Приватный танец для Командора (СИ)

Я сомневалась, что Райдэк меня теперь выпустит из своего поля зрения, но на всякий случай пообещала ребятам вести себя смирно. Если бы я заранее знала, чем закончится моя завтрашняя тренировка, то не давала бы своим парням таких опрометчивых обещаний.
  
Глава 15
 
Следующий день выдался насыщенным и на удивление спокойным. Райдэк в капитанской рубке выглядел предельно сосредоточенным и бесстрастным, и я имела уникальную возможность исподтишка наблюдать за тем, как он руководит военной армадой. Надо отдать должное командору: какие бы интересы его ни связывали с конфедерацией, лучшего командующего миссией они вряд ли бы нашли. Приказы Райдэка были взвешенными и четкими, вопросы капитанам других кораблей армады компетентными и грамотными. Он не делал лишних телодвижений, но казалось, видел и чувствовал весь корабль как неотъемлемую часть своего организма.
После обеда мы вошли в зону метеоритного пояса, и вот тогда Райдэк сел за штурвал. Я не ожидала, что он ко всему прочему еще и окажется пилотом от Бога. Одно дело управлять кораблем класса стрэйнджер, и совсем другое лавировать среди плавающих в космосе глыб такой махиной, как вояджер, ориентируясь в координатах Вселенной, будто у него в голове был встроен бортовой навигатор.
Ко мне за все время Райдэк обратился всего несколько раз и то по делу, запрашивая данные интересующих его узлов. И только когда мы вышли в чистый сектор, он неожиданно откинулся на спинку своего кресла и, вызвав через микрофоны командиров верхних палуб, поинтересовался:
— Кто стрелял из седьмого орудия секции пять-один-три?
Мать его. Как он при той предельной концентрации, что от него требовалась, еще и успевал заметить кто откуда стреляет?
У меня почему-то даже сомнений не возникло, что речь идет о Стэне. Тот, кто в беспорядочном скоплении метеоритов расчищал Райдэку дорогу с ювелирной точностью, мог быть только Гвоздем, у которого вместо мозгов был лазерный прицел.
— Из седьмого орудия стрелял наводчик вольнонаемного расчета семь-один-девять-восемь — Стэнли Стэнфорд, — послышалось из микрофонов.
Крутанув кресло, Райдэк сложил на груди руки, таинственно глядя на меня мерцающими серебристыми всполохами глазами.
— Вы не перестаете меня удивлять, капитан Паркер. Профессионализм являлся главным критерием отбора в вашу команду?
— А разве у вас к подбору кадров другой подход?
Райдэк скептично искривил губы, и лицо его на секунду замерло, изобразив маску задумчивости.
— Мне приходится выбирать из того, что предоставляет в мое распоряжение конгломерат. А та информация, что значится в их личных делах, не всегда соответствует действительности.
— Понимаю, что в вашем случае это нереально, но каждого члена своей команды я проверяла лично.
— Лично… — многозначительно повел подбородком командор. — То есть ваш наводчик должен был обойти вас в состязании по стрельбе?
— Нет, он должен был сбить из брайана орех, который я положила себе на голову.
— А если бы он промахнулся? — угрюмо пялясь на меня, выдал Райдэк.
— Значит, лишился бы отличного работодателя, а заодно и хорошей работы. Главное — правильная мотивация, — о том, что на мне был надет протективатор — прибор, включающий защитное силовое поле, Райдэку знать было не обязательно.
Надо было видеть лицо командора после того, как он это услышал. Не знаю, кем он меня стал считать после этого — бесстрашной дурой или чокнутой психопаткой, но именно за это дрэйкеры меня и называли Безбашенной Сал.
На самом деле из всех стрелков, набивавшихся ко мне в команду, только Стэн не побоялся выстрелить в орех, остальные убирались прочь, едва слышали условия отбора. А Гвоздь не просто сбил орех, он прошелся лучом по касательной, расколов скорлупу надвое и не повредив сердцевину. Свэна я взяла прицепом по рекомендации брата и никогда об этом не жалела.
— Механик должен был собрать и разобрать что-то быстрее вас? — опять не угадал Райдэк, и меня стало забавлять его нездоровое любопытство.
— Нет, он должен был найти и исправить то, что я сломала.
— А штурмана вы по каким критериям отбирали? — не унимаясь, продолжил командор.
— Мой штурман в проверках не нуждался. Считайте, что у него на это место было привилегированное право.
Райдэк резко сдвинул челюсть, отчего лицо его приобрело какое-то зловещее выражение, а потом, крутанув кресло, повернулся спиной, казалось бы, потеряв ко мне всякий интерес.
Эта напускная видимость лопнула как мыльный пузырь, как только я после сдачи смены направилась в спортивный зал, назвать который оным можно было только с большой натяжкой, потому что крытый стадион с беговыми дорожками, турниками и матами для борьбы выглядел довольно внушительно, как и командор, одетый в спортивные брюки и синюю трикотажную футболку. С таким же успехом он мог вообще не надевать на себя ничего: если брюки сидели на нем довольно прилично, то облепившая торс и бицепсы футболка — просто вызывающе. Понятное дело, что мужикам, собравшимся в зале, не было никакого дела до демонстрации командором своих отменных физических данных, но я-то, квазар Райдэку в одно место, была не мужиком, и к тому же хорошо помнила, как все это великолепие выглядит без одежды. Очень возбуждающе выглядит… Лакс, что за ерунда мне в голову лезет? И о чем я вообще думаю?
— Капитан Паркер, займите в строю положенное вам по рангу место, — видя, что я влезла в третью шеренгу и спряталась за спинами офицеров, приказал Райдэк.
Скрежетнув зубами, я переместилась в начало колонны, отметив про себя, как недовольно и придирчиво изучает мой внешний вид командор. Ну, понятно: заправленная в мешковатые форменные брюки свободная футболка и высокие кожаные ботинки простора воображению не давали. И тем не менее, предъявить мне было нечего: в таком виде я не нарушала ни одного пункта устава, а то, что вокруг все были полуголыми, так это их проблемы, никто не мешал им одеться точно так же, как я или командор.
Скомандовав построение, Райдэк приказал перестроиться в две шеренги, а затем включил таймер и объявил, что у нас в распоряжении двадцать минут на то, чтобы пробежать пять километров. Интересно, кому он давал фору — мне или штабным генералам? Потому что в легионе этот норматив мы обязаны были пробежать за семнадцать минут, а тот, кто не успевал, должен был в качестве штрафа подтянуться десять раз за каждую просроченную секунду.
Большой неожиданностью стало то, что Райдэк не стал молчаливым наблюдателем, а побежал параллельно строю по внутреннему кругу, и мне, знавшей, с какой нереальной скоростью он может двигаться, было понятно, что у него наверняка даже пульс не сбился, пока он ломал комедию, изображая из себя среднестатистического бегуна. Дальше расклад пошел жестче: на втором кругу Райдэк скомандовал: "Упасть-отжаться", и вот тогда стало понятно, зачем он накинул три минуты. От пола нужно было отжаться пятьдесят раз, и только после этого можно было продолжить бег. Меня командорская задница контролировала лично, стоя надо мной и отсчитывая вслух количество сделанных жимов. Можно подумать, я стала бы унижаться и мухлевать.
Глядя на носки его ботинок, в голове рождалась одна нецензурщина, поскольку я точно знала, на какое место сейчас смотрит Райдэк. Считайте меня параноиком, но этим самым местом я его взгляд и чувствовала.
Отжиматься пришлось в ускоренном темпе: во-первых, чтобы отделаться от назойливого внимания Райдэка, а во-вторых, чтобы успеть уложиться в норматив. Но через круг командор опять приказал принять положение лежа, и догадайтесь с трех раз, над кем он опять встал?
Если он надеялся такими действиями меня сбить со скорости, то добился он совершенно иного результата: мною двигала злость, и практически на автомате я отжималась и бежала, отжималась и бежала, пока не пересекла финишную черту и, тяжело дыша, скорее от негодования, чем от усталости, не впилась взглядом в лицо Райдэка.
— Восемнадцать минут девять секунд. Вы уложились, капитан Паркер, — менторским тоном провещал командор, щелкнув секундомером.