Замужество и как с ним бороться
Через окно я увидела Сэмми и Даму-с-голубями. Они сидели рядышком на скамейке. Интересно, что за тему для разговора они нашли? Вдруг Сэмми поднял голову, заметил меня и жестом пригласил присоединиться. Мое настроение не очень-то располагало к общению, но потом я заметила кое-что интересное — правая рука у Сэмми двигалась то вверх, то вниз. Он играл на гитаре. Насколько я знала, с момента маминой смерти он ни разу не брал в руки гитару и тем более не играл, и сейчас я страшно удивилась и растрогалась. Допивая кофе, я натягивала куртку, намереваясь присоединиться к ним, как тут зазвонил мой мобильник. Может, это Иван? Может, мы все-таки встретимся? В глубине моей души встрепенулась надежда, но быстро зачахла и умерла — звонила Джина, да еще и очень взволнованная.
— Я собираюсь отменить свадьбу, — заявила она.
Мои мысли все еще занимал Сэмми с гитарой, так что я вяло откликнулась:
— Да?
— Я ведь не смогу прожить с одним-единственным мужчиной всю оставшуюся жизнь!
Я попыталась сконцентрироваться на ее словах:
— Джина, не предпринимайте ничего, пока мы не увидимся. Вам нужно все серьезно обдумать. Возможно, вам просто страшно.
— В смысле?
— Вы боитесь серьезных отношений, боитесь стать счастливой. Мы сегодня во время сеанса все это обсудим, — пообещала я.
— Я не достойна такого мужчины, как Джим, — отозвалась Джина, но в конце концов пообещала потерпеть до нашей встречи и ничего пока не делать.
Как только я вышла из кафе, мобильник снова разразился звоном. На этот раз звонила ПП.
— Джесси у тебя? — поинтересовалась она. — До меня тут дошло, что я ее уже давно не видела, вот и решила уточнить, у тебя она или как.
— У меня, и с ней все в порядке. Но вообще-то могла бы и позвонить ей хоть разок.
— Позвоню-позвоню, — пообещала ПП. — Просто я так занята, ну, сама знаешь. Пойдешь со мной на бал, который дает Элтон Джон? У меня есть лишний билет, а Джереми не может. Странно, но мне так тяжело, когда его нет рядом.
«А когда твоей дочери рядом нет, тебе наплевать», — подумала я, но промолчала и вместо этого спросила:
— Что же тебе в нем так нравится?
— Он божественно делает куннилингус. Обязательно приходите с Грегом к нам на ужин, я вас познакомлю. Ну, мне пора, — прочирикала она и бросила трубку.
Я мысленно передернулась, представив себе картину божественного орального секса, выключила телефон и направилась к Сэмми.
Он все еще сидел на скамейке рядом с Дамой-с-голубями и играл «Это могла быть только ты». Старушка с голубем на плече тихо и мелодично подпевала ему:
Нет на свете парня лучше,Я не ем, не пью, не сплю.У тебя пороков куча —Все равно тебя люблю.Когда она пела, голос у нее становился как у молодой девушки. На какое-то мгновение я увидела, какой она была: юной девчушкой, ребенком, чьей-то дочкой. Все мы чьи-то дети, все мы появились на этот свет из материнской утробы. И вот теперь та девочка стала странной, дикой и одинокой старухой, почти карикатурным персонажем, бродящим по улицам Квинс-парка и разговаривающим с голубями. Что за шутку сыграла с ней жизнь, чем довела до такого? Когда я подошла поближе, Дама согнала голубей со скамейки, чтобы я смогла сесть.
Сэмми нас познакомил:
— Хло, это Мадж. Мадж, это Хло.
Последние десять лет я неоднократно видела ее на улице, но ни разу не поинтересовалась, как же ее зовут. Мне стало стыдно.
— Да-да, — кивнула Дама, — мы с Хло давние подруги, правда ведь? Но ты всегда так занята, все время какие-то дела-дела-дела, так что мы никак не можем улучить момент и поговорить по душам.
Впервые я внимательно взглянула на нее. На измученном заботами лице сияли миндалевидные, удивительно зеленые глаза, полные грусти и печали. Ей было где-то около семидесяти, и что-то в ее поведении подсказывало, что раньше она жила благополучной и счастливой жизнью. Возле ее ног покоилась груда пакетов, без которых она не выходила из дому. В одних виднелись какие-то тряпки, вроде тех, что висели у нее над крыльцом; в других лежали корки хлеба для голубей.
— Мадж раньше была дизайнером по тканям, — сообщил Сэмми.
Мадж кивнула, закачав растрепанной головой.
— У меня двое детей, — добавила она. — Славные мальчик и девочка, совсем как вы с братом.
— Ты снова играешь, — заметила я Сэмми, прикасаясь к гладкой поверхности гитары.
— Да, пришло время. Мадж говорит, мы все обязаны делать то, для чего появились на этот свет, — сказал Сэмми, и Дама похлопала его по плечу. Сэмми взглянул на свои пальцы, удивляясь, как же после такого долгого перерыва им удается так шустро перебирать струны. — Я как будто встретил старого друга после долгих лет разлуки, — сказал он. Его глаза были полны слез.
— Сэмми поможет мне найти моих малышей, — поделилась Мадж.
Я, немного обеспокоившись, посмотрела на брата. Интуиция велела мне держаться подальше от людей, которым нужна моя помощь, только если они не собираются за нее платить, — в таком случае я могла бы контролировать наши взаимоотношения, определяя их строгими, сугубо профессиональными рамками. С другой стороны, Сэмми всегда был добр к бродягам и бездомным. Он никогда не пройдет мимо нищего — всегда даст денег, чтобы хватило на чашку чая, а потом вместе с ним его и выпьет, заодно угостив несчастного полноценным английским завтраком, во время которого будет углублять знакомство и строить планы на завтрашнюю встречу.
— Мадж не видела своих детей уже тридцать пять лет, — объяснил Сэмми.
Мадж откинулась на спинку скамейки, прикрыла глаза, чтобы ничто не отрывало ее от воспоминаний, и начала свой рассказ.
Она познакомилась со своим мужем Регом в двадцать лет. В 1958 году, после двух лет ухаживаний, они поженились. Она работала дизайнером на текстильной фабрике, он был бригадиром. У нее, в отличие от мужа, было хорошее образование — после средней школы она окончила факультет дизайна в колледже.
— Он был невероятно красивым. О нем мечтали все девушки города. А выбрал он меня, — гордо сказала Мадж.
Когда Мадж забеременела, ей пришлось оставить работу. В 1962-м родилась дочь, а через два года появился и сын — в те же годы, что родились и мы с Сэмми. Такая же семья, как у нас, в том же городе, жила такой же жизнью.
— Поначалу у нас все шло прекрасно, — добавила Мадж.
Рега радовала роль отца и кормильца семьи. Они жили в маленьком доме с террасой в Килбурне, и Мадж была счастлива готовить, убираться и просто растить своих детей. Сначала. Когда же дети пошли в школу — Рози было семь, а Джимми пять, — Мадж потеряла покой.
— Если бы Рег просто позволил мне вернуться на работу, все было бы совсем иначе, — вздохнула она.
Но ее муж был обычным трудягой, убежденным, что работающая жена — позор для мужчины, подтверждение того, что он — неудачник, который не в состоянии обеспечить семью. А у Мадж было слишком много свободного времени и энергии.
— Мне было так одиноко. Рег приходил домой с работы и засыпал на диване перед телевизором. Я целый день сидела дома одна и, уложив детей спать, вечера проводила тоже в одиночестве. Мне так хотелось хоть с кем-нибудь поговорить.
Этим кем-нибудь и стал Армстронг (Арми), ее любовник. Он не только ее слушал, он еще и говорил с ней. Они познакомились в 1969 году в Кентиш-тауне, когда Мадж поскользнулась и упала на скользкой дорожке. Он помог ей встать, обработал содранные коленки и пригласил на чашку чая, чтобы помочь оправиться от стресса. Арми был на пять лет младше Мадж, имел диплом преподавателя, но работать сумел устроиться только автобусным контролером. Он приехал с Ямайки и, сойдя с корабля, разочаровался в стране, которая не ответила его ожиданиям.
Они влюбились, и Мадж, погрузившись в мир тайных свиданий и сорванных украдкой поцелуев, снова стала счастливой. Довольно скоро она сообщила Регу, что уходит от него к другому и забирает с собой детей. Когда Рег узнал, что Арми черный, он заявил, что его дети с черномазым жить не будут только через его труп.