До Лета

Бабушкины глаза блестят, когда встречаются с моими. Я вижу в них беспокойство и думаю, не стоило ли мне сохранить все это в тайне. У нее и так много забот. Ей не нужны мои проблемы, она сама должна поправиться. Я вздыхаю и думаю, как бы все сложилось, если бы моя мама была рядом. Если бы у меня была мама, которой можно довериться, которая поддержит меня, даст совет.
Я вспоминаю все телепередачи и фильмы с близкими отношениями матери и дочери и завидую им. Хотя я люблю свою бабушку и думаю о ней как о маме, моя мать всегда где-то на задворках моего сознания. Возможно, все было бы проще. Если бы моя мама была рядом, возможно, я могла бы быть ребенком, а не посвящать свою жизнь бабушке.
Эти мысли всегда расстраивают меня, потому что, хотя я бы ничего не изменила в наших с бабушкой отношениях, мне не хватает того, что у меня могло бы быть с мамой.
Бабушка кладет свою прохладную руку на мою и смотрит мне в глаза.
—Мне нужно, чтобы ты выслушала меня, Карина,— говорит она.— Если я могу дать тебе небольшой совет, то он заключается в том, что тебе нужно защитить свое сердце. Защитить себя. Алекс сказал тебе завести отношения с человеком в маске, но он не сказал, что ты должна потерять себя в них. Алекс должен что-то знать, чтобы думать, что этот парень так легко влюбится в тебя. Значит, он должен знать его очень хорошо. Просто береги себя. Я знаю, что ты уже испытываешь чувства к нему только после одной ночи, но послушай старушку. Построй стену вокруг своего сердца, чтобы, когда вы с ним расстанетесь, разбито было только его.
    
Глава 2
Райан
Сказать, что я был одержим своей Золушкой, значит преуменьшить. С той ночи на балу я только о ней и думаю. С той ночи я перебираю в голове каждый момент, каждое слово и каждое прикосновение, пытаясь найти ключ к разгадке ее личности, но теперь, почти месяц спустя, я ни на йоту не приблизился к ответам.
Следующий бал уже совсем скоро, и я надеюсь, что она снова будет там. В глубине души я знаю, что будет. В глубине души я знаю, что эта женщина — моя судьба.
Подъезжая на машине к офисному зданию, я замечаю, что у входа в него как обычно стоят фотографы. Некоторые новостные издания посвящают свои репортажи слежке за состоятельными жителями города. То, что я завидный сорокалетний холостяк, является для них лакомым кусочком.
Это одна из причин, по которой я скрываю свою личность на бале-маскараде. Меня не интересует золотоискательница, мне нужна женщина, которой важен я сам, а не мои деньги. Не думаю, что это слишком большое желание.
Я поворачиваю машину в квартал за своим зданием. И выезжаю на боковую улицу, которая приводит меня в подземный гараж.
Лифт поднимает меня на последний этаж здания. Когда пять лет назад скончался мой отец и оставил компанию мне, одним из первых моих действий стала покупка этого здания. Я считаю его хорошим вложением средств, хотя компания занимает только один этаж. Остальные этажи я сдаю в аренду двум другим корпорациям. Это приносит неплохой доход само по себе.
Компанию «Stirling Plumbing and Construction» мы с отцом создавали вместе. В отличие от многих других миллиардеров, я не родился с серебряной ложкой во рту.
Мой отец был водопроводчиком, как и его отец до него. У меня тоже есть лицензия сантехника. Когда мне было около десяти лет, он получил возможность стать частью команды, занимавшейся строительством на огромном курорте. Там он налаживал связи и искал высококлассные проекты. В конце концов он стал ведущим подрядчиком в индустрии размещения путешественников и развлекательных комплексов.
Получив степень MBA, я присоединился к компании отца, и он научил меня всему с нуля. Я даже получил лицензию сантехника.
Сегодня «Stirling Mechanical» носит новое имя и занимается не только сантехникой. Сейчас компания оказывает полный спектр услуг в области проектирования и строительства. Благодаря этому компания стала такой, как сегодня.
Однако иногда я не могу не скучать по старым временам. Взрослея, я начинаю еще больше ценить то, что у меня есть.
Меня расстраивает, что мой отец включил условие о браке в свое завещание. Он не был самым теплым человеком, особенно после смерти мамы, но, учитывая, как сильно они любили друг друга, я ожидал от него, как от отца, большего.
Беверли, моя секретарша, встает из-за стола и улыбается. Узкие очки для чтения словно вырастают из ее строгой прически, покоясь на остром носу. Ее твидовый костюм с юбкой, как обычно, идеально выглажен. Я вздыхаю, приближаясь к ней и зная, что меня ждет.
—Доброе утро, сэр,— говорит она.
—Доброе утро, Беверли. Знаешь, я уже говорил, что ты не должна называть меня сэром. Ты работаешь на меня с тех пор, как мой отец ушел на пенсию. Сколько прошло? Семь лет?
—Да, сэр, семь лет.
—Можешь звать меня Райан.
Она смотрит на меня с ужасом и растерянностью, как всегда, когда у нас случается этот разговор. Это ничего не меняет. Я знаю, что она всегда будет называть меня сэром. Но я получаю глубокое удовольствие от того, что говорю ей называть меня по имени, потому что она всегда так реагирует.
Я вхожу в свой кабинет, где Беверли уже включила свет и поставила на стол чашку кофе, приготовленного именно так, как я люблю. Надеюсь, она не последует за мной, но она делает именно это.
—Уоррен Уайнбергер на первой линии. Он ждет уже некоторое время,— говорит она.
—Он может пождать еще. А звонит только потому, что я не пришел вчера на их ежемесячную встречу.
—Но я освободила ваше расписание для этой встречи, сэр.
—Знаю, что ты это сделала, спасибо, но я не хотел встречаться с ними. На меня и так давят.
—От того, что ты меня игнорируешь, лучше не станет.
Глубокий голос Уоррена раздается из дверного проема. Беверли подпрыгивает, испугавшись звука его голоса, затем разворачивается и бросается к телефону.
—Это очень грубо с вашей стороны,— говорит она.— Занимать линию и появляться здесь без предупреждения.
Уоррен удивленно смотрит на нее, а потом громко смеется. Он поворачивается ко мне, когда она выходит из моего кабинета.
—Она это серьезно?— спрашивает он.
—Да, а теперь присаживайся, пожалуйста,— говорю я, похлопывая по одному из широких кожаных кресел, стоящих перед моим столом.
Уоррен медленно отворачивается от Беверли, которая возвращается к своему столу. Я пересекаю комнату и закрываю дверь, подавая сигнал Беверли, чтобы она не переводила на меня звонки.
—Она очень красивая женщина. Ты знал, что у нее были отношения с твоим отцом?— спрашивает он, когда я сажусь в велюровое кресло за своим столом.
—Мой отец и Беверли? Ты, должно быть, ошибаешься. Она бы не сделала ничего подобного. Поскольку слишком строго относится к правилам.