-за дальних гор,
 
Чтоб у ног твоих, витязь-схимнище,
 
Подышать лесной древней силищей.
 
 
 
Ты прости, отец, сына нищего,
 
Песню-золото расточившего!
 
Не кудрявичем под гуслярный звон
 
В зелен терем твой постучался он.
 
 
 
Богатырь душой, певник розмыслом,
 
Раздружился я с древним обликом,
 
Променял парчу на сермяжину,
 
Кудри-вихори на плешь-лысину.
 
 
 
Поклонюсь тебе, государь, душой —
 
Укажи тропу в зелен терем свой!
 
Там, двенадцать в ряд, братовья сидят —
 
Самоцветней зорь боевой наряд…
 
 
 
Расскажу я им, баснослов-баян,
 
Что в родных степях поредел туман,
 
Что сокрылися гады, филины,
 
Супротивники пересилены,
 
 
 
Что крещеный люд на завалинах,
 
Словно вешний цвет на прогалинах…
 
 
 
Ах, не в руку сон! Седовласый бор
 
Чуда-терема сторожит затвор:
 
На седых щеках слезовая смоль,
 
Меж бровей-трущоб вещей думы боль.