Граф Лазарев. Том V (СИ)

Узнать вервольфа в человеческом обличье было не так-то просто. Только наметанный глаз мог сходу заметить чуть более узкие, чем надо, зрачки, чуть более острые уши, звериную грацию. Но на этот счет вандалы позаботились: на каждом из них была надета рубашка со здоровенной надписью на груди: «Привет из Леса» и оскаленной волчьей мордой.
Все ясно. Юные вервольфы, вдруг воспылавшие страстью к вандализму, на улицах просто так не появляются. Похоже, «Неспящие» начали настоящую атаку на Анну. Молодым горячим идиотам задурили голову, навешав на уши лапши про то, как злобные люди их притесняют, и те решили устроить демонстрацию. Ежу понятно, чем это обернется.
Громкий скандал, пресса, народные волнения. Оборотни, которым люди доверились и впустили в свой город, показали свою истинную сущность. Хотя подождите, мы же знаем, кто их впустил. Романов со своей дружественной всем разумным видам политикой. Да о чем тут говорить, оборотень возглавляет его Тайную Канцелярию. И вы же знаете, что он с ней…
План был простой и действенный. Межвидовая рознь всегда тлеет где-то в глубинах душ, чтобы ее разжечь, иногда достаточно одной искры. Не удивлюсь, если скоро еще где-нибудь появятся злобные вервольфы, а, возможно, и гномы с троллями в придачу. И самое плохое, что, понимая все это, я ничего не могу сделать. Разумеется, скрутить этих придурков будет несложно, я и скручу, но ведь именно этого «Неспящие» и добиваются. Чем громче скандал, тем лучше.
Какая-то девушка, неосторожно высунувшаяся из переулка, взвизгнула, когда один из вандалов с нечеловеческой скоростью метнулся к ней и ущипнул за задницу. Первому между тем надоело громить ресторан, в основном потому, что в нем закончились целые стекла, и он повернулся ко мне.
— А ты еще кто такой? Вали отсюда.
Подойдя ближе, я понял, что оборотень еще и пьян. Ну как понял, скорее почуял. И его дружки, похоже, тоже. Неудивительно, в трезвом виде инстинкт самосохранения подсказал бы им, что устраивать погром в центре города на виду у кучи народа — верный способ попасть в полицию, а потом и на каторгу.
Оборотень посмотрел на булыжник в своей руке, пытаясь найти ему достойное применение, икнул и снова перевел взгляд на меня. Кажется, в ушастой голове шла напряженная работа мысли — попытаться засветить этим замечательным камнем мне в лоб или поискать еще какое-нибудь окно.
Я схватил идиота за локоть, дернул к себе и зашипел, морщась от запаха перегара:
— Быстро сворачивайте свою демонстрацию, а то я вам кости переломаю. Сейчас вы все трое заткнетесь, побросаете свои булыжники и в уголке будете культурно дожидаться жандармов. Тебе понятно?
Оборотень снова икнул, злобно уставился на меня и зашевелил губами. Отравленный алкоголем мозг принялся за новую задачу: выудить какой-нибудь остроумный ответ из недр своего словарного запаса.
— А пошел ты, — наконец, блеснул оборотень изобретательностью.
— Это ты зря.
Придурок замахнулся камнем, намереваясь расквасить мне нос, но я перехватил его руку и резко вывернул. Тот взвыл от боли. Второй вервольф кинулся ко мне, но согнулся пополам, когда я зарядил ему воздушным кулаком в солнечное сплетение. Третий тоже решил поддержать товарищей, но только морально, так что по улице разнесся пьяный вопль: «Долой Императора!»
Из-за угла послышался топот копыт и полицейские свистки. Жандармы. Надо же, как быстро. Впрочем, кажется, у них участок где-то рядом.
Оборотни тоже обернулись на звук. Тот, кого я приложил Силой, поднимался с земли, волчонок с вывихнутой рукой злобно зыркал на меня, но не лез. Их товарищ оказался самым сообразительным из троицы и попытался удрать, но дорогу ему перегородила вторая полицейская карета, вывернувшая из-за угла. Из нее выпрыгнул человек в форме.
— Что здесь происходит?
— Хулиганят. — Я обвел рукой всю троицу. — Пьяные молодые вервольфы, орут, буянят, разбили стекла. Слушайте, офицер, я понимаю, что это не мое дело, но, может, замнем все по-тихому?
— Вервольфы? — Жандарм грязно выругался. — Вот ведь твари блохастые! Я говорил, не надо было пускать их в наши города. А ну иди сюда! — Жандарм грубо дернул того, кто пытался удрать, за руку. — Ребята, вяжите этих троих и везем в участок.
 
С другой стороны улицы мелькнула вспышка. Я повернул голову. Один человек стоял за высокой треногой, другой что-то быстро строчил в блокноте. Журналисты, черт бы их побрал. Надо же, как удачно, спокойным вечером на тихой улице вдруг оказалась компания тружеников пера, еще и с треногой. Наверное, они каждый день с ней так прогуливаются.
Я отошел, наблюдая, как полиция заламывает руки вервольфам. Вокруг уже собралась приличная толпа. Мой план замять дело сорвался, да и был, по сути, неосуществим. Уже завтра новость об этом происшествии попадет во все газеты.
Кто-то дернул меня за рукав.
— Вик, что происходит? Все в порядке?
Я обернулся.
— Настасья! Я же велел тебе сидеть внутри, какого черта ты вышла⁈
— А ты не командуй, — огрызнулась девушка. — Велел он. Ты мне пока еще не деверь.
Я оттеснил Настасью за спину и отступил в толпу зевак. Крикуна уже заковали и затолкали в полицейскую коляску, на его товарища, которого я свалил на землю, как раз надевали наручники. С тем, кому я вывихнул руку, это проделать было сложнее, так что его просто впечатали лицом в борт повозки и пытались связать.
Вдруг оборотень резко дернулся вбок. Один из жандармов схватил его за рукав, но ткань осталась у него в руке. Одежда на вервольфе с треском расходилась по швам, а сам он превращался во что-то отвратительное. Точнее, превращался он в волка, просто через отнюдь не приятную для глаз промежуточную стадию. Второй полицейский попытался повалить его на землю, но когтистая лапа получеловека-полуволка полоснула его сначала по горлу, а потом и по животу. Булькая кровью, жандарм свалился замертво.
В толпе завизжала дама. Вервольф, окончательно приняв волчий облик, прыгнул в сторону, и там, где он только что стоял, просвистела пуля. Черт бы побрал их знаменитую реакцию.
Я зарядил в оборотня огненной стрелой, но тоже промазал. Желтые глаза злобно зыркнули на меня, и оборотень прыгнул вперед.
Я не успел среагировать. На мгновение я впал в ступор, и этого мгновения не хватило для того, чтобы применить Силу. Можно было попробовать увернуться, но за моей спиной в ужасе застыла толпа зевак, среди которых были женщины. Никто не успел. Единственным, кто не застыл столбом, оказался труп жандарма.
Мертвое тело вдруг бросилось наперерез оборотню, сбив его в прыжке. Тот рухнул наземь, взвыв от боли и удивления. Труп, из живота которого гирляндой вываливались кишки, уселся сверху и принялся неуклюже пытаться задушить вервольфа. Это было абсолютно неэффективно, но бесконечно эффектно.
Я опомнился первым. В конце концов, только я на этой улице понимал, что у появления не в меру бодрого мертвеца есть разумное объяснение. Я сконцентрировался и обрушил на голову оборотня воздушный кулак такой силы, что тот обмяк. Надеюсь, я устроил уроду сотрясение мозга, тем более сотрясать там все равно особо нечего.
Как по команде, завизжали еще две женщины. Мертвый жандарм еще несколько секунд скреб по горлу вервольфа, потом неуклюже поднялся, бодро отдал честь и свалился наземь. Надо же, а Настасья-то у нас показушница.
Полицейские с открытыми от изумления ртами кинулись сковывать лапы оборотню. Вывих одной из них чудесным образом пропал после трансформации. Надеюсь, молодого урода отправят на пожизненную каторгу. Поначалу я сочувствовал ему — глупой, обозленной марионетке, которую «Неспящие» используют в своих грязных играх. Но не теперь, когда он стал убийцей.
Щелкал фотоаппарат на треноге. Что-то мне подсказывает, момент с воскресшим трупом запечатлели уже не раз. Валяющегося без сознания оборотня, наконец, сковали и затащили в полицейскую карету. Один из жандармов обвел взглядом толпу.
— Кто поднял труп? Если среди вас есть некромант, то назовитесь и покажите лицензию.