Мафиози и его мальчик (СИ)
- С Но-вым го-дом!
- Андрей, а ты почему не пьёшь?
Андрей поёжился. От звука голоса – такого знакомого и такого далёкого теперь – его пробирал холодок.
- Не хочу, - отрезал он и снова затянулся.
- Ой, да оставь ты его! У него всё не как у людей!
Лана, новая подружка Яра, была, конечно, права. И в том, что лучше было оставить Андрея в покое – лучше места для себя в эту ночь, наполненную шумом смеющихся голосов, выстрелами шампанского и старыми хитами, орущими с ТВ – лучшего места, чем тёмная ниша за спиной Яра, из которой можно видеть весь зал, но где никто не увидит его, Андрей в эту новогоднюю ночь представить не мог.
Он не смог бы провести её дома наедине с собой перед экраном, осознавая каждой клеточкой тела собственное одиночество.
Не мог он находиться и за столом, смотреть на улыбающиеся лица людей, которые появились ниоткуда, но так стремительно оказались Яру близки. Директора его ТЭО-прома, какие-то девочки в обтягивающих блузках, с накрашенными губами, похожими на кровавые проломы в пустоту… И Лана. Рядом с Яром, всего в паре сантиметров от него.
До Ланы были Валерия, Изабелла и Линда.
Андрей высчитал, что средний срок жизни новой бабочки составляет месяц, если эта бабочка залетает к Яру в постель. Срок Ланы по его же подсчётам подходил к концу, и тем не менее Лана была права.
Была права Лана и в том, что у Андрея всё было не как у всех… Казалось бы, он вышел сухим из воды. Избавился от сексуальных притязаний мужчины грубого и деспотичного, к тому же остался живым и при деньгах. Его ночные обязанности сводились к вполне приемлемому сопровождению в качестве одного из трёх телохранителей и юридическим услугам на сделках, что оставляло ему достаточно времени и на себя, и на клуб.
Но Андрей облегчения не ощущал.
Он смотрел на Яра постоянно.
Даже если того не было рядом, Андрей смотрел на него – на фотографиях, которых в новостях было больше, чем на бумаге у него в ящике стола, на видеозаписях, которые по долгу службы должен был отслеживать раз в несколько дней. На него и на Лану – черноволосую, высокую и по-своему красивую – если ты любишь диких необъезженных кобыл.
Лана носила высокий хвост из длинных чёрных волос и любила сочетать звериные принты с глубоким декольте. У неё были загорелые ноги, которые она еженедельно поддерживала в солярии, и острые ноготки, цвет которых менялся каждый день.
Андрей Лану не понимал. Не понимал её сексуальности – слишком грубой и откровенной, не понимал её пристрастия к дорогим машинам и дешевой музыке, не понимал, почему её любит Яр.
- Долго ещё будет играть эта дребедень? – поинтересовалась Лана, обращаясь то ли к Яру, то ли к нему самому.
Новый год Толкунов пожелал отмечать в клубе у своего бывшего мальчика, сорвав тем самым Андрею немалое новогоднее парти. Менять диджеев было уже поздно, так что звук был рассчитан на молодёжь, а Лана предпочитала Сюткина и Меладзе.
Андрей скосил глаза, предоставляя Яру самому дать ответ, но тот молчал, то ли ожидая реакции от него, то ли не желая ввязываться в конфликт.
- Играет то, что заказал господин Толкунов, - сказал Андрей и снова затянулся. Говорить что-либо ещё он не хотел – в конце концов удовлетворение капризов крашеных сучек Яра не входило в его обязанности.
- Ты ещё поговори, - фыркнула Лана и, откинувшись на спинку диванчика, перекинула одну ногу через колено другой, явно демонстрируя Яру поджарое бедро. – Господин Толкунов тебе честь оказал тем, что мы сюда пришли.
Андрей затянулся и промолчал. За столом, кажется, тоже всё смолкло – перечить, а тем более хамить подружкам босса было не принято, а Андрей явно приблизился опасно близко к черте.
Как назло стихла и музыка, и несколько секунд царила полная тишина, в которой Андрей мог слышать собственное дыхание, но он продолжал упрямо молчать, предчувствуя, что если скажет что-нибудь ещё, то и без того раскалившаяся атмосфера попросту взорвётся.
- Лана, пошли в комнаты? – раздался наконец мягкий баритон Яра.
Тишина вмиг стала ещё более неловкой, но теперь уже потому, что никому не хотелось быть уличённым в подслушивании личного разговора шефа – и через секунду сидящие за столом загомонили с новой силой, каждый о своём.
Лана поколебалась пару секунд между желанием возразить и осознанием того, что за пререкания её могут и вышвырнуть совсем, а потом просто встала и, вильнув округлым бедром, двинулась прочь.
Яр тоже встал. Прежде чем последовать за ней, он остановился около Андрея и, достав пачку сигарет, спросил:
- Не будет закурить?
Андрей молча щёлкнул зажигалкой у его лица.
Яр поймал его руку, и Андрея будто током пробило от прикосновения кожи к коже. Пальцы у Яра были шершавыми, и почти против воли Андрей вспомнил, как когда-то они ласкали его во всех возможных местах. Андрей поднял глаза от зажигалки и встретился взглядом со взглядом Яра, в котором намешано было больше, чем в бочке с порохом – и сожаление, и вина, и злость - чёрт его знает на кого из двух поцапавшихся между собой.
- У двери постоишь, - сказал он, выдыхая в воздух серый дым.
Андрей кивнул. Его ещё шатало немного от ощущения прикоснувшейся к телу руки, но он уже начинал потихоньку осознавать, что ему предстоит.
«Комнаты» придумал Андрей. Некоторые из них предоставлялись избранным клиентам, другие можно было купить за деньги. Но все они располагались на втором этаже и включали в стоимость бар с дорогим алкоголем, стереосистему, постамент для возможного выступления – кто-то приходил со своими девушками, а кто-то заказывал на месте «стриптиз».
В одной из таких комнат Яр познакомился со своей первой девочкой – Линдой.
Линда была той ещё потаскушкой – Андрей знал об этом с самого начала, но предупредил лишь раз, потому что тогда ещё рана, нанесённая Яром, была слишком свежа, чтобы он мог переживать за него всерьёз.
Она переметнулась к итальянцу, с которым Яр вёл дела – переметнулась прямо на сделке, приехав с одним, а уехав с другим.
Яр тогда орал страшно. Самолюбие его было уязвлено. А Андрей лишь стоял в отдалении, наблюдая за его бешенством, и улыбался исподтишка.
- Ну, скажи это! – выдохнул Яр, вплотную приблизившись к нему тогда.
Андрей широко улыбнулся.
- Я тебя предупреждал.
Яр молчал. Только вращал бешено глазами.
- Я могу идти? – поинтересовался Андрей, и Яр тогда позволил ему уйти.
Изабеллу он вышвырнул сам. Она была моделью, но голова у неё работала хорошо и уже через две недели дом Яра стал приобретать несвойственные ему черты элитного европейского жилья.
Яр терпел, потому что ему было абсолютно всё равно, где жить, а Андрей скрипел зубами, но молчал, старательно убеждая себя: «Это уже не моё».
История закончилась в один день, когда вернувшись домой Яр обнаружил, что Изабелла добралась до псарни. Её рабочие уже осматривали стены, а сама она по-королевски водила в воздухе рукой, расписывая, где будет солярий, а где - массажный стол.
Яр молча открыл клетку с догом и тихо скомандовал: «Фас».
Андрей с трудом сдерживал смех, рвавшийся наружу сквозь подступивший к горлу ком. Изабелла в доме Яра больше не появлялась.
Валерия вызывала у Андрея серьёзные опасения и нешуточную ненависть. Она была по-своему мила и ни с кем не ругалась, довольствуясь бриллиантами и шампанским. Она была какой-то… независимой. И ухаживания Яра тоже принимала как бы со стороны, позволяя дарить себе цветы и духи, но не отдаваясь в ответ до конца.
Андрей надеялся только на то, что Яру надоест, но до этого дело так и не дошло – Яр застал любовницу с конкурентом и молча удалил из записной книжки её телефон, приказав почти рыдающей Даше «не соединять». Впрочем, Валерия звонить и не пыталась.
Пожалуй, в тот месяц Андрею было обидней всего. Обидней, потому что он не представлял Яра таким – не суровым сибирским воякой, а галантным ухажером, способным дарить цветы. Он не понимал отношения Яра с Валерией и не хотел понимать, потому что от вида Яра с букетом цветов в руках начинало болеть в груди, и в голову лезли дурацкие мысли.