Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

(Продолжение дневников Хэкера. – Ред.)
15 августа
Мы снова собрались вместе. (Тавтология всегда была сильной литературной особенностью Хэкера, поэтому мы старались сохранять ее везде, где это представлялось возможным. – Ред.) Все уже видели интервью с Бернардом во вчерашних вечерних новостях. Он вошел в подъезд Номера 10 в темных очках и меховой шапке – совсем как новая «звезда», тщетно пытающаяся проскользнуть на работу неузнанной.
Появление на Даунинг-стрит незнакомца в массивных черных очках и натянутой на лоб бобровой шапке чуть ли не в самый жаркий день в году, естественно, не могло не привлечь особого внимания журналистов.
Я прежде всего поблагодарил Хамфри за его весьма полезный меморандум – по-моему, что-то вроде «невинной лжи», – после чего мы перешли к обсуждению не менее важного вопроса, а именно, как максимально минимизировать ущерб, понесенный нами в течение минувшей недели. Я предложил снова пригласить на ланч какого-нибудь редактора с Флит-стрит – на этот раз не столько деловой, сколько дружеский, однако, по мнению присоединившегося к нам Малькольма Уоррена, ни от кого из них никакого дружеского расположения в данной ситуации ожидать не приходится.
– Может, предложить кому-нибудь из них рыцарство? – спросил я его. – Скоро ведь предстоит новогодняя раздача подарков…
Он скептически пожал плечами.
– Раздача подарков, особенно в виде рыцарства, – это палка о двух концах, способная работать как на вас, так и против. Весь вопрос в том, сможете ли вы контролировать тех, кого одарили, после того, как сделали им такой королевский подарок!
– Лично мне всегда казалось, что любой редактор должен испытывать чувство искренней признательности за такое, – недоуменно произнес я.
Малькольм покачал головой.
– Видите ли, став обладателем такой почести, он может захотеть делать и говорить все, что пожелает. Терять-то ему уже нечего…
Понятно. О какой благодарности можно говорить после награды? Особенно в политике, где обычная человеческая благодарность – это не более чем нетерпеливое ожидание предстоящих благодеяний.
По мнению пресс-атташе, нам следует не подмазывать прессу, а отвлекать ее внимание.
– Например, подкинуть интересный сюжет.
– Какой, например? – спросил я.
– Такой как, скажем, объявление войны, – чуть ли не весело предложил он. – Что-нибудь в этом роде.
– Объявление войны? – Я не был уверен, что правильно его расслышал.
– Это всего лишь пример, как можно всерьез и надолго отвлечь их внимание, господин премьер-министр.
– Совсем маленькой войны, – добавил Бернард.
Сначала мне показалось, что они просто шутят, но тут в разговор вступил секретарь Кабинета.
– Простите, но, на мой взгляд, даже маленькая война – это уж слишком… А вот найти повод и выслать семьдесят шесть советских дипломатов – это совсем другое дело. В прошлом такое являлось обычной практикой, когда нам, по тем или иным причинам, было необходимо, чтобы пресса потеряла всякий интерес к любым другим делам.
Я, конечно же, был в шоке и не раздумывая отверг это чудовищное предложение, однако Мальколм упрямо продолжал настаивать на своем.
– Вы только представьте себе газетные заголовки, господин премьер-министр: «ПРАВИТЕЛЬСТВО РАЗГРОМИЛО КРАСНОЕ ШПИОНСКОЕ ГНЕЗДО!» Очень патриотично и воспринимается электоратом практически на ура.
Секретарь Кабинета согласно кивнул.
– Да, это должна быть история, которую никто не смог бы опровергнуть…
– И которой поверят, даже если все будут ее отрицать, – почти торжествующе подвел черту наш пресс-атташе.
– «ШОФЕРОМ СОВЕТСКОГО ПОСЛА БЫЛ ГЕНЕРАЛ-МАЙОР КГБ!», – мечтательно произнес секретарь Кабинета…
Но ведь все это нелепые бредни, которые следует выбросить из головы. Раз и навсегда! Я столько месяцев работал ради этой чертовой разрядки напряженности, и что, все коту под хвост?
Мой категорический запрет, похоже, их расстроил. Интересно, почему? Я повернулся к своему главному личному секретарю и, не скрывая иронии, спросил:
 
– А что скажете вы, Бернард? Вас ведь, кажется, не надо учить, как иметь дело с газетчиками.
Он заметно покраснел.
– Ну… может, какая-нибудь история, связанная с королевской семьей?
Не поняв, в каком смысле это следует понимать, я попросил его выразиться яснее.
– Например, какая?
– Ну, такая как, например, обручение… беременность… развод…
– И вы можете это устроить?
Такого сюжетного поворота он явно не ожидал.
– Э-э-э… видите ли, господин премьер-министр… нет-нет, мне…
Хамфри, видно, все это порядком надоело, потому что он, перебив Бернарда, решительно заявил:
– Я могу. Как насчет: «ГЛАВНЫЙ ЛИЧНЫЙ СЕКРЕТАРЬ ПМ В ОЧЕРЕДИ ЗА ПОСОБИЕМ ДЛЯ БЕЗРАБОТНЫХ»!
(Пять дней спустя расследование утечки наконец-то дало определенные результаты, и жертва была найдена. Ею оказался пресс-секретарь министерства энергетики, присутствовавший на той самой встрече с заместителем генерального прокурора. Найти его было не трудно, поскольку: (а) подозреваемых было очень мало и (б) он сразу же во всем признался. В тот же день главный личный секретарь ПМ и секретарь Кабинета получили копии выводов комиссии. Бернард, очевидно, сразу же связался с сэром Хамфри Эплби, чтобы получить должные инструкции, поскольку ему буквально на следующий день пришла от него записка следующего содержания. – Ред.)
«20 августа
Дорогой Бернард!
Да, с этими выводами я ознакомлен. Ситуация весьма непростая в силу отсутствия прецедента, когда бы расследование утечки приводило к обнаружению реального источника.
И хотя жертва всего лишь пресс-атташе одного из министерств, журналисты, безусловно, назовут его высшим должностным лицом хотя бы потому, что он работает в Уайтхолле.
Впрочем, думаю, мы сможем его спасти.
X. Э.».
(Ответ от Бернарда Вули)
«20 августа
Дорогой Хамфри!
Как его можно спасти? Это сделал именно он, нет сомнений.
Бернард».
(Ответ от сэра Хамфри)
«21 августа
Дорогой Бернард!
Сомнения будут!
X. Э.».
(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)
21 августа
Труднейшее обсуждение казалось бы очевидного вопроса. Но с помощью своих способных и верных помощников мне все-таки удалось найти выход из казалось бы безвыходного положения.
Вчера вечером ознакомился с выводами комиссии по расследованию той самой утечки. Наконец-то виновник найден! Им оказался пресс-атташе министерства энергетики. Доказательства не вызывали ни малейших сомнений. Впрочем, их никто и не собирался опровергать.
Когда мы все собрались на обычное утреннее заседание, я первым делом потребовал немедленно уволить виновного и предать его суду по обвинению в нарушении раздела 2 закона о государственных тайнах.
Однако секретарь Кабинета был куда более осторожен.
– Не думаю, что это следует делать, господин премьер-министр, – неожиданно возразил он.
Решив по-дружески «подшутить» над ним, я не без сарказма спросил:
– Думаете, не стоит? Уж не потому ли, что он государственный служащий?
Моя шутка его, похоже, совсем не развеселила.
– Конечно же, нет, господин премьер-министр, – совершенно серьезно ответил он. – Только потому, что это не в ваших интересах.
– Хотите сказать, не в моих интересах наказывать тех, кто подрывает основы нашего правления? – ледяным тоном заметил я и хотел продолжить, но меня, как всегда некстати, прервал Бернард.