Избранные произведения в двух томах.Том 2.Стихотворения (1942–1969)
Часть 41 из 51 Информация о книге
1965
НА АТОЛЛЕ БИКИНИ
На атолле БикиниВас мистический ужас объемлет:Там ослепшие чайки,Как кроты, зарываются в землю.Из лазурной лагуныНа прибрежные скользкие глыбы,Задыхаясь, ползутОблученные странные рыбы.Из коралловых рощУдирают в паническом страхеИсполинские твари —Океанские черепахиИ бредут по атоллу —Раскаленной пустой сковородке,Спотыкаясь, крутясь,Как подбитые самоходки.А уже под броню ихНацелены клювы, как жерла:Грифам некогда ждать,Чтоб навеки затихла их жертва.Вот одна отбиваетсяСморщенной лапою странной,Все мучительней дышитсяБеженке из океана…Не вода, а песокЗаливает пустые глазницы,И вокруг — батальонами —Черные жирные птицы…Ах, экзотика тропиков!Южное буйство природы!Зараженные стронциемВечно лазурные воды!1965
ПАМЯТИ ВЕРОНИКИ ТУШНОВОЙ
Прозрачных пальцев нервное сплетенье,Крутой излом бровей, усталость век,И голос — тихий, как сердцебиенье, —Такой ты мне запомнилась навек.Была красивой — не была счастливой,Бесстрашная — застенчивой была…Политехнический. Оваций взрывы.Студенчества растрепанные гривы.Поэты на эстраде, у стола.Ну, Вероника, сядь с ведущим рядом,Не грех покрасоваться на виду!Но ты с досадой морщишься: «Не надо!Я лучше сзади, во втором ряду».Вот так всегда: ты не рвалась стать «первой»,Дешевой славы не искала, нет,Поскольку каждой жилкой, каждым нервомБыла ты божьей милостью поэт.БЫЛА! Трагичней не придумать слова,В нем безнадежность и тоска слились.Была. Сидела рядышком… И сноваЯ всматриваюсь в темноту кулис.Быть может, ты всего лишь запоздалаИ вот сейчас на цыпочках войдешь,Чтоб, зашептавшись и привстав, из залаТебе заулыбалась молодежь…С самой собой играть бесцельно в прятки,С детсада я не верю в чудеса:Да, ты ушла. Со смерти взятки гладки.Звучат других поэтов голоса.Иные голосистей. Правда это.Но только утверждаю я одно:И самому горластому поэтуТвой голос заглушить не суждено, —Твой голос — тихий, как сердцебиенье.В нем чувствуется школа поколенья,Науку скромности прошедших на войне —Тех, кто свою «карьеру» начиналиВ сырой землянке — не в концертном зале,И не в огне реклам — в другом огне…И снова протестует все во мне:Ты горстка пепла? К черту эту мысль!БЫЛА? Такого не приемлю слова!И вновь я в ожидании, и сноваМой взгляд прикован к темноте кулис…1965
КОМСОМОЛЬСКИЙ ТВИСТ
Я на стройке, под Братском,Порою смотрела часами,Как в штормовках и кедахДо рассвета студенты плясали.Комарье надрывалось,Радиола хрипела,Твист давали ребятаС полным знанием дела.Современные ритмы!В них пульсация новой эпохи,Юмор юностиИ океанов тропических вздохи.В них и вызов ханжам,И дыхание южного зноя.Африканские ритмыПод степенной сибирской луноюВсю-то ночь напролетПроплясать комсомольцы готовыЧто с того, если утромНадо вкалывать снова?Улыбнется студенткаГубами, от извести серыми.«Ничего, отдохнем еще…Пенсионерами!»А пока эта ночьИ дыхание южного зноя,Этот твист работягПод степенной сибирской луною.1965
ГИМН ДВОРНЯГАМ
Ленивы, горды, мордаты,С достоинством ставя ноги,Собаки-аристократы —Боксеры, бульдоги, доги —Хозяев своих послушныхВыводят на поводках.Собачьей элите скушно,Пресыщенность в злых зрачках.Живые иконостасы —Висят до земли медали —Животные высшей расы,Все в жизни они видали.Гарцуя на лапках шатких,Закутанные в попонки,Гуляют аристократки —Чистейших кровей болонки.На них наплевать дворнягам —Бродягам и бедолагам.Свободны, беспечны, нищи,Они по планете рыщут…Не многие знают, может,Что в пороховой пыли,Сквозь пламя, по бездорожьюВ тыл раненых волоклиОтчаянные упряжки —Чистейших кровей дворняжки…Эх, саночки-волокуши,Святые собачьи души!..Товарищи, снимем шапкиВ честь всеми забытой шавки,Что первая во вселеннойПосланцем Земли была.В межзвездной пустыне где-тоСгорела ее ракета,Как верный солдат науки,Дворняжка себя вела.И снова, чтоб во ВселеннойОпробовать новый шаг,Шлем к звездам обыкновенных —Хвост кренделем — симпатяг.Им этот вояж — безделка,Они ко всему готовы —Красавицы Стрелка с Белкой,Предшественницы Терешковой.