Эмиссар чёрной Армады
- Отбой, Подборка новостей по Ташкенту за последний час.
В СТ-проеме возник вид города с высоты птичьего полета. Снимали из отеля “Бухарская сказка” в двух кварталах отсюда. Запись отражала конфликт на момент полуторачасовой давности. Известный политический обозреватель Густав Коль с привычной грустно-снисходительной миной на лице вещал, положив ногу на ногу:
- Массовые социальные взрывы - тревожная примета нашего времени. С каждым днем мы получаем все новые путающие новости. Сегодняшняя арена войны народов в кавычках, конечно, - Ташкент. Мечта шейха Махтума, много лет твердящего о мировой исламской революции и распространении огнем и мечом учения Мухамеда, сегодня еще на один шаг приблизилась к осуществлению.
Конфликт начался якобы с оскорбления на улице масульманской женщины и якобы с брошенного местным жителем китайского происхождения богохульного ругательства в отношении пророка. Вскоре запылали здания и машины. На улицы вышли “смертники” - отборные боевики, давшие слово умереть за ислам.
В проеме возникла толпа вооруженных до зубов, перевязанных зелеными лентами “смертников”.
- В настоящее время положение в Ташкенте остается неясным. От журналистов и официальных властей приходят взаимоисключающие заявления. Наследный президент Вечного Союза Махтум Туш-мухамедов заявил, что никаких оснований для беспокойства нет, что имеют место выходки бандитских шаек и сепаратистов, а также группы непримиримых фундаменталистов движения “Меч Абу Бакра”, но говорить об их всенародной поддержке нельзя.
Возникло лицо вечно спокойного, благообразного, с седой бородой и ясными, синими глазами наследного президента Тушмухамедова.
- Вместе с тем приходят сообщения о массовой резне иноверцев. О сотнях тысяч вышедших на улицах людей.
Появилось изображение паводком катящей под зелеными исламскими знаменами толпы, у многих в ней были в руках факелы. За толпой оставались пожары, мертвые тела и искореженные машины.
- Приходят данные о переходе на сторону повстанцев правительственных частей и подразделений полиции, о захвате военных объектов и складов с оружием. Устоит ли режим правящей уже более девяноста лет династии Тушмухамедовых? Напомню, что нынешнему президенту, а также его предкам удалось спасти страну во время обрушившейся на мир третьей исламской волны в конце двадцать первого века и все эти годы умело балансировать на грани традиционалисте кого исламского и светского уклада. Или Вечный Союз станет очередной опорой набирающего силу самого экстремистского исламского движения, как это произошло несколько лет назад с Таджикской Джамахерией?
- Отбой, - велел я.
- Устоит наследный президент, - сказал Шестернев - Тушмухамедовы способные люди.
- Да, этого не отнимешь… Смотри, как закрутилось все. Тут и “Абу Бакр” со своими арсеналами и туманящими мозги лозунгами. Здесь и “барсы” из освободительного движения “Свободный Кыргызстан” Они получили из Афганско-Пакистанского союза и Индии оружие, которым сегодня жгут бронетранспортеры и турбоплатформы. Буча, чтобы скинуть режим, готовилась здесь давно. Да тут еще Найденыш Вот мы и имеем самый жестокий криз.
- Уверен, что самый жестокий?
- Уверен, - вздохнул я. - А в том, что Тушмухамедов устоит и, когда криз начнет спадать, вся эта сволочь расползется по своим норам, я не уверен.
- Расползутся. Утихнут Иначе Тушмухамедов прибьет их уши к воротам их жилищ.
- Или к воротам дворца прибьют его уши. Я упал на диван. Посмотрел на часы.
- Отдохнул, Шестернев? Поработать не против?
- Ох…
Я сжал бусинку коммуникатора на воротнике и произнес:
- Стрелок, ответь Лучнику.
- Лучник на связи, - послышался голос Толи Гостева.
- Как вы там?
- Сидим. Любуемся этим бардаком с пятидесятого этажа.
- Готовность номер один. Я и Центурион начинаем отработку по третьей сетке через полчаса Выдвигаетесь по намеченному маршруту. Корректировка - раз в десять минут.
- Понял. Отбой.
- Ну что, браток, - кивнул я Шестерневу, - отрихтуем наши помятые физиономии?
Красящий крем. Пластоформы. Парики. Усы. Через десять минут на меня пялился из зеркала и шевелил пышными усами араб из Тегерана или Триполи. Благо, арабский язык я знаю “на отлично” О Шестерневе этого не скажешь, но на крайний случай сойдет за глухонемого - такие встречаются и в наш век сказочных медицинских технологий, особенно на Востоке. Теперь облачиться в халат с объемным узором, прихлопнуть затылок тюбетейкой. Все, теперь можно и на улицу. Ау, мусульмане, мы теперь из ваших, из правоверных, готовы пинать неверных собак.
Оружие с собой. Идентификационные карточки департамента безопасности, которыми мы запаслись заранее, - тоже. Выходим на охоту. Охотничий сезон ведь открыт не только для одуревших фанатиков. Нам тоже есть за кем поохотиться.
- Вперед, старина, - сказал я.
***
Одно из самых отвратительных состояний состояние собственного бессилия. Когда тебя всю жизнь учили защищать и воевать ради спасения людей от смерти и боли, идти по попавшему в лапы кровавых дикарей городу, не в силах ничего изменить - это испытание. Криз не собирался утихать, а только разгорался.
Синее ночное небо озарялось пожарищами - число их росло. Зло растеклось по улицам. Гвардейцы и полицейские делали лишь редкие вылазки в город и умудрялись еще спасать людей. Орды стекавшихся со всей страны подонков почуяли, что ночь их время. Теперь они пытались прорвать линию обороны, закрывавшую не под контрольную часть города, а также завладеть стадионом и университетом, где находилась большая часть спасенных граждан. Гвардейцы держались.
Тушмухамедов приказал нанести бомбовый удар и накрыть плазмопокрывалом окраины города, где наблюдалась наибольшая концентрация повстанцев. Звено бомбардировщиков сравняло с землей несколько кварталов, но это ничего не изменило. Убийцы тараканами расползлись по всем щелям и улицам.
Картины Босха материализовались в эту ночь в Ташкенте. Оскаленные, искривленные злобой лица, окровавленные руки, отблески пламени на мечущихся фигурах. Сперва я еще считал погибших. Потом понял, что дело бесполезное. Счет шел большой. Погромщики старались, не жалея сил.
На одной из площадей подростки играли в футбол отрубленной человеческой головой, по-моему, женской. В другом месте на наших глазах запалили троих. Гнев собирал жатву.
Мы пока что сходили за своих. Чужим здесь места не было - Чужие корчились в предсмертных судорогах, и смерть их была нелегкой.
Мы прочесывали город по сетке номер три - то есть по заранее просчитанному маршруту, позволявшему обеспечить наибольший охват.
- Тысячу лет мы его будем здесь искать, - севшим сиплым голосом произнес Шестернев.
- Не тысячу. Он где-то там. Я знаю.
Я действительно знал, что Найденыш где-то впереди. Мы были связаны невидимой нитью. У нас было что-то общее. Я лучше, чем кто бы то ни было, ощущал биение его мощи.
Центр напряжения был на площади Мухамеда - пожалуй, самой красивой площади города. Стеклянные галереи окаймляли ее, поднимаясь вверх, к сказочно красивым, с воздушными очертаниями, исполненным в лучших восточных традициях зданиям духовной академии и исламского центра. Несколько грубоватой здесь смотрелась пирамида департамента информации.
- Туда, - я махнул рукой в сторону департамента. - Он там.
- Точно?
- Да, - я нажал бусинку коммуникатора. - Лучник.
- На связи.
- Квадрат три. Департамент информации. Блокируйте выходы. Он там. Мы за ним. Включаю видеоканал.
Теперь они будут видеть всё, что с нами происходит.
В окаймляющих площадь галереях было почти пусто. Попалась пара человек, не обративших на нас никакого внимания - они спешили на площадь, чтобы принять участие в творящемся там.
Вот и вход в департамент. Толпа здесь побывала, судя по разрушениям. Холл был завален трупами, расчерчен черными обугленными линиями и зиял проломами в стенах. Протянутое через всю стену знамя Вечного Союза обуглилось и почернело. В полу было несколько вмятин от плазменных гранат. Здесь шел хороший бой, и держались защитники до последнего.