Окно выходит в белые деревья...
Часть 53 из 70 Информация о книге
«Наверно, с течением дней…»
Наверно, с течением днейя стану еще одней.Наверно, с течением летпойму, что меня уже нет.Наверно, с теченьем вековзабудут, кто был я таков.Но лишь бы с течением днейне жить бы стыдней и стыдней.Но лишь бы с течением летдвуликим не стать, как валет.И лишь бы с теченьем вековне знать на могиле плевков!..ТРУБА
Р. Быкову
Если вы есть, вы останетесь.
А вы останетесь собой,когда придете в мирс трубой,чтобы позвать на правый бой,а вам приказ —играть отбой?Собойне сможет бытьлюбой,кто сделает отбойсудьбой.А вы останетесь собой,когда трубу с чужой слюнойвам подловато всунут в рот,чтобы трубить наоборот?Труба с чужой слюною врет.А вы останетесь собой,когда с разбитою губойвас отшвырнут,прервав мотив,в трубузатычкувколотив?А вы останетесь собойс набитой сахаром трубой,когда вас,будто на убой,закормят,льстя наперебой,все те, кто превратить в рабухотел бы грозную трубу,оставив ейлишь «бу-бу-бу»?А вы останетесь собой,когда раздрай и разнобойв ревнивом стане трубачейи не поймешь порой —кто чей,а кто уже давным-давнос трубой расплющен заодно…А вы останетесь собойи под плитою гробовой,просовываясквозь траву,как золотой кулак,трубу?Трубуперешибутсоплей,когда сдадитесьи состаритесь,А вы останетесь собой?Если вы есть,то вы останетесь.ПОСЛЕДНЯЯ ПОПЫТКА
Маше, подарившей мне с тех пор, как было написано это стихотворение, двух сыновей — Женю и Митю
Последняя попытка стать счастливым,припав ко всем изгибам, всем извивамлепечущей дрожащей белизныи к ягодам с дурманом бузины.Последняя попытка стать счастливым,как будто призрак мой перед обрывоми хочет прыгнуть ото всех обидтуда, где я давным-давно разбит.Там на мои поломанные костиприсела, отдыхая, стрекоза,и муравьи спокойно ходят в гостив мои пустые бывшие глаза.Я стал душой. Я выскользнул из тела,я выбрался из крошева костей,но в призраках мне быть осточертело,и снова тянет в столько пропастей.Влюбленный призрак пострашнее трупа,а ты не испугалась, поняла,и мы, как в пропасть,прыгнули друг в друга,но, распростерши белые крыла,нас пропасть на тумане подняла.И мы лежим с тобой не на постели,а на тумане, нас держащем еле.Я — призрак. Я уже не разобьюсь.Но ты — живая. За тебя боюсь.Вновь кружит ворон с траурным отливоми ждет свежинки — как на поле битв.Последняя попытка стать счастливым,последняя попытка полюбить.«Надо бы поскупее…»
Надо бы поскупеедаже на выдох и вдох —тогда, может быть, эпопеяляжет строках в четырех.Надо бы пощедрее,погромче, как выкрик «За мной!»,покрепче, поплощаднее —площадью с шар земной.Завидую мощи пространства,спрессованной словом в пласты,но краткость — сестра бесталантства,когда она от пустоты.Не всякая сжатость бесценна.Рифмованный жмых жесткотел,и чье-то квадратное сено,будь лошадью — я бы не ел.Мне нравится сено охапками,с еще не просохшей росой,с брусникой, с грибными шляпками,подрезанными косой.Все нежности с формой — телячьи,эпоху бы в ритм ввалить,ее разодрать, как тельняшкуотчаянно рвет инвалид!Вместить ли чепцу и салопус другим старомодным тряпьембожественную растрепу,которую жизнью зовем?Ремесленный вкус — не искусство.Великий читатель поймети прелесть отсутствия вкуса,и великолепье длиннот.