Стоять насмерть!
Как же обстояло дело с формированием «Арабского легиона» под эгидой Италии? Итальянский центр подготовки насчитывал к весне 1942 года всего 20 человек. Он и должен был преобразоваться в «Арабский легион». Путем широкой пропаганды итальянцы старались обеспечить переход как можно большего числа арабов на сторону «легиона», возлагая при этом надежды на аль-Хусейни и аль-Гайлани.
Генералы Гробба и Фельми поддерживали версию, выгодную Министерству иностранных дел, согласно которой формирование «Арабского легиона» только в Италии якобы не импонировало ни аль-Хусейни, ни аль-Гайлани. Однако это не соответствовало действительности. Если в отношении аль-Гайлани трудно отрицать его исключительно прогерманскую ориентацию, то об аль-Хусейни этого сказать нельзя. Великий муфтий ориентировался и на Германию и на Италию, причем склонялся, как правило, в ту сторону, которая больше обещала.
Страстное желание нацистов иметь под эгидой вермахта свой «Арабский легион» с перспективой расширения его до «иракско-арабской армии» подтверждается и в «Записке генерала Гробба от 30 мая 1942 года», где сказано, что оба арабских политика — и муфтий, и аль-Гайлани — предпочли, чтобы соответствующее подразделение было сформировано и в Германии. «Записка» Гробба содержала весьма глубокий смысл, раскрывавший широкие и многоплановые перспективы завоевания мирового господства. «В вопросе о предстоящем формировании „иракско-арабской армии“, — говорилось в конце „записки“, — между державами „оси“ должна быть достигнута договоренность, равно как и о „новом государственном устройстве в арабском регионе“». Как видно, последнее определение — не что иное, как завуалированное название германского «нового порядка», который планировал установить Гитлер в арабских странах, на всем Ближнем и Среднем Востоке. Отметим, что и глава абвера Канарис недвусмысленно дал это понять генералу Маррасу во время их встречи 20 мая 1942 года. По поводу «Особого штаба Ф» в лагере на мысе Сунион Канарис заявил, что в этом лагере находятся в основном солдаты из числа палестинских немцев и до 120 арабов из различных стран Аравийского полуострова, составлявших подразделение сухопутных войск вермахта. Это подразделение готовилось специально для ведения боевых действий в пустынях Ближнего и Среднего Востока. Канарис дал понять своему собеседнику, что о передаче Италии этих арабов речи быть не может. Как он заявил Маррасу, на мысе Сунион формируется не «Арабский легион», а собственно боевое соединение германских сухопутных сил, предназначенное «для предстоящего боевого использования в пустыне на Среднем Востоке». А приданных этому соединению арабов предусматривалось использовать «в случае необходимости и во взаимодействии со II контрразведывательным отделом вермахта для саботажа, выполнения повстанческих заданий», как лиц, знающих местные условия, язык, нравы, обычаи и т. п.
Таким образом, немцы, создав видимость полного согласия с итальянцами в вопросе формирования «Арабского легиона» только в Италии, тем временем в широких масштабах продолжали свою подготовительную, разведывательную деятельность в арабских странах. Об этом свидетельствует неопровержимый факт. Известно, что еще 7 февраля 1942 года генерал Гробба в своей «Записке о продвижении Германии в арабский регион» сообщал о «работе и задачах штаба уполномоченного по арабским странам». Согласно этому документу, для нацистской пропаганды существовал «арабский комитет», в состав которого входили: генерал Гробба (председатель), генеральный консул Капп, советник посольства доктор Мельгерс, советник миссии доктор Гранов, секретарь посольства Каспар, научные помощники Минцель и Штеффен. Как видно, помимо «Особого штаба Ф», который являлся центром всех агентурно-разведывательных и подготовительных военных мероприятий Третьего рейха на Ближнем и Среднем Востоке, немаловажное значение имел и специальный «арабский комитет».
Чтобы окончательно убедиться в фальшивости взаимоотношений между партнерами по «оси», автор приводит несколько строк из одной дипломатической телеграммы от 15 мая 1942 года, адресованной германскому посольству в Риме и подписанной Верманном (помощником статс-секретаря германского МИДа). Помимо общих установок и указаний о том, что вопрос о создании «Арабского легиона» в Италии ввиду его принадлежности к сугубо военному профилю в дальнейшем будет рассматриваться в «военном секторе» Министерства иностранных дел, в телеграмме сообщалось:
«1. Мы постараемся передать Италии как можно больше арабов.
2. Мы не формируем „Арабский легион“.
3. В небольшом арабском учебном подразделении в Греции проходит специальную подготовку некоторое количество арабов с целью их последующего использования в немецких подразделениях».
Нужно полагать, что телеграмма была рассчитана на доверие итальянцев, что и было достигнуто. Можно себе представить, что творилось в Риме, когда сюда поступило сообщение, что по инициативе Гробба с германской стороны решено в течение 24 часов сформировать «Арабский легион». Причем итальянцы представили дело так, будто муфтий и аль-Гайлани возмущены таким решением Германии и с большим трудом согласились с ним. Министр иностранных дел Италии Чиано немедленно сообщил об этом Муссолини. Дуче выразил свое «чрезвычайное удивление», тем более что он совсем недавно договорился с аль-Хусейни о формировании «Арабского легиона» и уже согласовал с ним отдельные детали.
Итальянское военно-политическое руководство, очевидно, допускало, что Германия «удовлетворится небольшим центром подготовки в Греции», но продолжало интересоваться деятельностью немцев на мысе Сунион. Вскоре итальянская разведка установила, что немцы самым беззастенчивым образом обманывают своих союзников и что под руководством генерала Фельми в Греции начато формирование «Арабского легиона». Итальянскому Министерству иностранных дел стало известно, что «Гробба предпринимает попытки склонить муфтия и аль-Гайлани сконцентрировать свою деятельность исключительно в пользу Германии». Об этом поставлен в известность германский посланник фон Бисмарк. Но ни генерал Маррас, ни Чиано, ни сам Муссолини так и не добились истины от германского руководства.
Руководители немецкой разведки сообщили итальянцам, что вербовка находящихся в Германии военнопленных арабов приостановлена. Однако это не соответствовало действительности. Фактически в этот период нацисты стремились к ускоренному и весьма значительному увеличению германо-арабских сил под замаскированным названием «германо-арабского учебного подразделения».
Германо-итальянское соглашение относительно арабских и индийских военнопленных не устранило разногласий между двумя агрессорами. Это обнаружилось сразу же после того, как державы «оси» перешли в наступление на советско-германском фронте и в Северной Африке. Успешно начавшееся для Третьего рейха летнее наступление 1942 года и связанные с ним экспансионистские устремления правящих кругов Германии и Италии в военном, экономическом и политическом отношениях еще более углубили противоречия между ними.
Как отмечал Т. Хаттори, «возможности ведения войны Италией во многом „зависели“ от Германии» [91]. Еще весной 1941 года ОКВ перебросило на север Африки, в Ливию, танковый корпус под командованием генерала Роммеля, который в январе 1942 года вытеснил английские войска из Бенгази. Египет оказался под угрозой итало-германского завоевания. К лету 1942 года германское командование подготовило новое наступление на Египет. Известно, что Африканский корпус генерала Роммеля после захвата Тобрука 20 июня 1942 года и вклинения в глубь Египта на 400 км (до Эль-Аламейна) готовился к прорыву в страны арабского Востока и выходу на подступы к Индии [92]. Российские историки дали правильную оценку событиям 1941–1942 годов на северо-западе Африки. В частности, Б. Г. Сейранян писал: «Убедившись в полной неспособности итальянской армии изменять соотношение сил в пользу держав „оси“ на Ближнем Востоке, в марте 1941 года Гитлер перебросил в Ливию Африканский танковый корпус во главе с генералом Роммелем». Как видим, одна Италия, без вмешательства германских войск, не смогла добиться успеха на севере Африки.