Мафиози и его мальчик (СИ)

- Как это понимать?
- Куколка твоя Козыреву приглянулась. Мимо охраны пройдёт легко.
Яр сжал губы в плотную черту.
Андрей перевёл взгляд с него на Толика и обратно. Потом, нарушая негласное правило не лезть в дела Яра, установившееся уже давно, уточнил:
- Как это понимать?
- Понял ты всё, - ответил Толян.
Андрей снова посмотрел на Яра, выжидая реакции и, будто желая добить его, Толик пояснил:
- Надо его Козыреву подложить. А там ночью он его пришьёт, как Брюсова пришил.
- Он уже запалился, - сказал Яр почти спокойно, и только Андрей заметил звеневшее в его голосе напряжение. – Вся охрана Брюсова его знает, новости быстро летят.
- К Брюсову я пошлю людей, они всё подчистят.
- Ты это серьёзно? – перебил его Андрей, теперь внимательно смотревший на Толика. – Я тебе не шлюха, чтобы, как ты сказал, «подкладывать меня».
- Не шлюха? – губы Толика надломились в улыбке, и Андрей обнаружил, что его лицо стало тошнотворным, как никогда. - А кто? Только не говори, что твоя попка тебе так ценна, что мы все должны из-за неё помереть.
Андрей побледнел и сжал кулаки. Посмотрел на Яра, но взгляд его прочитать так и не смог.
- Моя, блять, попка, – процедил он, снова поворачиваясь к Толяну, - не твоего ума дело. Давно пора понять, что тебе с неё не обломится.
- У-ти, наша красотка разболталась. Яр, ты не много ему позволяешь?
- Оба заткнулись, - перебил Яр и его, и приготовившегося ответить Андрея. – Андрей прав, его задница – не твоего ума дело. Если я решу им поделиться, то об этом скажу я, а не ты. Дошло?
Толик зло сверкнул глазами и поднял в воздух раскрытые ладони, демонстрируя покорность.
- Достало. Я своё слово сказал, нет – умываю руки, - он встал и пошёл к выходу, но уже у двери остановился и посмотрел на Яра через плечо, - а на будущее знай, Зверь. Брюсов сорвался из-за этой твоей куколки. Он пидорасов не любит, как и я.
Андрей стиснул зубы. Не было даже обидно. Просто хотелось достать пистолет и выстрелить – так же, как тогда, на даче у Брюсова,
За Толиком закрылась дверь, а Яр перевёл взгляд на Люка.
- Другие идеи есть?
Люк задумчиво курил. Не доставая сигареты изо рта, он покачал головой.
- Я останусь до утра? – спросил Яр.
Люк кивнул.
Им выделили комнату, одну из трёх – квартира у Люка была новая, как и у них, и жил он теперь один. Стены были толстыми, а окна пуленепробиваемыми, так что с улицы не слышалось даже шума проезжающих машин, но спалось Андрею плохо всё равно.
Слова Толика никак не шли у него из головы. Он привык не обращать внимания на его трёп, но на сей раз в нём было подозрительно много смысла. Вот только решать должен был Яр. А Яр молчал. И Андрей не знал, что это значит и что он решил.
Всю ночь он лежал в тёплых руках, из-под опущенных ресниц наблюдая за Ярославом. Тот тоже не спал. Андрей никогда не ловил раньше Ярика на том, чтобы он наблюдал за ним.
А Яр думал, глядя на мальчика – или всё же молодого мужчину? Тут он не был уверен, потому что для мальчика Андрей был слишком вкусным, слишком изящным и слишком сильным одновременно – глядя на него Яр думал о том, что за последний год это было самое удачное его приобретение. И если бы его заставили выбирать между джипом, квартирой, властью и Андреем – он бы выбрал Андрея. Вот только Андрею всегда было мало. Андрей не остался бы с ним, если бы Яр был просто безработным ветераном Афгана. Не остался бы с ним, даже если бы Яр был просто бандитом или просто ментом. Андрей сам не понимал, как много ему нужно, и потому Яр даже не мог винить его в том, что для него такое значение имеют шмотки, бренды и удобства, которые самому Яру никогда не были нужны. Да и если уж говорить откровенно, Яру нравилось их Андрею дарить. Нравилось смотреть как расцветает улыбкой его лицо, как появляется ямочка на щеке. Как Андрей разом и прячет глаза, и сверкает ими соблазнительно из-под ресниц, будто тоже наблюдает за Ярославом.
Впервые с тех пор, как закончилась война, Яр снова чувствовал себя живым. И жизнь его лежала в его руках. Жизнь его висела на волоске, потому что именно она, эта жизнь, пустила пулю в лоб Брюсова.
Яр провёл кончиками пальцев по щеке Андрея, и тут только заметил, как тускло светятся зрачки Андрея из-под ресниц.
Яр мгновенно отдёрнул руку и нахмурился.
- Хорош притворяться,- буркнул он.
Андрей чуть заметно улыбнулся и, притянув его руку обратно к лицу, потёрся о него щекой.
- Ярик, - мурлыкнул он, - ты на меня смотрел.
- Смотрел. Потому что надо решать.
Андрей вмиг стал серьёзным, но руки его не отпустил.
- Поговори со мной, - попросил он.
- О чём с тобой говорить?
- Что будет… Если люди Брюсова нас найдут?
Яр пожал плечами.
- Смотря где и смотря с кем.
- Убьют?
- Если мы не убьём их.
- Ярик… - Андрей закусил губу, - скажи честно, ты не знаешь, как прекратить войну?
Яр молчал, но Андрею этого ответа было достаточно.
- По поводу того, что сказал Толян, - произнёс он медленно, тщательно подбирая слова. Говорить было страшно, потому что он не знал правильного ответа на вопрос, который стоял перед ними обоими. Зато многое помнил – и злость в глазах Яра, когда тот спрашивал его о Константине, и заледеневший взгляд Брюсова. Ни то, ни другое он не хотел увидеть ещё раз.
- Ярик, - продолжил Андрей, - по поводу того, что он сказал. Я знаю, ты любишь звать меня шлюхой… Я уже привык. И тебе можно, Яр. Потому что я тебя люблю.
Яр закрыл глаза. Было стыдно и больно одновременно. Стыдно – за своё недоверие, и больно – потому что поверить он не мог всё равно.
- Я всё же не хочу, чтобы так говорил кто-то ещё, - продолжил он. – Не хочу, чтобы ты называл меня так перед друзьями. И надеюсь, что сам ты не думаешь так. Потому что… Потому что я был бы с тобой несмотря ни на что. Я не такой как эти девочки, которые смотрят на тебя в спортзале голодными глазами. И мне не так уж плохо было в прежней жизни, чтобы я хотел из неё сбежать.
- У тебя не было выбора.
- Дело не в этом, Яр. У меня был выбор попытаться сбежать. Был выбор застрелиться или застрелить тебя. И не говори, что всё это был плохой выбор – я знаю. Но если бы это был не ты, я бы лучше умер, чем жить так. Быть шлюхой… Пусть даже шлюхой короля.
- Тебе так плохо со мной?
- С тобой – нет, - Андрей плотнее прижался к его ладони щекой. – Когда я просто смотрю на тебя – мне хорошо. Мне хорошо, когда ты берёшь меня. Даже если ты причиняешь мне боль. И я бы для тебя вытерпел ещё больше боли, если бы ты попросил. Собственно, это я и хотел сказать. Я готов быть шлюхой – для тебя.
- Ты это уже говорил.
- Ты не понял, Яр. Я имел в виду, что если ты прикажешь мне переспать с Козыревым – я это сделаю. Но я хочу, чтобы ты знал – я сделаю это только для тебя.
Яр опустил веки. Даже теперь лицо Андрея стояло перед глазами. Он представил себе его, распластанного на постели, с раскинутыми в разные стороны ногами – соблазнительного, гибкого и сладкого – и Козырева, опускающегося на колени между его ног.
Андрей смотрел на Яра какое-то время, пытаясь прочитать хоть что-то по его лицу, но, не видя глаз, не мог сделать этого никак.
Он поднял руку и поднёс ладонь к щеке Яра, но задержал её в паре миллиметров, никак не смея коснуться. Потом опустил веки. Ему вдруг до боли захотелось, чтобы Ярик сказал: «Нет». Чтобы Ярик наорал на него, ударил, перевернул на живот и, прижав своим тяжёлым телом к кровати, заорал: «Ты свихнулся, Журавлёв?».
Он понятия не имел, что творится в голове у Яра, и представить в эту секунду не мог, потому что страх сжимал его собственный разум как стальные тиски, а потом Яр произнёс хрипло, каким-то чужим голосом:
- Да.
Андрей открыл глаза и встретился взглядом со взглядом его карих глаз. Прочитать его он не мог.
- Завтра возьмёшь пистолет с глушаком и пойдёшь к Козыреву, - Яр говорил так, как говорил всегда, будто отдавая приказ, но в голосе его Андрей не чувствовал той уверенности, которая звучала в нём всегда, и уже это заставляло сердце в груди Андрея петь. – Уговоришь его пригласить тебя домой или в съемную квартиру – хоть куда. Спать с ним запрещаю. Делай, что хочешь, но к полуночи он должен быть мёртв.