Европейские каникулы (СИ)

 — Понятно, — выдохнул Валерка, явно расстроившись.
 Складывалось ощущение, что он был уверен: это единственный наш шанс и, если нас не распишут сейчас же, я непременно передумаю. Хотя, зная собственную неуклюжесть, я вполне мог выйти на улицу и переломать себе все кости. Или свалиться в несуществующую пропасть посреди мощёной площади перед ратушей. Нашим планам всегда что-то мешало, особенно если в эти планы был посвящён я…
 — Пойдемте! — скомандовал Нильс, наблюдая за тем, как я взял Валерку за руку, сам того не заметив, словно успокаивал его.
 Мы послушно последовали за шустро пробирающимся сквозь толпу Нильсом, не совсем понимая, что происходит. Он остановился у какой-то двери, сказал нам ждать и исчез внутри кабинета со странной надписью на датском, не поддающейся чтению из-за количества перечёркнутых букв.
 Вернулся он буквально через три минуты, широко улыбаясь, вручил нам какие-то бумаги.
 — Отказники. У нас их полно. Через пятнадцать минут должна быть пара, которая передумала в последний момент. Они сообщили об этом утром, так что мы уже всё равно оплатили их свидетелей. Заполните анкеты и ровно в девять часов будьте вон там, — Нильс указал на большие деревянные двери на противоположной стороне холла и, пожелав нам удачи, испарился — к очередной потерянно разглядывающей ратушу паре.
 — Последний шанс передумать, — сообщил Валерка, щелкая шариковой ручкой.
 — Мм… тебя это тоже касается, кстати.
 — Я-то не передумаю, — уверенно сообщил он.
 — С чего бы это? — поинтересовался я.
 — Я думал об этом достаточно долго…
 — Эм… в смысле? Это не было спонтанным решением? — удивленно спросил я.
 — Только если ты можешь назвать спонтанным решение, которое обдумывалось последние лет пять, — как ни в чём не бывало пожал плечами Валерка.
 — Ты — идиот, — усмехнулся я, забирая из его рук анкеты. И тут же принялся их заполнять, стараясь не выглядеть слишком похожим на Чеширского кота.
***
 Ровно через пятнадцать минут те самые деревянные двери открылись, и миловидная женщина пригласила нас внутрь. Бегло пробежавшись по анкетам, указала нам на скромно стоящий в углу стол и предложила подождать, пока придёт человек, который займется всем остальным.
 — Готов? — довольно улыбаясь, спросил Валерка.
 — Как пионер? — ответил я.
 — Символично, — кивнул он на настенный календарь: девятнадцатое мая было выделено бегунком.
 — И правда, — согласился я.
 Ровно десять минут спустя нам вручили написанное на четырех языках свидетельство, бутылку шампанского и фужеры со свадебной символикой, видимо, намекая, что теперь нам осталось только нажраться. Серьёзного вида старичок, подписавшийся на свидетельстве о браке, напоследок тепло улыбнулся, пожелал нам всего хорошего… и всё. Как говорится, не успели даже напугаться.
 — И что теперь?
 Мы вышли на улицу и остановились посреди площади, которая, на удивление, опустела и теперь вообще казалась безлюдной. Валерка свернул свидетельство в трубку и стучал ей себе по ладони.
 — Если поторопимся, успеем ещё на завтрак, — сообщил я, глядя на часы.
 — Святые духи! Ты вообще о чём-то другом думать можешь, кроме как о еде, обжора? — рассмеялся Валерка.
 — Ладно, не ной, — отмахнулся я. — Ты меня таким любишь. Лучше накормить меня, пока я не сожрал чего-нибудь несъедобное.
 — Отлично, — наигранно вздохнул Валерка. — Пойдем, монстр, сообщим семейству счастливую новость, и если нас не съедят самих, то, может быть, накормят.
 Эпилог 
 Ровно год спустя после событий, описанных в последней главе, произошло еще одно занятное событие…
 Сидя на крыше, а точнее на верхней террасе большого жилого комплекса почти в самом центре Лондона, мы отмечали то ли день пионерии, то ли год официального брака. Собственно на тот момент повод был уже не важен. Было холодно, погода не особо располагала к уличным посиделкам, но из вредности и принципа мы не возвращались в квартиру. Валера принёс пледы, и мы, грозя составить конкуренцию Деду Морозу своими красными носами, распивали горячительные напитки в надежде всё же разгорячить свои замерзшие организмы.
 Брат мой, Илья, делал уже несколько попыток вернуться в квартиру, но безуспешно: каждый раз его что-то останавливало. Мы все прилично выпили, и по-хорошему стоило уже заканчивать эту мини-вечеринку. Но настроение было слишком праздничным, несмотря на холод. Я наблюдал за проезжающими снизу огнями автомобилей, в то время как Валерка о чём-то спорил с Ильёй. О чём именно, я не слышал и не особо интересовался, однако моё внимание они всё же привлекли. Два пьяных мужика, укутавшись в пледы, почти в полночь, на крыше четырнадцатиэтажного здания посреди Лондона спорили о книгах. Серьёзно! О книгах!
 Собственно, в этом не было ничего удивительного: они делали это постоянно. Как только появлялась возможность и ситуация располагала, они начинали спорить о том, что делать, кто виноват и прочих насущных проблемах литературы. Меня эти постоянные споры, мягко говоря, достали, и, даже не надеясь на то, что меня услышат и уж тем более прислушаются, я всё же решил вставить свои пять копеек в диалог.
 — Читайте порнушку, и будет вам счастье — никаких философских проблем, сугубо хорошее настроение.
 На удивление и Валерка, и Илья тут же замолчали, а потом второй, резко сорвавшись с места, скрылся в недрах лестничного проёма.
 — Куда это он? — удивился я.
 — Не уверен, — ответил Валерка. – Но, кажется, догадываюсь…
 Илья вернулся через считанные минуты с планшетом и довольной улыбкой на физиономии.