Сочинения. В 2-х томах

Часть 17 из 147 Информация о книге
  95
 Невесела нынче весна:
   Невесела нынче весна:
 В полях безголосье и дрема,
 Дымится, от ливней черна,
 На крышах избенок солома.
 
  Окутала сизая муть
 Реку и на отмели лодку.
 Как узника, тянет взглянуть
 За пасмурных облак решётку.
 
  Душа по лазури грустит,
 По ладану ландышей, кашек.
 В лиловых потемках ракит
 Не чуется щебета пташек.
 
  Ужель обманула зима
 И сны, что про солнце шептали?
 Плывут облаков терема
 В рябые, потусклые дали.
 
 
 (1911)
 
  96
 Талы избы, дорога,
   Талы избы, дорога,
 Буры пни и кусты.
 У лосиного лога
 Четки елей кресты.
 
  На завалине лыжи
 Обсушил полудняк.
 Снег дырявый и рыжий,
 Словно дедов армяк.
 
  Зорька в пестрядь и лыко
 Рядит сучья ракит.
 Кузовок с земляникой —
 Солнце метит в зенит.
 
  Дятел — пущ колотушка —
 Дразнит стуком клеста,
 И глухарья ловушка
 На сегодня пуста.
 
 
  97
 Ветхая ставней резьба,
   Ветхая ставней резьба,
 Кровли узорный конек.
 Тебе, моя сказка, судьба
 Войти в теремок.
 
  Счастья-Царевны глаза
 Там цветут в тишине,
 И пленных небес бирюза
 Томится в окне.
 
  По зиме в теремок прибреду
 Про свои поведать вины,
 И глухую старуху найду
 Вместо синей звенящей весны.
 
 
 (1912)
 
  98
 Мне сказали, что ты умерла
   Мне сказали, что ты умерла
 Заодно с золотым листопадом,
 И теперь, лучезарно светла,
 Правишь горним неведомым градом.
 
  Я нездешним забыться готов, —
 Ты всегда баснословной казалась,
 И багрянцем осенних листов
 Не однажды со мной любовалась.
 
  Говорят, что не стало тебя.
 Но любви иссякаемы ль струи:
 Разве зори — не ласка твоя,
 И лучи — не твои поцелуи?
 
 
 (1913)
 
  99
 Косогоры, низины, болота,
   Косогоры, низины, болота,
 Над болотами ржавая марь.
 Осыпается рощ позолота,
 В бледном воздухе ладана гарь.
 
  На прогалине теплятся свечи,
 Озаряя узорчатый гроб,
 Бездыханные девичьи плечи
 И молитвенный с венчиком лоб.
 
  Осень — с бледным челом инокиня —
 Над покойницей правит обряд.
 Даль мутна, речка призрачно-синя,
 В роще дятлы зловеще стучат.
 
 
 (1915)
  
  100
 Октябрь — петух медянозобый
   Октябрь — петух медянозобый
 Горланит в ветре и в лесу:
 Я в листопадные сугробы
 Яйцо снеговое снесу
 
  И лес под клювом петушиным
 Дырявым стал. Курятник туч
 Сквозит пометом голубиным, —
 Мол Духа Божьего не мучь,
 
  Снести яйцо на первопутки
 Однажды в год тебе дано.
 Как баба, выткала за сутки
 Реченка сизое рядно
 
  Близки дубленые Покровки,
 Коровьи свадьбы, конский чес,
 И к звездной кузнице для ковки
 Плетется облачный обоз.
 
 
  101
 Болесть да засуха,
   Болесть да засуха,
 На скотину мор.
 Горбясь, шьет старуха
 Мертвецу убор.
 
  Холст ледащ наощупь,
 Слепы нить, игла…
 Как медвежья поступь
 Темень тяжела.
 
  С печи смотрят годы
 С карлицей-судьбой.
 Водят хороводы
 Тучи над избой
 
  Мертвый дух несносен,
 Маята и чад.
 Помялища сосен
 В небеса стучат.
 
  Глухо Божье ухо,
 Свод надземный толст.
 Шьет, кляня, старуха
 Поминальный холст.
 
 
 (1915)
 
  102
 Чу! Перекатный стук на гумнах
   Чу! Перекатный стук на гумнах
 Он по заре звучит как рог.
 От бед, от козней полоумных
 Мой вещий дух не изнемог.
 
  Я все такой же, как в столетьях,
 Широкогрудый удалец…
 Знать, к солнцепеку на поветях
 Рудеет утренний багрец.
 
  От гумен тянет росным медом,
 Дробь молотьбы — могучий рог
 Нас подарил обильным годом
 Сребробородый древний Бог.
 
 
  103
 Снова поверилось в дали свободные,
   Снова поверилось в дали свободные,
 В жизнь, как в лазурный, безгорестный путь.
 Помнишь ракиты седые, надводные,
 Вздохи туманов, безмолвия жуть?
 
  Ты повторяла. «Туман — настоящее,
 Холоден, хмур и зловеще глубок,
 Сердцу пророчит забвенье целящее
 В зелени ив пожелтевший листок».
 
  Явью безбольною стало пророчество:
 Просинь небес и снега за окном
 В хижине тихо. Покой, одиночество —
 Веют нагорным, свежительным сном.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница