Поэзия Латинской Америки

  
Сонет опечаленной любви
 
Перевод Риммы Казаковой
 
 
 
Зачем искать тебя в тебе, когда —
 
во мне ты от начала и вовек.
 
Едва надламываю стебли век —
 
мы вместе, и душа собой горда.
 
 
 
Ту, что во мне, я, кроме немоты,
 
от подлинной ничем не отличу.
 
Тогда за что сражаться я хочу?
 
О чем вздыхаю, коль со мною ты?
 
 
 
Взлетает цапля над простором вод,
 
где отраженья-корня больше нет.
 
Вода теперь сама — как небосвод.
 
 
 
Она глядит смятенно птице вслед.
 
Вот так и я, пока ты вправду рядом,
 
неверящим с тобой встречаюсь взглядом.
 
 
  
Сын твой, индеец…
 
Перевод Риммы Казаковой
 
 
 
Из прозрачных глубин
 
ты выходишь к солнцу, человек,
 
жажда, дыханье,
 
безмолвие статуи.
 
Твой невесомый лик пробуждает
 
все вокруг.
 
Бегут молодые твои облака.
 
Мимо тебя
 
непрерывно текут века,
 
недоступно сливаясь
 
с одинокой далекостью неба.
 
Кто твой сон раздробил?
 
Ты проснулся
 
уже в движенье, и с этих пор
 
из потока, впадающего в водоем,
 
ты выходишь — задумчивый и босой.
 
 
 
Ты идешь не спеша
 
певучим простором
 
своей флейты, давая время
 
и влагу деснам
 
борозд, чтобы сберечь
 
зеленые зубы
 
посевов. Музыка мотыги
 
шагает рядом
 
то впадинам эха и прялок.
 
Тот, кто живет, как ты,
 
умирает смертью растений
 
и оставляет землю, сдобренную мечтой.
 
За тобой гонится марево моря,
 
но не догонит. О соленом море
 
нет ничего в твоей истории.
 
Только о пресных морях.
 
 
 
Спрессованное одиночество твоего пекла
 
заставило меня задуматься о тебе.
 
Стал ли ты статуей моего ожиданья?
 
Кто придет завтра?
 
Позволь мне спросить об этом: о твоем сыне,
 
изменчивом, как музыка реки,
 
влажном, как ложе озера,
 
несущем улыбку и бесконечность.
 
О твоем сыне, индеец!
 
 
  
Индейская мудрость
 
Перевод Риммы Казаковой
 
 
 
Тебя нашли позади твоей тени.
 
Закат за твоей спиной —
 
вот причина твоего пораженья.
 
Если солнце — в твоей груди,
 
если ноги и голову оно золотит,
 
ты неподвластен ни людям,
 
ни богам, ни стихии.
 
 
 
А поверженный, ты видишь, не глядя,
 
слышишь, не слушая, чувствуешь, не ощущая,
 
разговариваешь безмолвно,
 
осужденный на молчание,
 
кровь твоих ран — твой вопль.
 
 
 
Какие травы укрыли
 
твое дыханье тинахи, наполненной водой?
 
Ты кладешь свое утро в золу
 
и ворошишь его среди перьев
 
окоченевших птиц, что поют
 
в ожидании твоего смеха. Не гримасы. Смеха.
 
Ох! Того невозвратного белозубого смеха.
 
 
 
Солнце опять войдет в твое горло,
 
в твое сердце, в твое лицо,
 
прежде чем нависнет ночная мгла
 
над твоим народом,
 
и такими человечьими будут крик, прыжок,
 
сон, любовь и пища.
 
 
 
Сегодня есть ты, а завтра
 
тебя сменит такой же, как ты.
 
Ни торопливости, ни нетерпенья.
 
Неиссякаем род людской.
 
Вот тут была долина, а сегодня — гора.
 
Там был холм, а нынче — ущелье.
 
Окаменевшее море стало хребтом,
 
а застывшая молния — озером.
 
 
 
Пережить все перемены — вот твое назначенье.
 
Ни торопливости, ни нетерпенья. Неиссякаем род людской.
 
 
  
Живой Неруда
  
Перевод М. Ваксмахера
 
 
 
Дележ добычи в Гватемале.
 
Предательство бананового войска.
 
 
 
К твоей, поэт, груди своим усталым лбом
 
прижался мой народ,
 
когда во рту его иссяк
 
прохладный привкус неба,
 
когда соленый ливень
 
его лицо омыл.
 
 
 
Шел пятьдесят четвертый год
 
столетья нашего,
 
и ты, поэт, безмерно чуткий
 
к страданьям человеческим,
 
постиг в то лето душу
 
измученной тропической страны,
 
залитой кровью
 
рабочих.
 
 
 
Сегодня доблесть Чили
 
затоптана солдатским сапогом.
 
Погромы, казни.
 
И сердца благородного
 
биенье.
 
Да, сердце бьется — значит, жив Альенде.
 
Оно стучит — я, значат, жав Неруда!
 
 
 
Мы не отступим.
 
Ваш пример
 
идет от сердца к сердцу
 
дорогою не траура, а молний.
 
 
 
Неруда будет петь всегда,
 
его стихам рождаться бесконечно,
 
взвиваться ввысь,
 
как чайкам в клочьях пены.
 
 
 
Кто утверждать посмеет, что ты умер?
 
Я говорю,
 
я снова повторяю,
 
что ты ЖИВОЙ.
 
 
 
Твой голос отвечает
 
зóву Чили.
 
 
Октябрь 1973
  
СЕСАР БРАНЬЯС [123]
   
Пустая земля
 
Перевод Б. Слуцкого
 
 
 
Ангелы, скажите мне, ангелы,
 
сгинули вы куда?
 
Не встречаются ангелы
 
на земле никогда.
 
 
 
Матросы, вы, матросы,
 
в чьих глазах отразилась
 
голубизна морей!
 
Где же те матросы,
 
что не вернулись с морей?
 
 
 
Раскройте солдатскую тайну!
 
Куда солдаты ушли?
 
Неужто кончились войны?
 
Ведь мира нет на земле!
 
 
 
Может быть, есть мечтатели
 
с челом, озаренным луною,
 
с жасмином, растерзанным в сердце?
 
 
 
Может быть, есть влюбленные,
 
а может быть, у влюбленных
 
губы — кровавая рана
 
и на снежном ложе
 
или на огненном ложе
 
жертвы они приносят
 
любви?
 
 
 
Может быть, есть святые,
 
сердце в руках несущие,
 
жгущие себя факелами
 
безумцы, представляющие
 
на земле мир иной.
 
 
 
Разве земля не пустая?
 
Разве есть надежда!
 
Где они, дни золотые?
 
Где он, мир иной?
 
 
 
Земля вертится, вертится
 
у ней, пространства пленницы,
 
ни радости, ни ясности,
 
земля вертится, вертится,
 
она пустая — скорлупка,
 
и что ей мир иной?