Ты и небо
– Сорок лет! А ведь не скажешь! Ни седины, ни морщин! – щеголевато выставлял он на обозрение свои светло-русые кудри, в которых терялась всякая седина. Морщин на его грубой мужской коже действительно было мало. – А все потому, что я не женат. И никогда не был! – гордо добавлял он, рассчитывая сразить наповал девичье царство.
Инне он тоже это говорил. Она тогда не придала значения сказанному: Алексей был героем не ее романа, она даже не рассматривала его как мужчину. Просто сотрудник. Хорошо: дядька.
Когда Инна вошла в комнату, Лариса Викторовна уже была на месте. Кроме нее там находилось еще несколько сотрудников. Каждый занимался своими делами перед рабочим днем. Поздоровавшись, Инна направилась к своему столу, освободила букет от бумаги и подошла к Ларисе Викторовне. С теплыми пожеланиями девушка вручила цветы растроганной имениннице. Наблюдавший эту сцену Белкин пребывал в замешательстве.
– Алексей вас тоже хочет поздравить! – подсказала ему Инна.
– С днем рождения! – растерянно пробормотал он, вручая розы прямо в упаковке. Его былое красноречие куда-то испарилось, и сам он как-то сник, даже, как показалось Инне, сделался ниже ростом.
– Спасибо, Лешенька! – Лариса Викторовна с благодарностью приняла букет.
– Лариса Викторовна! У вас день рождения? Что же вы молчали? – всполошились другие сотрудники.
– Я свой день рождения не люблю. Сразу начинаю думать, сколько мне лет, и расстраиваюсь, – со вздохом сказала Лариса Викторовна.
Тут посыпались стандартные комплименты, суть которых сводилась к тому, что пятьдесят восемь – еще не возраст и именинница молода и прекрасна.
Нина Андреевна тоже пришла с цветами. Кроме Инны, она единственная не забыла о дне рождения своей коллеги и давней подруги.
В тот день в коридорах и курилке «Лимба» разливался актерский тенорок Белкина. Выйдя из ступора, он пожелал взять реванш и воодушевленно рассказывал, добавляя новые подробности о том, как глупо над ним посмеялась Инна.
– Я не ожидал, что такое возможно! – восклицал Алексей. – Пионерлагерь какой-то, честное слово!
«Тебе, Белкин, Лариса Викторовна столько раз помогала, а ты про ее день рождения забыл. Скажи спасибо, что подсобила!» – думала Инна, наблюдая со стороны оживление в кучке курильщиков. Сотрудники скучали и были рады любому событию.
С Алексеем, хохоча, соглашались.
– Да, да! Странная она. Давно замечали, – поддерживали его.
Этот случай стал хохмой и еще долго ходил по «Лимбу».
Странная – самая частая характеристика Ингриды Ясновской. Поводом для такого вывода уже было одно ее имя. Чтобы не вызывать вопросов, девушка сразу представлялась сокращенно – Инна.
Странной или «того» ее называли недоброжелатели. Кому Ясновская нравилась, говорили, что она интересная, с изюминкой или «со своей фишкой». С Инной не было скучно. Отчебучить что-то вроде букета к не своему дню рождения – для Инны было в порядке вещей. Не нарочно – само выходило. Она участвовала в мастер-классах, всевозможных конкурсах на телевидении и радио, посещала различные спортивные мероприятия. Инна приходила на работу и с горящими глазами рассказывала, как провела время. От нее исходила энергия, ей было интересно жить, и окружающие, которые из-за обстоятельств мало в чем участвовали и почти нигде, кроме дома и работы, не бывали, заряжались от нее энергией и становились причастными к той другой, насыщенной жизни.
Нина Андреевна сокрушалась: и что ты у нас делаешь? Так и просидишь всю жизнь среди бумаг, оглянешься, а тебе уже шестой десяток (это она про себя – Нина Андреевна стала проектировщиком еще в те годы, когда после вузов существовало распределение и смена работы не приветствовалась). Сейчас такие возможности!
Инна с ней соглашалась лишь отчасти. Да, их работа не похожа на яркий карнавал, каждый день одно и то же: с девяти до шести клетка офиса. Но о каких возможностях идет речь и для кого? Она была счастлива, когда три года назад ее, молодого специалиста, взяли стажером в «Лимб». Сейчас она инженер, разрабатывает чертежи по системам вентиляции. Мало кто из ее сокурсников смог устроиться по специальности: никому не нужны соискатели без опыта. В менеджерах по продажам или в официантках было бы лучше? Изначально поступила не в тот вуз? Чудесно, что хоть в какой-то смогла поступить. На бюджет! Справедливости ради стоит отметить, что вуз, который окончила Ясновская, не «какой-то», а вполне себе хороший, даже отличный – ИТМО, или официально: Санкт-Петербургский национальный исследовательский университет информационных технологий, механики и оптики. Конечно, стать инженером и разрабатывать системы вентиляции – отнюдь не хрустальная мечта ее детства. Ее мечта… она такая нереальная в нынешнем положении, что остается лишь мечтой.
С ранней юности Ясновской не на кого было опереться: отца не было, мама барахталась в вечном безденежье и говорила дочери – тогда еще школьнице – чтобы Инна на нее не рассчитывала. Инна и не рассчитывала. Кто будет выплачивать ее ипотеку, если она вдруг решит «не разменивать свою жизнь на бумажки»? «Лимб» дает ту стабильность, которой нет на вольных хлебах. Так что она правильно делает, что не идет по зову души в танцовщицы, художники или еще безумнее – в поэтессы. Когда она выплатит ипотеку, накопит денег, тогда, годам к сорока, быть может, у нее получится оставить офис. Для танцев будет уже поздновато, как и многое другое, но что-то ведь останется, где нет возрастного ценза.
Если не придираться, проектировать системы вентиляции вовсе не плохо. Работа в целом увлекательная, за исключением некоторых моментов, а именно частых простоев из-за нехватки исходных данных. В такие дни сотрудники маются без дела и изнывают от скуки.
Инна в дни простоев на работе приноровилась писать стихи. Простые четверостишия без претензии на гениальность. Она не рассчитывала на публикацию и никому их не показывала – писала «в стол», для себя.
За барханами бумагПропадают люди.Это их архипелаг,Опостылевший до жути.* * *Самое паршивое в ночных полетах – день накануне. Необходимо заставить себя хоть немного поспать, иначе сморит в рейсе. Как ни старался Дмитрий, уснуть ему не удалось. Целый день промаялся и, в общем-то, потратил его впустую, если не считать созерцания пейзажа за окном и бренчания на гитаре. Вечером без сна повалялся на диване, а там и будильник оповестил, что пора собираться.
Рейс как-то сразу не задался. Дима попал в пробку там, где ее никогда не было, из-за чего едва не опоздал. Прошел санчасть, поднялся в штурманскую, там встретил знакомого, летающего на «Сибири». У знакомого рейс в Ереван, Дмитрию Огареву предстояла Казань. В немноголюдной штурманской царила предполетная атмосфера: серьезные лица, тихие разговоры. На служебном микроавтобусе приехали на борт. И вот здрасьте: у самолета сильно снижен уровень жидкости в гидросистеме. Техники где только не искали утечку, найти не могли. Володя, второй пилот, смиренно настроился на задержку. Его вызвали из резерва, иначе бы он сейчас спокойно спал и завтра бы весь день отдыхал. Резерв заканчивался в восемь утра. Можно проторчать на аэродроме и никуда не улететь. После восьми из резерва вызовут уже другого пилота. В этом случае Володе выход на работу не зачтут, и получится, что он как будто бы спокойно спал в гостиничном номере или дома, будь тот в шаговой доступности от терминала.
Информационное табло мигнуло переносом казанского рейса еще на час позже. Экипаж на борту, пассажиры томятся в зале ожидания. Наверняка клянут пилотов – а кого же еще? Это они, лодыри, никуда не торопятся. Старший проводник заглянул в кокпит: когда полетим? Ему надо понимать, к чему готовиться. Чем дольше задержка, тем нервознее пассажиры.
– Кто его знает, – пожал плечами Дмитрий. Лицо спокойное, немного отрешенное. Задержка – обычнейшее дело, как бы прискорбно это ни звучало. Не выгодно руководству компании держать резервные борты. Дешевле мариновать пассажиров в накопителе, даже предоставлять им питание и гостиничные номера, чем потратиться на лишний самолет. А то, что народ проголосует рублем за конкурентов, не страшно. Пока рейсы под завязку, можно не стараться выглядеть клиентоориентированной компанией. Хуже того: в последнее время «Ангара» стала продавать билеты в количестве, превышающем число посадочных мест, в расчете на то, что кто-то из пассажиров не явится или опоздает на рейс. Из-за двойных продаж часто случаются скандалы у стоек регистрации, на что представители авиакомпании разводят руками: вандалы сломали ваше кресло, лететь на нем никак невозможно, ждите следующего рейса.