Война Калибана

— …Так говорят числа, — объясняла она.
— И врут, — возразил ей Холден, пригибаясь на входе. — Наверняка врут. Чушь они говорят.
— Пароль знаешь, капитан? — потребовал Амос.
— Местная охрана нам не помешает, — сказал Холден. — Безопасников осталось так мало, что они сражаются только с прямой угрозой.
— А потому пушки лучше не держать на виду, — напомнила Наоми.
— Ох, может, хватит об этом?
Женщина поджала губы, Амос же старательно разглядывал сверкающий пистолет и полировал и без того блестящую рукоять. Пракс почувствовал, что разговор начался не сейчас.
— Этот тип, что сначала хватается за оружие, а потом думает, — проговорила Наоми, — он на тебя не похож. Он — не ты.
— Сегодня мне придется побыть им, — решительно оборвал разговор Холден. Ему ответило неловкое молчание.
— Что там такое с числами? — подал голос Пракс и наткнулся на недоуменный взгляд Холдена. — Вы говорили, что-то не так с числами.
— Они показывают рост уровня смертности. Но это наверняка ошибка. Бои закончились… когда же? Вчера? Позавчера. С чего бы положению ухудшаться?
— Нет, — ответил ему Пракс, — никакой ошибки. Это каскадный процесс. И дальше будет хуже.
Амос сунул пистолет в коробку и выбрал другую, длинную — наверное, с винтовкой. Но смотрел он при этом только на Пракса, ожидая продолжения.
— Это базовая слабость искусственных экосистем. В среде, эволюционировавшей естественным путем, разнообразие видов обеспечивает подушку безопасности при катастрофах. Природа есть природа, катастрофы в ней случаются. А то, что мы создаем сами, лишено глубины. Если что-то пошло не так, у нас очень малый выбор возможностей. Компенсационные механизмы перенапрягаются, выходят из равновесия. При следующей неполадке возможностей остается еще меньше, а напряжение оказывается еще больше. Простая сложная система. Это научный термин. Будучи простой, она подвержена каскадным процессам, а будучи сложной, непредсказуема: заранее не знаешь, где и что откажет. Она не просчитывается.
Холден стоял, прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Странно было видеть его воочию. Он выглядел точно так же, как на экране, и все же иначе.
— Но ведь Ганимед, — сказал он, — важнейший, помимо Земли и Марса, поставщик продовольствия и агрокультурный центр. Он не может рухнуть. Этого не допустят. Ради бога, да сюда люди прилетают детей рожать!
Пракс склонил голову набок. Еще вчера он и сам бы не смог объяснить. Прежде всего потому, что без глюкозы голова отказывалась работать. И еще потому, что слушатели отсутствовали. Хорошо было снова научиться мыслить, хотя бы и для того, чтобы объяснить кому-то, как плохи дела.
— Ганимед уже мертв, — сказал он. — Тоннели, возможно, сохранятся, но среда и социум подорваны. Даже если мы каким-то чудом сумеем возродить экосистему — а это потребует огромных трудов, — много ли народу здесь осталось? И сколько из них отправится за решетку? Да, освободившаяся ниша заполнится, но не тем, чем прежде.
— И все из-за каскада, — протянул Холден.
— Да, — подтвердил Пракс. — Я уже пытался это объяснить. Амосу. Здесь все разваливается. Спасатели, возможно, сделают гибель не такой мучительной, но уже поздно. Слишком поздно. И раз Мэй там, а что будет здесь — неизвестно, то я иду с вами.
— Пракс, — попыталась остановить его Кассандра. Нет, Наоми. Кажется, его мозг еще не включился на полную мощность.
— Стрикланд и та женщина ее не спасут, не сумеют! Понимаете? Даже если они не желают ей зла, все равно вокруг них все рушится. А если у них кончится воздух? Если они не осознают, что происходит?
— Я понимаю, вам тяжело, — вставил Холден, — но криком делу не поможешь.
— Я не кричу! Я не кричу. Я просто говорю, что, если они увезли дочку, я должен их догнать. Должен быть с вами, когда вы откроете ту дверь. Даже если девочки там нет. А если она умерла, это я должен ее найти.
В щелчке чувствовалась странная, сухая красота и профессионализм: магазин встал на место. Пракс не заметил, как Амос достал его из коробки, но теперь в его широкой ладони темнела металлическая вещица, казавшаяся изящной в сравнении с толстыми пальцами. Под взглядом Пракса Амос вставил патроны, взял пистолет за ствол, старательно направляя его в стену, и протянул Праксу.
 
— Но ведь, — замялся тот, — я думал, вы…
Амос чуть дальше вытянул руку. Движение было недвусмысленным: «Бери!» Пракс взял. Пистолет оказался тяжелее, чем выглядел.
— Гм, Амос? — прокашлялся Холден. — Ты что, даешь ему заряженный пистолет?
Амос пожал плечами.
— Доку нужно с нами, кэп, так что я решил, пусть уж он пойдет.
Пракс перехватил взгляд, которым Наоми обменялась с Холденом.
— Пожалуй, надо будет обсудить, как у нас принимаются решения, — проговорила Наоми, тщательно подбирая слова.
— Всенепременно, — согласился механик. — Как только вернемся.
Много недель Пракс ходил по станции как абориген, как местный житель. Беженец, которому некуда бежать. Он привык к виду коридоров, к ускользающим взглядам людей, на которых он пытался переложить часть своей ноши. Теперь, когда он был сыт, вооружен и не одинок, все резко переменилось. Взгляды все так же соскальзывали в сторону, но люди опасались другого, и голод порой пересиливал страх. Холден с Амосом отличались от бледных дистрофиков, запавшими глазами взиравших на неотвратимую гибель станции. Наоми осталась на корабле, чтобы управляться с местной системой безопасности и координировать их действия в случае, если группа расколется.
Возможно, впервые в жизни Пракс чувствовал себя чужаком. Он смотрел на родные места, но воспринимал их так, как они должны были видеться Холдену: огромные коридоры с вмерзшей в лед краской стен, покрытых толстым слоем изоляции в нижней половине, там, где их могли случайно коснуться люди. Лед Ганимеда при самом легком прикосновении оставлял на коже кровавый ожог. Сейчас в коридорах было слишком темно — освещение понемногу отказывало. Широкий тоннель, по которому Пракс когда-то бегал в школу, превратился в сумрачный зал. Климатизаторы тоже отказывали, и кое-где слышалась капель. Растения, те, что дожили до этих пор, умирали, и гниловатый привкус на языке подсказывал, что скоро включатся аварийные воздухоочистители. Хорошо, если включатся. И поскорее.
Но и Холден был прав. Истощенные, отчаявшиеся люди, с которыми они сталкивались в коридорах, прежде работали в лабораториях пищевой промышленности, занимались культивацией почвы, газообменом и техническим обслуживанием теплиц. Если погибнет Ганимед, каскад не прервется. Когда со станции уйдет последний груз продовольствия, астерам, обитателям Пояса, системы Юпитера и баз, вращающихся по самостоятельным орбитам, придется искать для своих детей другие источники витаминов и микроэлементов. Пракс задумался, сумеют ли обеспечить себя базы на дальних планетах. Если у них имеются полные гидропонные циклы и дрожжевые фермы и если там ничего не разладится…
Он отвлекся. Нарочно думал о другом, лишь бы не страх перед тем, что ждало за дверью.
— Стоять, вы все!
Голос был негромкий, грубый и влажный, словно голосовые связки говорящего обмакнули в жидкую грязь. Мужчина стоял на пересечении ледяных тоннелей. Полицейский бронежилет натягивался, не желая сходиться у него на брюхе. Акцент и сложение выдавали марсианина.
Амос с Холденом приостановились, обернулись, глядя куда угодно, только не на стоящего перед ними человека. Пракс проследил их взгляды. Вокруг в темноте таились другие. У внезапно подступившей паники был медный привкус.
 
— Я насчитал шестерых, — сказал Холден.
— А парень в серых штанах? — спросил Амос.
— Ладно, пусть будет семеро. Хотя этот провожал нас от самого корабля. Может, он не с ними.
— Все равно, шестеро на троих — многовато, — прозвучал у них в ушах голос Наоми. — Подкрепление не требуется?
— Что за черт? У нас есть резервы? — удивился Амос. — Вызовешь Супитаяпорна, чтобы заговорил их до смерти?