Заратустра: Смеющийся пророк

—  Но здесь очень темно!  —  Тогда он дал ему двадцать долларов. 
—  Я буду кричать, потому что здесь  действительно темно. Мужчина сказал: 
—  Странно... У меня всего пятьдесят долларов. Возьми их все, только пожалей меня. Не кричи. 
На следующий день мальчик сказал отцу: 
—  Я хочу купить велосипед. 
—  Велосипед?  —  удивился отец.  —  Но у меня нет лишних денег. 
Мальчик сказал: 
—  Не беспокойся о деньгах. Я узнавал, он стоит всего пятьдесят долларов; у меня есть пятьдесят долларов.  —  Он показал отцу деньги. Отец сказал: 
—  Откуда у тебя пятьдесят долларов? Сын молчал. Отец сказал: 
—  Пока ты не скажешь мне, откуда у тебя эти деньги, я не возьму тебя в магазин. Мальчик сказал: 
—  Но я не могу сказать этого. Ты хочешь лишить меня источника доходов? Если я расскажу тебе, его больше не будет. Отец заметил: 
—  Это какой-то странный источник доходов, если ты не можешь о нем говорить. 
—  Стоит мне что-нибудь рассказать, как он иссякнет. Поэтому я и не могу говорить  —  я не хочу остаться без заработка. 
Отец сказал: 
—  Тогда вот что. Сегодня воскресенье, мы сначала пойдем в церковь... не говори мне, признайся священнику, священник ведь никому не скажет. 
—  Хорошо, это можно,  —  сказал мальчик. Он пошел в исповедальню. Это такая маленькая будочка, а священник сидит за занавесом. Мальчик сказал: 
—  Здесь очень темно,  —  на что священник воскликнул: 
—  Сукин сын, ты снова начинаешь все это?! 
Таковы ваши священники: в церкви у них одно лицо, в реальности  —  другое . Но таковы не только священники, таковы почти все  —  все неискренни. И эта неискренность пришла в мир потому, что нам твердили: верьте  —  вместо того, чтобы исследовать и искать. 
Мир нуждается в полном освобождении от всякой веры, и это будет великая революция. Вы впервые увидите подлинные лица людей, искренность их индивидуальности. Вы поразитесь тому обществу, в котором жили  —  где все лицемерили. 
Если вы пробудились, это будут ваши следующие товарищи, говорит Заратустра:  оживленная толпа... Они не так мертвы, как первые, поскольку их вера дает им ложную надежду, что теперь они спасены  —  спасены Иисусом Христом, спасены Кришной, спасены Гаутамой Буддой... но в любом случае спасены, кто бы ни был их спасителем. 
Много любви... хотя их любовь очень поверхностна. Она не может быть очень глубокой, потому что ее основания не очень глубоки: они  —  верующие. Но они будут учиться играть: как быть любящим, как показать любовь. 
Много безумия... Это естественно, потому что они не знают ничего, но верят, чт о знают все. Так что на каждом ш агу они делают глупости. 
Много детского почитания... Детский ум всегда стремится кого-то обожать: отца, мать. Их Бог  —  не что иное, как проекция отца. 
Да не привяжется к ним сердцем тот, кто подобен мне; не поверит в эту весну и цветущие луга тот, кто знает род человеческий, — непостоянный и малодушный!
"Мы опять стали благочестивыми", — признаются эти отступники, а многие из них еще слишком малодушны, чтобы признаться в этом.
Заратустра говорит: "Кто имеет сколько-нибудь осознанности, сколько-нибудь сознательности, хотя бы луч света в своей жизни  —  тот не будет обманут толпой верующих: все они трусы". 
В день, когда распяли Христа, все его двенадцать апостолов сбежали. Тысячи людей пришли посмотреть на распятие: все они ждали, что случится какое-нибудь чудо. Только этих двенадцати апостолов не было там. Они боялись, что кто-нибудь узнает их  —  а их хорошо знали, они все время ходили с Иисусом по маленькой Иудее  —  если их кто-нибудь узнает, это может быть опасно, их может постигнуть та же участь, что и Иисуса Христа. Если они могут распять Иисуса... а они всего лишь жалкие букашки. И эти трусы стали его двенадцатью вестниками в мире. Нынешний Папа в Ватикане является представителем этих апостолов. 
 
Заратустра говорит: "Не верьте своим верующим! Берегитесь их; они не заслуживают доверия, они недостойны его". 
Но это позор — молиться! Позор не для всех, но для меня, для тебя и для всякого, в ком есть совесть. Он говорит: "Запомни также: человек, в котором есть совесть, сознательный человек, не может молиться". Кому молиться, о чем и зачем? 
Сознательный человек принимает ответственность, он не хочет перекладывать ответственность на плечи Бога. Он знает: даже если он оказался в беде, он не должен предаваться отчаянию, но должен оставаться бдительным и наблюдать, ибо все проходит  —  страдания проходят точно так же, как проходят наслаждения. 
Молиться  —  это трусость. Молитва о помощи означает, что вы становитесь зависимым, вы готовы отказаться от своего достоинства, от своей гордости, от своей человечности. "Молиться  —  это позор",  —  говорит Заратустра. Двадцать пять веков назад Заратустра рычал, как лев. Даже сегодня люди побоятся сказать, что молиться позорно  —  но истина есть истина. 
В молитве нет изящества. 
Что  действительно красиво  —  это трансформация самого себя. 
Что действительно красиво  —  это не просить о помощи какого-то вымышленного Бога или притворщика, который называет себя спасителем. 
Он говорит: это позор  ...не для всех, но для меня, для тебя и для всякого, в ком есть совесть. Для вас позорно молиться, но не для всех. 
Почти весь мир молится в различных местах  —  в синагогах, церквях,  гурудварах, храмах, мечетях. Неважно, где вы молитесь, неважно, какому Богу вы молитесь, сущность одна и та же: вы бесчестны с самим собой, вы не отстаиваете свою индивидуальность и уникальность. 
Вы не говорите: "Я вынесу... если моя жизнь будет страданием, я принимаю ее. Если моя участь  —  смерть, я встречу ее с радостью, но я не будут просить вмешаться какого-то спасителя. Я останусь самим собой". Молиться  —  значит предавать самое свое существо.