Посмертная месть
– Далеко от переулка дом Синякова?
– Рядом, прямо на углу.
– Догадка хорошая.
– Значит, надо действовать! – вдохновился Голубев. – Давай, Игнатьич, санкцию на обыск у Синякова, и я с группой захвата немедленно отправлюсь к нему.
– Обойдемся без «захватчиков», – сказал Бирюков. – Втроем поедем…
Минут через двадцать после этого разговора прокурорские «жигули» остановились на улице Гражданской у бревенчатого домика с полуразвалившейся надворной постройкой. Оставив шофера в машине, Бирюков с Лимакиным и Голубевым направились в жилище Синякова. То ли день для розыска выдался везучий, то ли нечистой силе надоело играть со следствием в прятки, но внезапное озарение Славы Голубева оказалось настоящим провидением.
В тесной кухоньке за обеденным столом с немудреной закуской Витя Синяков допивал поллитровку «Столичной» в компании с круглолицым парнем, широкие плечи которого и бугристо выпирающие бицепсы плотно обтягивала давно не стиранная тельняшка. Правая штанина камуфляжных брюк на парне была закатана выше щиколотки, обнажая свежезабинтованную ступню. Возникшую немую сцену нарушил Голубев. Глядя в расширенные глаза удивленно уставившегося на него Синякова, Слава осуждающе покачал головой:
– Ну, Витюшка, ты даешь дрозда! Вот, оказывается, какая «мамка» поранила ногу. – И повернулся к парню: – Если не ошибаюсь, брокер Алтынов?..
– Чего? – будто не понял парень.
– Предъявите документы, – попросил Бирюков.
Парень показал на висевшую у входной двери камуфляжную куртку:
– Там мой документ.
Следователь Лимакин, проверив карманы куртки, подал Бирюкову стандартную справку, выданную исправительно-трудовой колонией осужденному Дмитрию Алтынову в связи с отбытием срока наказания.
– Паспорта нет? – спросил Бирюков.
– Не успел получить, – ответил парень. – Еще не определился с местом жительства.
– Долго определяетесь.
– Быстро сказки сказываются. Хотел в Новосибирске обосноваться, да не получилось.
– Почему не в Кузнецке?
– В родном городе мне делать нечего. Там все население разделилось на воров и охранников. Ни к тем, ни к другим не хочу примыкать.
– Могли бы примкнуть к шахтерам.
– Я не дурак, чтобы задарма под землей жизнь укорачивать. Шахты теперь, как братские могилы.
– В наши края с какой целью второй раз наведались?
– Почему второй?.. Впервые к Вите заглянул. Думал, работенку здесь подыщу, да ногу совсем некстати поранил…
– Купался Митяй в речке и на разбитую бутылку наступил, – торопливо добавил Синяков.
– Витя, не суфлируй! – одернул его Голубев.
– В натуре, так, – буркнул Алтынов.
Бирюков пригляделся к стоявшим у порога большим кроссовкам:
– Это ваша обувь?
– Ну.
– По-моему, испачканная кровью правая кроссовка прострелена пулей. Придется вас задержать. Собирайтесь, поедете с нами.
Растерянное выражение на лице Алтынова сменилось испугом.
– Собственно, а в чем дело? – спросил он.
– О всех ваших делах поговорим в прокуратуре. – Бирюков повернулся к Лимакину: – Обувь задержанного – на экспертизу.
Алтынов насупился:
– Босиком, что ли, мне ехать?
Голубев сказал Синякову:
– Сообрази-ка корешу какие-нибудь обутки.
– В сенях старые галоши в аккурат ему подойдут, – угодливо проговорил Синяк.
Глава XXIII
Борис Медников, оглядев поврежденную ступню Алтынова, заявил, что это не что иное, как огнестрельное ранение, полученное не более суток назад. К счастью потерпевшего, пуля прошла через мякоть пятки и не задела кости стопы. Обработав и профессионально забинтовав рану, судмедэксперт без проволочек подготовил официальное заключение.
На допросе в прокуратуре Алтынов попытался изобразить недоумение по поводу медицинской экспертизы, однако Бирюков сразу одернул его:
– О купании и разбитой бутылке можете сочинять Синякову. У нас такие сказки не проходят.
– Про бутылку Витя Синяк сам от фонаря брякнул, а я сдуру повторил за ним, как попугай, – виновато усмехнулся Митяй и с болезненной гримасой уставился на забинтованную пятку. – Откровенно говоря, случайно под шальную пулю угодил. Шел вчера по тихой улице. Вдруг между встречными машинами автоматная стрельба началась. Чтобы не пришили по ошибке, бросился в переулок, а бандиты вдогонку мне очередь засобачили. Сгоряча даже не почувствовал рану. Хватился, когда уж к Синяку домой прибежал.
– Эта легенда ближе к истине, – сказал Бирюков.
– Правда, так было.
– Чтобы добраться до правды, давайте начнем наш разговор с того момента, когда после освобождения из колонии вы с Куксиным приехали электричкой в райцентр и представились здесь брокерами.
– Чего? – будто удивился Алтынов. – Я ведь уже говорил, что вчера первый раз сюда приехал.
– Не хотите говорить с начала, начнем с конца. Где вы скрывались после выхода из колонии?
– Нигде не скрывался. Жил у друзей в Новосибирске и ничего криминального за это время не сделал.
– Адрес друзей назовите.
– Не могу.
– Значит, лжете.
– Ну вот еще… Ребята не в ладах с правоохранительными органами. Нечестно предавать тех, кто приютил на первых порах после отбытия наказания.
– Уголовная «честь» для вас дороже гражданской совести?
– Совесть совестью, а закладывать друзей не хочу. Они и без моей наводки погорят. Пусть сами решают свои проблемы.
– В камуфляж друзья вас нарядили?
– Сам в военторге купил.
– На какие средства?
– Не совсем же с пустыми карманами я из колонии вышел. Кое-что подработал.
– С Синяковым как познакомились?
– Друзья дали Витин адрес.
– Раньше у него никогда не были?
– Нет, конечно.
– А вчера, случайно попав под стрельбу, прибежали прямо к его дому?
– Ну, так получилось.
– В такую случайность трудно поверить.
– Я говорю так, как было.
– На самом деле, было совсем по-другому. Чтобы не мусолить сказку про белого бычка, скажу прямо: следствию известны все ваши похождения после того, как вы приехали с Никитой Куксиным в райцентр. Поэтому мой вам совет: не мутите зря воду, запутаетесь во лжи еще больше. А чистосердечное раскаяние смягчает ответственность за совершенное преступление.
– Однажды я уже каялся. За это три года в колонии отмотал.
– Если бы не покаялись, «мотали» бы лет шесть.
– Чо теперь гадать: если бы да кабы…
Бирюков снял телефонную трубку и набрал номер эксперта-криминалиста. Услышав голос Тимохиной, спросил:
– Лена, как дела с экспертизой кроссовок Алтынова?
– Пишу заключение, Антон Игнатьевич. Правая кроссовка прострелена пулей от автомата Калашникова. Отпечатки подошв идентичны с отпечатками следов на месте обнаружения трупа Олега Люлькина.
– Когда закончишь писать, попроси Голубева, чтобы срочно принес заключение мне.
– Минут через десять ждите.
– Спасибо, Леночка.
Положив трубку, Бирюков встретился взглядом с настороженными глазами Алтынова:
– Появилось еще одно подтверждение, уличающее вас в причастности к убийству…
– Никого я не убивал! – не дал договорить Митяй и, словно испугавшись своеговыкрика, понизил голос: – Не вешайте на меня чужие грехи.
– У вас своих достаточно.
– Чего?
– Грехов, разумеется.
– Каких?
– Если все их перечислять по пальцам, то пальцев на руках не хватит.
– Интересно…
– Печального больше, чем интересного. Чтобы почувствовали величину своей ответственности, даю информацию для размышления… Возле запрятанного под корневищем поваленной березы трупа Олега Люлькина остались следы ваших кроссовок, а на багажнике его «жигулей» отпечатались ваши ладони, когда толкали угнанную после убийства хозяина машину к автозаправочной станции. Попытка совершить кражу из коммерческого киоска – пустяк. Этот эпизод не будем считать. Пойдем дальше. Ограбление пенсионерки у винного магазина и тут же убийство инвалида Несветаева…