Коронный телохранитель (СИ)

  
Глава 1
 
Меня зовут Егор Сергеевич Давыдов, для друзей – Гор. Я самый обычный человек с непростой профессией. Был. Почему был? Потому что теперь я инвалид, лежу бревном в палате интенсивной терапии лучшего травматологического отделения нашего города. Ни рукой, ни ногой пошевелить не могу из-за поврежденных шейных позвонков, так что кушать мне приходится с помощью доброй санитарки тети Дуси, как ее тут все называют. Ну, еда – это ерунда. Хуже всего – утка и утренние «ванные процедуры» по влажному обтиранию моего неподвижного тела все той же тетей Дусей. Противно? Вот и мне противно, а ведь я уже месяц так «наслаждаюсь» законным «отдыхом». А знаете, что самое противное? То, что моя профессия здесь совсем ни при чем. 
Десять лет я отработал телохранителем, был три раза ранен, спасая охраняемый объект. В результате к сорока годам имел кругленькую сумму в банке, истрепанную нервную систему и… койко-место в травме, хотя, как я уже говорил, моя профессия здесь совсем ни при чем. Хотите знать, как все произошло? Очень просто и в то же время… эх.
В то утро я порезался, когда брился. Потом обжег пальцы, когда наливал кофе в чашку. Потом сел за руль своей «ласточки» – Тойоты Прадо – и отправился на работу, куда мне надо было попасть к десяти, и до которой так и не доехал. 
Все произошло через три перекрестка от моего дома. Я остановился на красный свет, а в это время справа дорогу переходили дети. Много детей, класса три, если не четыре. Судя по всему, ребят вели в кинотеатр, расположенный совсем рядом, и пара важных классных дам с красными флажками в руках стояли поперек движения транспорта, пока детский поток двигался через дорогу. Водители, которым перегородили дорогу дети, стояли спокойно, смирившись со своей судьбой. Никто не бибикал нервно и не ругался. Все было спокойно.
Суматошное гудение и шум слева заставили меня вздрогнуть, повернув голову. Хлебный автофургон несся к перекрестку по встречной, отчаянно сигналя. Скорее всего, у горе-водилы отказали тормоза, и теперь он несся прямо на детей, переходивших дорогу. Вот он уже вылетел на перекресток.
На оценку ситуации были затрачены доли секунды. Я всегда гордился тем, что быстро соображаю, вот и тогда я принял судьбоносное решение всего за одно мгновение. 
Знаете, что самое тяжелое в профессии телохранителя? Самое тяжелое – заставить свое тело и разум забыть об инстинкте самосохранения. Ну какое нормальное создание бросится под пули ради чужого человека? Правильно, никакое, а телохранитель обязан это сделать, если не может предотвратить нападение. 
Сцепление. Передача. Газ. Тойота рванулась вперед, перегораживая путь взбесившейся машине. На мгновение передо мной мелькнуло перекошенное лицо одной из учительниц, по ушам ударил крик испуганно мчащихся вперед детей, а затем был удар страшной силы. Как мне потом рассказывали, водительскую дверь буквально вмяло в салон, так что меня пришлось просто выпиливать из машины. К счастью, никто, кроме меня, серьезно не пострадал, а я... вот.
Если бы не подушки безопасности в моей «ласточке», я был бы трупом, а так обошлось, хотя я об этом уже сожалею. А вы бы не сожалели? Одинокий инвалид, с полным параличом тела ниже шеи. Кому я нужен? Правильно, никому. Я даже подписал несколько лет назад разрешение на использование органов в случае моей смерти, ведь у телохранителей каждый день может стать последним. Женщины меня никогда не привлекали, детей у меня нет и быть не может, а значит, нормальной семьи у меня все равно никогда не будет, так чего жадничать? Пусть мои почки и остальной ливер хоть кому-то пользу принесут. 
И вот он итог моей жизни: шикарная одноместная палата и тетя Дуся, моя сиделка, кормилица и поилица, а также все остальное делательница.
Невеселая картина, правда? Нет, я вовсе не хочу, чтобы меня жалели. Жалость всегда бесила меня не хуже глупости, я просто хочу… хочу начать все с начала, хотя и знаю, что это невозможно. Да и что бы я изменил, если бы мне дали такой шанс? Школу, в которой отучился десять лет, завел первых друзей и врагов, подхватил злосчастную «свинку», влюбился в первый раз, причем в учителя по физре, и понял, что я не такой, как все? Или армию, куда пошел добровольно, чтобы попасть в ВДВ, но был отправлен в морскую пехоту, где и прослужил сначала срочную, а затем и сверхсрочную? А может, курсы телохранителей, куда меня устроил после армии отец моего армейского дружка? Или то утро, когда я выехал навстречу своей судьбе, чтобы спасти чью-то жизнь? 
– Врете вы все, Егор Сергеевич, ничего бы вы в своей жизни не поменяли. Совсем ничего. 
Собственный голос, отразившийся от белых стен палаты, заставил меня вздрогнуть. 
– Некого тебе, Егор Сергеевич, винить в своих проблемах, да и незачем, а вот уйти из этой больницы своими ногами очень бы хотелось. Вот только это тебе не светит, если, конечно, не случится чудо. А чудес не бывает. 
– В самом деле? – рядом с кроватью материализовался какой-то старичок с длинной белой бородой, в странном темном балахоне с золотыми звездами и со смешной остроконечной шапкой на голове, словно маг-звездочет из сказки. Он был полупрозрачный и слегка колебался под порывами сквозняка, проникающего в палату из приоткрытой форточки, из чего я сделал неутешительный вывод:
– Это у меня крыша поехала? Или я теперь призраков вижу?
– Ни то, ни другое, молодой человек. Я существо из иной реальности, поэтому нематериален в вашем мире. 
– И что надо существу из иной реальности от меня?
– Ваши профессиональные качества, разумеется.
– Смеетесь? Над калекой потешаетесь? Весело вам? – от злости у меня даже кулаки зачесались. Жаль, нельзя их в дело пустить, а то я бы не посмотрел на седину. 
– Ни в коем разе. Нам очень нужен телохранитель для Его Величества. Вы – идеальный кандидат. 
Не обращая внимания на всякие «Величества», я зарычал. 
– Какой нахрен из меня телохранитель? Я даже ложку удержать не могу. 
– Это как раз не проблема. В наш мир вы все равно не сможете попасть, так сказать, во плоти. Нам, собственно, нужна только ваша душа, а тело уж подберем. Не хуже этого будет. Даже лучше. Оборотень устроит? 
Вот теперь я точно понял, что стал психом. 
– Какие, нахрен, оборотни? Шел бы ты отсюда по-хорошему. Жаль, я встать не могу, а то вылетел бы ты у меня через окошко. 
– Зачем же так грубо? Я понимаю, вы мне не верите, но это правда, уверяю вас. Вам нужно только дать свое согласие на переселение и все. 
– И вы тогда уберетесь из моей палаты?
– Сию же секунду. 
– Вот и ладушки. Даю свое согласие, а теперь… вон отсюда! 
Полупрозрачный вздрогнул, вспыхнул и медленно растаял, а я почувствовал, как глаза мои помимо воли закрываются. Спать захотелось страшно, и бороться с этим чувством я не смог. Сон затягивал меня куда-то во тьму, затягивал, затягивал, пока я просто не растворился в нем. 
– Уже можно просыпаться, – кто-то настойчиво потряс меня за плечо. Просыпаться решительно не хотелось, так что я просто отмахнулся от трясущих меня рук и перевернулся на другой бок. 
Отмахнулся?! Перевернулся?! 
Сон слетел мгновенно. Сев на кровати, я огляделся. Небольшая комната с кроватью в углу, шкафом напротив и маленьким столиком возле шкафа под окном. Рядом с кроватью стоял тот самый мужик в балахоне и шляпе, который привиделся мне в больнице. 
– Ну, здравствуйте, молодой человек. 
– Э-э, я, конечно, понимаю, что вы старше меня, но назвать молодым человеком сорокалетнего мужчину – это слишком. 
В ответ на мои слова странный мужик только усмехнулся, поглаживая бороду. В следующий момент справа от кровати что-то замерцало, и прямо из воздуха возникло большое ростовое зеркало, в котором отражалась уже знакомая мне комната с кроватью, вот только на кровати сидел голый изящный парень лет двадцати со светлыми вьющимися волосами, спускающимися почти до плеч. Я поднял руку, чтобы поприветствовать парня, а он сделал то же самое и даже открыл рот одновременно со мной, видимо собираясь поздороваться, но так и застыл, потрясенно хлопая синими глазами с вертикальными зрачками. Только тогда мне стало понятно, что это был я.