Плененный принц
На самом деле купальни оказались пусты, не считая одного человека.
Еще не раскрасневшийся от пара, укутанный в одежды по самую шею, он стоял на месте, где рабов омывали перед тем, как они отмокали в бассейне. Когда Деймен понял, кто это, он безотчетно поднес руку к золотому ошейнику, до конца не веря, что его свобода ничем не ограничена и они наедине.
Лоран прислонился к мозаичной стене, плотно прижимаясь плечами. Он посмотрел на Деймена привычным насупленным взглядом, полным неприязни.
– Значит, мой раб робок на арене. Разве в Акилосе ты не трахал мальчиков?
– Я вполне цивилизованный человек. Перед тем, как того-то насиловать, я сначала убеждаюсь, что у него уже перестал ломаться голос.
Лоран улыбнулся.
– Ты сражался при Марласе?
Деймен никак не отреагировал на улыбку, не имеющую ни капли искренности. Разговор становился опасным.
– Да.
– Скольких ты убил?
– Не знаю.
– Сбился со счета? – поинтересовался Лоран приятным тоном, будто спрашивал о погоде. – Варвар не будет трахать мальчиков, он предпочитает подождать пару лет, а потом заменить член мечом.
У Деймена прилила к щекам кровь
– Была битва. Умирали по обе стороны.
– О да. Ваши тоже пали от наших рук. Я бы хотел убить больше, но мой дядя необъяснимо милосерден со всяким сбродом. Ты его встречал.
Лоран напоминал одну из выгравированных фигур, только выполненную в белых и золотистых красках, а не серебристых. Деймен смотрел на него и думал: «Именно здесь ты меня одурманил».
– Надо было шесть дней ждать, чтобы сейчас поговорить со мной о регенте? – спросил Деймен.
Лоран сменил позу у стены, и теперь она выглядела еще более лениво-удобной, чем прошлая.
– Мой дядя отправился в Частиллон охотиться на вепрей. Он любит охотиться и любит убивать. Это в одном дне пути, потом он со свитой пробудет пять ночей в старой крепости. Его соглядатаи знают, что регента лучше не беспокоить посланиями из дворца. Я ждал шесть дней, чтобы остаться с тобой наедине.
На него смотрели милые голубые глаза. Это, если не обращать внимания на ласковый тон, была угроза.
– Наедине со стражей на дверях.
– Опять недоволен, что нельзя нанести ответный удар? – еще более слащаво. – Не беспокойся, без веской причины я не ударю.
– Я выгляжу обеспокоенным?
– Ты казался немного взволнованным на ринге. Мне больше нравилось, когда ты был в коленно-локтевой. Грубиян. Думаешь, я стерплю дерзость? Только попробуй вывести меня из терпения.
Деймен молчал. Сейчас он чувствовал горячий пар от воды, жаром обвевающий кожу. Опасность он тоже чувствовал. И слышал себя. Ни один воин не стал бы так говорить с принцем. Раб бы распластался на полу в тот же миг, когда увидел Лорана в купальнях.
– Сказать, что тебе там понравилось?
– Мне ничего не понравилось.
– Лжешь. Тебе понравилось вырубить противника, и понравилось, когда он не встал. Ты бы хотел причинить мне боль, да? Трудно держать себя в руках? Твоя речь о честной игре одурачила меня так же, как твое показное послушание. Своим скудным умом ты пришел к мысли, что в твоих интересах притворяться цивилизованным и покорным. Но единственное, от чего бурлит твоя кровь, это бой.
– Решили принудить меня к бою здесь? – спросил Деймен с чем-то новым в голосе, возникшим глубоко внутри и поднявшимся к самому горлу.
Лоран оторвался от стены.
– Я не вожусь в свинарнике со свиньями, – спокойно ответил Лоран. – Я здесь, чтобы искупаться. Я сказал что-то удивительное? Подойди.
Деймен не сразу смог подчиниться. Зайдя в купальни, он взвешивал возможность варианта физически разделаться с Лораном, но отказался от нее. Если он ранит или убьет наследного принца Вира, ему не выбраться из дворца. Это решение далось не без сожалений.
Он остановился в двух шагах. Наравне с неприязнью, Деймен с удивлением обнаружил в его выражении лица что-то оценивающее, как и самодовольное. Он ожидал браваду. Конечно, за дверьми стояли стражники, и при малейшем звуке от их принца, они, скорее всего, ворвутся, размахивая мечами, но не было гарантии, что Деймен не выйдет из себя и не убьет Лорана до того, как это произойдет. Другой на его месте мог бы. Другой бы решил, что неизбежная кара – какая-нибудь публичная казнь, которая закончится его головой на пике – стоит удовольствия скрутить Лорану шею.
– Раздевайся, – приказал Лоран.
Нагота его никогда не смущала. Он уже знал, что среди вирской знати она осуждалась. Но даже заботь его обычаи Вира, все, что можно было увидеть, уже видели, и весьма публично. Он расстегнул свои одежды, просто упавшие на пол. Деймен не был уверен, какой в этом смысл. Если только не ставилась цель сбить его с толку.
– Раздень меня, – сказал Лоран.
Это ощущение усилилось. Он отмахнулся от него и шагнул ближе.
Иноземные одежды заставили его заколебаться. Не допуская сомнений, Лоран протянул руку ладонью вверх, указывая, с чего начинать. Тугие мелкие шнуровки на внутренней стороне запястья доходили до середины руки и были того же синего цвета, что и одежды. Потребовалось несколько минут, чтобы их распутать. Завязки оказались тонкими и замысловатыми, и ему пришлось вытаскивать каждую отдельно из ее дырочки, ощущая, как тянется лента через матерчатое ушко.
Лоран опустил одну руку, на которой повисла распутанная шнуровка, и протянул другую.
В Акилосе носили простую одежду с наименьшим количеством слоев, сосредотачиваясь на эстетике тела. Здесь же наоборот: вирские одежды скрывали как можно больше и, казалось, шились так, чтобы раздражать и обременять, их сложность служила лишь одной цели – сделать раздевание трудоемким. Долгий ритуал заставил Деймена насмешливо задуматься: приходилось ли вирским любовникам сдерживать страсть на полчаса, чтобы разоблачиться. Возможно, все происходящее в этой стране было тщательно спланировано и бесстрастно, включая занятие любовью. Но нет, он вспомнил похоть ринга. Петы одевались иначе, с легкой доступностью, а рыжеволосый пет развязал лишь ту часть одежд своего господина, которая ему требовалась.