Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)

Часть 4 из 51 Информация о книге
III
  …Знаешь, Зинка, я — против грусти,
 Но сегодня она — не в счет.
 Где-то в яблочном захолустье
 Мама, мамка твоя живет.
 
  У меня есть друзья, любимый.
 У нее ты была одна.
 Пахнет в хате квашней и дымом,
 За порогом стоит весна.
 
  И старушка в цветастом платье
 У иконы свечу зажгла.
 …Я не знаю, как написать ей,
 Чтоб тебя она не ждала.
 
 
1944
  ШТРАФНОЙ БАТАЛЬОН
   Дышит в лицо
                         молдаванский вечер
 Хмелем осенних трав.
 Дробно,
               как будто цыганские плечи,
 Гибкий дрожит состав.
 Мечется степь —
                             узорный,
 Желто-зеленый плат.
 Пляшут,
                поют платформы,
 Пляшет,
                поет штрафбат.
 Бледный майор
                           расправляет плечи:
 — Хлопцы,
                    пропьем
 Свой последний вечер! —
 Вечер.
            Дорожный щемящий вечер.
 Глух паровозный крик.
 Красное небо летит навстречу —
 Поезд идет
                    в тупик…
 
 
1944
  «Я смотрю глазами озорными…»
   Я смотрю глазами озорными,
 Хоть вокруг огонь и бездорожье.
 В жаркий ветер брошенное имя
 Долго спутник позабыть не сможет.
 
  А потом, с послушными другими,
 Будет он насмешливым и строгим,
 Потому что слишком звонко имя
 Девушки с дымящейся дороги.
 
 
1944
  ПОСЛЕ ГОСПИТАЛЯ
   От простора хмелея снова,
 Мну в руках вещевой мешок
 И пишу на клочках листовок
 Где-то найденным карандашом.
 
  Обжигает веселой плетью
 Острый ветер степных дорог.
 Я хочу, чтобы этот ветер
 Мой любимый услышать мог.
 
  Чтоб он понял,
                          за что люблю я
 Свою молодость фронтовую.
 
 
1944
  «Ко мне в окоп…»
   Ко мне в окоп
 Сквозь минные разрывы
 Незваной гостьей
 Забрела любовь.
 Не знала я,
 Что можно стать счастливой
 У дымных сталинградских берегов.
 
  Мои неповторимые рассветы!
 Крутой разгон мальчишеских дорог!..
 Опять горит обветренное лето,
 Опять осколки падают у ног.
 
  По-сталинградски падают осколки,
 А я одна, наедине с судьбой.
 Порою Вислу называю Волгой,
 Но никого не спутаю с тобой!
 
 
1944
   «Кто-то бредит…»
   Кто-то бредит.
 Кто-то злобно стонет.
 Кто-то очень, очень мало жил.
 На мои замерзшие ладони
 Голову товарищ положил.
 
  Так спокойны пыльные ресницы.
 А вокруг — нерусские края.
 Спи, земляк.
 Пускай тебе приснится
 Город наш и девушка твоя.
 
  Может быть, в землянке,
 После боя,
 На колени теплые ее
 Прилегло усталой головою
 Счастье беспокойное мое…
 
 
1944
  «Только что пришла с передовой…»
   Только что пришла с передовой,
 Мокрая, замерзшая и злая,
 А в землянке нету никого,
 И дымится печка, затухая.
 
  Так устала — руки не поднять,
 Не до дров, — согреюсь под шинелью,
 Прилегла, но слышу, что опять
 По окопам нашим бьют шрапнелью.
 
  Из землянки выбегаю в ночь,
 А навстречу мне рванулось пламя,
 Мне навстречу — те, кому помочь
 Я должна спокойными руками.
 
  И за то, что снова до утра
 Смерть ползти со мною будет рядом.
 Мимоходом: — Молодец, сестра! —
 Крикнут мне товарищи в награду.
 
  Да еще сияющий комбат
 Руки мне протянет после боя:
 — Старшина, родная, как я рад,
 Что опять осталась ты живою!
 
 
1944
  В ОККУПАЦИИ
   Замело окопы и воронки.
 Мерзнет полумертвый городок.
 Бледные, усталые эстонки
 Закрывают двери на замок.
 
  За дверями — неуютный вечер.
 В этот вечер плохо одному…
 Оплывают медленные свечи,
 Потолок уходит в полутьму.
 
  Ты на скатерть голову уронишь,
 И в графине задрожит вода…
 В маленькой измученной Эстонии
 Заметает снегом провода.
 
 
1944
  «Снова крик часового: — Воздух!..»
   Снова крик часового:
                                  — Воздух! —
 Деловитый, усталый крик.
 Кто-то вяло взглянул на звезды
 И опять головой поник.
 
  Я готовлю бинты и вату,
 Но ребят не тревожу зря.
 …Жизнь, спасибо, что так богата
 И сурова твоя заря!
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница