Охотники за алмазами. Открытие века

Григорий Файнштейн вскочил. Он обнимал, целовал каждого, поздравлял с удачей. И все вместе, схватив только шапки, побежали к избе, где находился рентгеновский аппарат.
Но в других пробах алмазы не обнаруживались. Радость тихо гасла. Пришел посыльный и сказал, что самолет готов к вылету. Файнштейну пришлось попрощаться: надо было уезжать.
— Если что еще появится, мне сразу дайте знать по радио, — Файнштейн положил руку на плечо Журавлеву. — Думаю, что твоя зарплата при тебе останется. Как говорят, победителей не судят.
А победа действительно была. На следующий день из песков извлекли неслыханный в здешних местах «улов» — сразу девятнадцать кристаллов! Все — чистые, один лучше другого. А дальше — еще больше. Почти в каждом «просматривании» вспыхивал радостный голубой обворожительный свет.
Около избы толпилась чуть ли не вся партия. Мастер Черниченко, Юрий, Агафон и все члены бригады ходили именинниками. Трудности, которые им пришлось пережить, отодвинулись куда-то в небытие, обволоклись голубой дымкой и теперь казались пустячными по сравнению с той удачей, которая им выпала. Вся комплексная партия, насчитывающая более трехсот человек, с дизелями, отсадными машинами, рентгеновскими аппаратами и другими умными приборами за целое лето напряженного труда не извлекла столько алмазов, сколько крохотная бригада во главе с Черниченко.
Старший коллектор Захарий Данилов помогал рентгенологам и выполнял свою основную работу. Он заворачивал каждый кристалл алмаза в двойной пакет, ставил порядковый номер, когда и где найден, из какой пробы извлечен. Попутно он записывал в отдельную опись и спутники, которые обнаружены рядом с алмазом.
— Алмаз! — уже не восторженно, а спокойно деловито выкрикивал слегка охрипший за эти дни рентгенолог, вынимая очередной кристалл. — Еще алмаз!
На третий день, когда «просветили» все привезенные с Малой Ботуобии пробы, еще раз пересчитали кристаллы, хотя каждый знал общее число: шестьдесят девять алмазов! Такого успеха еще нигде и никогда не было ни в Якутии, ни в других краях по всей стране. В Нюрбу, в штаб Амакинской экспедиции, в Якутск, в обком партии, в Москву, в Министерство геологии полетели кодированные радиотелеграммы. Новость потрясала. Из Москвы от министра, обычно скупого на похвалы, пришла правительственная поздравительная:
 
«Ваши результаты восхитительны».
 
Информация к проблеме
 
Крупные камни составляют ничтожный процент в мировой добыче алмазов. На десять тысяч камней редко приходится одни алмаз весом свыше 20 каратов. Средняя величина добываемых камней 0,1—0,2 карата. Поэтому цены на бриллианты остаются очень высокими.
 
В 1964 году добыча золота составила во всем мире 2130 тонн — целый состав из 43 большегрузных вагонов. А алмазов в том же году извлечено 32 миллиона каратов — они уместятся в кузове шеститонного самосвала. Однако содержание самосвала в 16 раз дороже всего состава с золотом!
 
 
 
Ни один кристаллик этого вещества, как бы некрасив он ни был, не пропадает в руках человека.
 
Академик А. Е. Ферсман
 
 
В наши дни алмаз стал камнем-работником, несокрушимым королем индустрии. С приходом этого драгоценного камня в цехи промышленных предприятий резко возросли скорости резания металлов, особенно новых, различных сплавов. Стало возможным внедрение в заводскую практику точного шлифования, доводки деталей.
 
И алмаз стал подлинным королем не только минералогического, но и индустриального царства. У него появились вполне заслуженные различные высокие титулы: император Твердости, король Бурения, самодержец Точности, царь Скорости, светлейший князь Качества, принц Надежности, и прочая, и прочая, и прочая…
 
Алмаз стал одним из важнейших признаков экономического могущества страны.
 
Г. И. Мишкевич. «Его величество алмаз».
 
 
Алмазы нужны везде: машиностроителям, геологам, в лабораториях ученых. Король драгоценных камней стал не только символом богатства, но и технического прогресса.
  
Академик Л. Ф. Верещагин
 
 
Тайны природы не угадывают, а раскрывают ценой огромного труда, неутомимой черновой работы.
 
Академик И. М. Губкин
 
  
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
 
1
В Нюрбе, в «столице искателей алмазов», как ее называли меж собой геологи, весна только начиналась. Таял снег, на проталинах показывалась изумрудно-яркая первая зелень. Почки на деревьях набухали, готовясь взорваться зеленым пламенем листвы. После Ленинграда, где весна набрала силы, где было тепло и деревья оделись в зеленый наряд, а на клумбах расцветали тюльпаны, нарциссы и другие ранние цветы, в Якутии, казалось, природа жила ожиданием прихода праздника — короткого лета. Закоржавелый крупнозернистый пористый снег, затвердевший ночью, похрустывал под ногами. Ослепительно яркое солнце поднималось все выше, и лучи его лишь начинали набирать будущую знойную силу.
И Попугаева жила будущим. Она радовалась всему окружающему миру. Этот захолустный районный центр стал родным и близким, словно он был ее родиной. В мыслях она уже видела его иным, с широкими улицами и каменными домами. И она жаждала своим трудом и терпением приблизить то будущее. Лариса прилетела сюда с великой верой в успех.
Но и в штабе экспедиции ее встретили прохладно, если не сказать холодно, как и окружающая суровая природа. Амакинцы жили своими заботами, своими грядущими радостями. В кабинете начальника экспедиции было натоплено и накурено. В широкие окна открывался великолепный вид на бескрайние таежные просторы, которые начинались на той, низкой стороне Вилюя и уходили, простираясь и тая в голубой дымке, за горизонт.
— С прибытием, — Бондарь вежливо пожал руку, усадил на стул и сразу приступил к делу. — Телеграммы и приказы поступили, но особого внимания, извините, оказать не имею возможности. У нас свои собственные планы и свои богатые перспективы, которые обнаружились совсем недавно.
— Да, я знаю. Рада за вас, — ответила Попугаева.
За те несколько часов, пока она находится в Нюрбе, уже несколько раз самые различные люди восторженно рассказывали о величайших, по их мнению, находках на Малой Ботуобии. И Лариса каждый раз невольно припоминала высокого худощавого старшекурсника, ставшего геологическим пророком, Николая Бобкова, утонувшего в холодных водах Вилюя. Алмазы находят именно там, где он и предполагал. И те же самые люди, хаявшие его предсказания, возносят ему, уже давно не живому, похвалу и почесть, которые теперь совсем не нужны. Сказал несколько дежурно проникновенных слов в адрес Бобкова и Бондарь.
— Сейчас, сами понимаете, мы делаем акцент именно на правые притоки Вилюя. Там в перспективе необычайно богатые россыпи. А к северу несколько охладели. Но вам поможем. Именно вам, Лариса Анатольевна.
— Чем же я заслужила такое внимание с вашей стороны?
— Вы мне лично нравитесь. Как геолог и как женщина. — Бондарь говорил, глядя ей в глаза, убежденный в своей неотразимости, в своей безнаказанности. — А я здесь главный и единственный хозяин.
— А если я вам залеплю пощечину?
— Выкину в окно. Схвачу и выкину, — тоже с улыбочкой ответил Бондарь.
Лариса окинула оценивающе крупную фигуру. Да, такой может и выкинуть.
— Тогда оставим этот разговор. Мне не хочется наносить ущерб хозяйству экспедиции, бить дорогостоящее и завезенное издалека оконное стекло.
— Умница! Сразу видать характер. Мне такие ужасно нравятся, которые с характером. Здесь такие нужны. Я построил целый город в дикой тайге, а сам скоро одичаю и омедведюсь. Некому взбудоражить кровь.
«Петух, — подумала о нем Попугаева. — Петух! С солдафонскими манерами. И медвежьей галантностью. Избави бог от ухаживания начальства». И вслух сказала: