Мафиози и его мальчик (СИ)

- У нас состав изменился за четыре года раз десять, - сказал Яр и закурил, погружаясь в воспоминания, - я уже перестал их считать или запоминать по именам. Так вот сегодня водку пьёшь, анекдоты травишь, смотришь – нормальный парень. А вечером всё – труп, - Яр вздохнул. – Я устал, Андрей. Говорят, война кого-то ломает… Но это глупости. Война иссушает. Я ни к кому уже не привыкаю. Всё время такое чувство, что наутро человека уже не будет в живых. У меня есть Вано и Люк – и это всё. И Пашка был, но он предал теперь. Если с ними случится что-то, то других у меня уже не будет друзей. Зато про этих я знаю, что они думают так же про меня.
Он затянулся и какое-то время смотрел на огонь, а потом продолжил:
- Люк - он такой же. Он просто перестал считать людей за людей. У него мать и мы, вот и всё.
- А Вано? – спросил Андрей.
- Вано – нет. Вано другой. Он грузин. Не знаю, как они так живут. Сегодня любят, завтра оплакивают, а послезавтра всё по новой. Он самый живой из нас. И проживёт дольше всех, когда мы все уже ссохнемся и загнёмся.
Больше Андрей ничего не спрашивал. Про Толика он и сам знать не хотел.
Иногда ему казалось, что Яр и к нему начинает привыкать. А иногда – что до этого ещё очень, очень далеко.
Он не понимал своего места среди людей, окружавших Яра. Яр теперь называл его шлюхой только наедине, и от этого по-прежнему было больно. Когда приезжал Люк, Андрею казалось, что он присутствует на какой-то встрече отца – тот тоже любил приглашать серьёзных дядек, а Андрея демонстрировал как свою удачу на личном фронте, как сына, которого он вырастил сам.
Яр его демонстрировал не так откровенно. Он вообще не обращал внимания на Андрея, шлявшегося вокруг. И всё равно у Андрея оставалось приятное чувство, как будто он дома и здесь ему можно всё.
Иначе обстояло дело, когда приезжал Толян.
Толян видел в нём шлюху и только шлюху.
В присутствии Яра он только кривил недовольно губы и поглядывал на Андрея искоса, так что тот и сам предпочёл бы убраться восвояси, – но Яр почему-то не позволял.
Когда же они с Толиком оставались наедине, тот использовал малейшую возможность высказать что-то оскорбительное, от чего у Андрея руки чесались врезать ему по морде.
Драться Яр не запрещал, но после пары таких недоразумений оттрахал Андрея так, что тот границы дозволенного понял.
Яр теперь редко причинял ему боль – хотя не сказать, чтобы старался сдерживаться. Просто Андрей сам ждал от их секса чего-то другого, не боялся его и всякий раз, оказавшись на члене Яра, ёрзал и пристраивался лучше, с нетерпением ожидая, когда отпустит спазм и накроет тело волной жара. Боль же, которую всё-таки причиняло проникновение – часто случавшееся не к месту и без всякой подготовки – Яр тут же сглаживал прикосновениями своих рук к животу и груди Андрея.
Зато именно Толик рассказал Андрею о том, что война – новая, уличная война - в самом деле началась. Некто по имени Барсук прознал про то, что товар уходит из Москвы мимо него и потребовал дань. Ребята, как и было уговорено, его послали, и началась пальба. Барсука подстрелили, но оказалось, что он сын какого-то старшака – Толик назвал его Козыревым, хотя эта фамилия Андрею не говорила ничего.
Толян сказал, что в город Яру соваться теперь нельзя, и Андрею тем более, потому что Андрей делает его слабым.
Все остальные молчали, будто Андрея происходящее не касалось вовсе – только появились в середине июля амбалы у дверей дачи, которые спали на первом этаже. Эти амбалы на Андрея поглядывали косо и всерьёз усложняли ему жизнь, потому что при них Яр вёл себя как полный отморозок - то и дело норовил ткнуть Андрея в грязь лицом.
Потом, наверху, уже наедине, зацеловывал плечи, ничего не говоря и не объясняя, но будто бы извиняясь за то, что было только что.
- Яр, между нами так всё и будет? – спросил Андрей как-то и получил короткий, как всегда, ответ:
- Да.
От этой мысли стало тоскливо. Он не хотел ни домой, ни в Англию, но он не хотел и чтобы жизнь его ограничивалась двумя комнатами на даче в глухом лесу. Он сам не знал, чего ждёт – того, что Яр потеплеет или того, что начнёт относиться к нему как… как к кому? Было ясно, что он не может быть для Яра «парнем». Не может приглашать его в кафешки и в кино, пить с ним коктейли в клубах. Не особенно Андрей рассчитывал и на то, что Яр станет втягивать его в свой досуг – тем более что весь этот досуг, похоже, проходил у Андрея на глазах. Приезды друзей да разговоры о делах за бутылкой пива, которая всё чаще сменялась чашкой кофе.
Андрей сам не знал, чего ждёт. Просто во всём происходившем между ними не хватало чего-то нормального, того, чем живут все.
В августе, когда Люк проговорился про приближающийся день рождения Яра, Андрей решил это исправить, купив Яру подарок.
Он бы с удовольствием накопил деньги сам, но Яр давал ему не так уж много времени на прогулки, а с некоторых пор его сопровождал один из амбалов, окопавшихся внизу, так что Андрей решил попросту вычесть кое-что из их обычного рациона и использовать освободившиеся средства на благое дело.
Андрей думал, что Яру подарить – кроме оружия ничего в голову не шло. А потом увидел, уже на рубеже с сентябрём, за десять дней до дня рождения, как Яр, думая, что его никто не видит, прихрамывает на одну ногу.
Андрей решил подарить Яру трость.
Выбор был невелик, потому что отклониться всерьёз от намеченного маршрута «за продуктами и домой» он не мог, но всё же нашёл кое-что, из шести имевшихся в лавке вариантов выбрал самую дорогую, с головой тигра на набалдашнике.
Он купил её уже накануне, когда ездил за продуктами к празднику – Яр собирался пригласить всех троих друзей.
Вернулся домой довольный, оставив продукты в машине, и поднялся сначала к себе, чтобы спрятать подарок.
Потом спустился, чтобы предложить Яру разобрать пакеты вместе с ним.
Яр сидел перед камином, держал в руках какое-то старое чёрно-белое фото и не двигался.
Первой мыслью Андрея было не подходить и разобраться самому. До сих пор он видел только два фото в этом доме, и, как он понял, ни одно из них не поднимало Яру настроения.
И всё-таки он подошёл и позвал тихонько:
- Яр…
Яр не шевельнулся.
Андрей присел на корточки рядом с ним и тронул Яра за плечо.
Тот молчал несколько секунд, а потом сказал спокойно:
- Вано убили.
Андрей замер.
- Точно? – только и сообразил спросить он.
- Нет, бля, не его голова у меня на столе! Сам посмотри!
Андрей замер, медленно осознавая, о чём идёт речь.
- Ярик… - сказал он тихо.
Яр вскочил и, метнувшись прочь, остановился у окна. Андрей видел, как сжимаются его кулаки и мелко подрагивают плечи.
- Ярик, что произошло? – спросил он, вставая и останавливаясь рядом с ним.
Яр скользнул по нему невидящим взглядом, но не ответил.
- Ярик, станет легче, расскажи.
- Легче? – рыкнул Яр, разворачиваясь к нему лицом, - ты откуда знаешь, а? Ты видел, как кто-то умирал?
Он орал что-то ещё, но Андрей не ответил. Приподнялся на цыпочках и уложил его голову себе на плечо.
- Тшшш… - прошептал он и принялся гладить Яра по голове. Тот затих довольно быстро, только впился в плечи Андрею пальцами, так что их свело судорогой. Потом медленно-медленно расслабил руки и пополз дальше, прижимая Андрея к себе.
- Яр, всё? – спросил Андрей через какое-то время, и Яр кивнул, но хватки так и не ослабил.
- Я десять лет его знал, Андрей, десять лет. Он четверть моей жизни был. А они так… Как свинью…
Андрей облизнул губы.
- Это из-за того оружия, да?
Яр покачал головой.
- Это от того, что они нелюди, Андрей. И мочить их надо, крыс.
- Яр… А ты сказал… Она правда на кухне?
- Посмотреть хочешь? – процедил Яр, снова начиная злиться. Отстранил Андрея и заглянул ему в глаза. – Подарочек, бля. Ко дню рождения. В коробке.
Андрей сглотнул.
- Они хотели чего-то?