Стихотворения (1970–1980)
Часть 11 из 48 Информация о книге
«Опять приснилось мне Кастельветрано…»
Опять приснилось мне Кастельветрано…Пишу, читаю ли, сижу ль в кино,Болит во мне Сицилия, как рана,Которой затянуться не дано.Ознобными туманами повиты,Сединами снегов убелены,Руины скорбной Санта-Маргериты,Дымясь, мои заполонили сны.И снова пальм полузамерзших гривыНа леденящем мечутся ветру.Оборваны последние оливы —Что будут есть детишки поутру?..Вот Санта-Нинфа. Под открытым небомЗдесь городок отчаянья возник.И вдруг сюда с палатками и хлебомВорвался наш, советский, грузовик.За ним — другой. Через минуту — третий.Влетели, как архангелы, трубя.Кричали женщины, плясали дети,Меня за полу шубы теребя.«Твой самолет к нам прилетел в Палермо!» —Твердили люди, слезы не тая.А я? Я тоже плакала, наверно…О, Русия, о, Русия моя!Палатки расправляли торопливоНад лагерем упругие крыла.Делили хлеб. И я была счастлива,Как никогда, быть может, не была…«Что же это за наважденье…»
Что же это за наважденье:Мало памяти фронта мне?Терромото — землетрясеньеВижу каждую ночь во сне!Снова горы, тумана вата,Визг резины да ветра свист.За баранкою вы — сенатор,Сын Сицилии, коммунист.«Коммунисты — на терромото!» —Этот лозунг гремел везде.…Нереальное было что-тоВ краткой встрече, в ночной езде.Будто вновь, сквозь тумана вату,По дорожке по фронтовой,Я на «виллисе» мчусь с комбатомК раскаленной передовой…1973
«Я принесла домой с фронтов России…»
Я принесла домой с фронтов РоссииВеселое презрение к тряпью —Как норковую шубку, я носилаШинельку обгоревшую свою.Пусть на локтях топорщились заплаты,Пусть сапоги протерлись — не беда!Такой нарядной и такой богатойЯ позже не бывала никогда…1973
ИЗ ФРОНТОВОГО ДНЕВНИКА
«Четверть роты уже скосило…»
Четверть роты уже скосило…Распростертая на снегу,Плачет девочка от бессилья,Задыхается: «Не могу!»Тяжеленный попался малый,Сил тащить его больше нет…(Санитарочке той усталойВосемнадцать сровнялось лет.)Отлежишься. Обдует ветром.Станет легче дышать чуть-чуть.Сантиметр за сантиметромТы продолжишь свой крестный путь.Между жизнью и смертью грани —До чего же хрупки они…Так приди же, солдат, в сознанье,На сестренку хоть раз взгляни!Если вас не найдут снаряды,Не добьет диверсанта нож,Ты получишь, сестра, награду —Человека опять спасешь.Он вернется из лазарета,Снова ты обманула смерть,И одно лишь сознанье этоВсю-то жизнь тебя будет греть.«Тот осколок, ржавый и щербатый…»
Тот осколок, ржавый и щербатый,Мне прислала, как повестку, смерть.Только б дотащили до санбата,Не терять сознание, не сметь!А с носилок свешивались косы —Для чего их, дура, берегла!..Вот багровый дождь ударил косо,Подступила, затопила мгла.Ничего. Мне только девятнадцать.Я еще не кончила войну.Мне еще к победе пробиватьсяСквозь снегов и марли белизну.«Дотянул, хоть его подбили…»
Дотянул, хоть его подбили,До своих командир звена.А пробоин не счесть на крыльях,Да в груди у него — одна…Эскадрилья к нему бежалаЧерез поле, не чуя ног.Руки летчика от штурвалаДолго друг оторвать не мог.И сказал комэск хрипловато,Сняв потрепанный шлемофон:— Вместе с нами он жил, ребята,Прилетел умереть к нам он…1973
«Были слезы в первую атаку…»
Были слезы в первую атаку,После тоже плакать довелось.А потом я разучилась плакать —Видно, кончились запасы слез…Так в пустынях, так в песках горючихНе бывает ливней искони,Потому что в раскаленных тучахТут же испаряются они…1973
БИНТЫ
Глаза бойца слезами налиты,Лежит он, напружиненный и белый.А я должна присохшие бинтыС него сорвать одним движеньем смелым.Одним движеньем —Так учили нас,Одним движеньем —Только в этом жалость…Но, встретившисьСо взглядом страшных глаз,Я на движенье это не решалась,На бинт я щедро перекись лила,Пытаясь отмочить его без боли.А фельдшерица становилась злаИ повторяла: «Горе мне с тобою!Так с каждым церемониться — беда,Да и ему лишь прибавляешь муки».…Но раненые метили всегдаПопасть в мои медлительные руки.Не нужно рвать приросшие бинты,Когда их можно снять почти без боли…Я это поняла, поймешь и ты…Как жалко, что науке добротыНельзя по книжкам научиться в школе!