Посмертная месть
– Пора бы и у нас такой обычай завести.
– Пора бы, но нельзя.
– Почему, Анатолий Викторович?
– Потому, Федор, что управлять державойнекому станет. Будут только осужденные да охранники.
Жильцов тихонько засмеялся:
– Вы прямо как анекдотный Василь Иваныч шпарите.
– Все мы, Федя, Василь Иванычи…
Разговор внезапно прервался. Из белокаменного коттеджа вышел плечистый мужчина в форме офицера милиции. Тотчас, словно из-под земли, рядом с ним возникли два дюжих автоматчика в бронежилетах поверх камуфляжных комбинезонов и борцовского вида парень в штатском.
– Старший опер Володя Фомичев с омоновцами, – сказал Бирюкову Таран.
Дальнейшее произошло мгновенно. Мужчина схватился за кобуру у пояса, но тут же его руки оказались за спиной и в наручниках. Послышался возмущенный мат.
– Майор Кетькалов выражает неудовольствие, – Таран резко распахнул дверку машины. – Надо вступать в диалог, пока Леонид Юрьевич от бога с мамой не добрался до святых апостолов.
Увидев подошедшего с компанией незнакомых людей Тарана, Кетькалов вроде удивился:
– Толя, а ты что в такую рань здесь делаешь?!
– Рекламирую кофе «Классик», – словами набившей оскомину телерекламы ответил Таран.
– Без хохмы! Объясни, что происходит?..
– Финал драмы под условным названием «Банкротство золотого петушка».
– Чего городишь?!
– Нагородили, маэстро, вы с братками! Нам же приходится разбирать вашу городьбу.
Кетькалов, побагровев, со злобным придыханием спросил:
– Ребята… вы хоть чуточку соображаете, что творите?
– Чуточку соображаем, – тоном простака сказал Таран и глянул на Фомичева: – Володя, освободи майору руки.
Фомичев прежде, чем снять с Кетькалова наручники, передал Тарану «макаровский» пистолет:
– Майор намеревался оказать сопротивление. Пришлось разоружить и успокоить.
– Это мой табельный «макаров», – потирая освобожденные кисти рук, с некоторым запозданием сказал Кетькалов. – Требую немедленно вернуть.
Таран положил пистолет в карман своего пиджака:
– Немедленно не получится. Вначале из него постреляют эксперты.
– Ты, кажется, подозреваешь меня в каком-то преступлении?
– А ты об этом сразу не догадался? Думал, мы от безделья дурака валяем?
Кетькалов насупился:
– Анатолий Викторович, ты неглупый мужик. Неужели не представляешь, какие силы на тебя наедут после моего ареста?
– Отлично представляю, Леонид Юрьевич.
– И не боишься вылететь из кресла?
– Меня так много пугали, что я давно перестал бояться.
– Мы же с тобой почти друзья.
– Дружба – дружбой, а служба – службой.
– Давайте пригласим понятых да займемся делом, – вмешался в разговор Бирюков и, представившись, показал Кетькалову удостоверение личности.
Тот, явно затягивая время, долго сличал фотографию с оригиналом. Затем будто с недоумением сказал поникшим голосом:
– Извините, товарищ прокурор, в вашем районе я никогда не был и совершить там криминал, естественно, не мог. Ваши претензии ко мне – нелепая ошибка.
– От ошибок никто не застрахован. Однако вам, офицеру милиции, должно быть известно, что подозрения берутся не с потолка. Если они возникают, значит, есть основания.
– Какие?!
– Разумеется, веские.
– Лично меня в чем подозреваете?
– В бандитском нападении на автобус с предпринимателями.
– Вы с ума сошли… Да за такую клевету судьи покажут вам, где раки зимуют!
– Леня, там, где раки только зимуют, мы живем круглый год, – усмехнулся Таран.
Кетькалов повернулся к нему:
– Не острословь, Толя. Это так ты отблагодарил меня за советы, которые я давал тебе по расследованию того случая?
– Твои советы, мягко говоря, выеденного яйца не стоили. Сам-то ты где в ту ночь был?
– По ночам я имею привычку спать.
– Если спал, то в чьей постели?
– В своей, естественно… – Кетькалов наморщил лоб. – Хотя нет, извини… В ту ночь сработала сигнализация на пузыревском рынке, и мне с группой захвата пришлось до утра мотаться по городу в поисках покушавшихся на кражу.
Таран вздохнул:
– Леня, не надо ля-ля… По вневедомственной охране той ночью никаких происшествий не было, а дома ты не ночевал. Тебе не кажется это странным?
– Нет, не кажется.
– Тогда объясни нам сей подозрительный факт.
Кетькалов изобразил невинную улыбку:
– Тут и объяснять не надо, где может заночевать сорокалетний мужик, если он не импотент.
– Понятно, у любовницы. Адресок своей пассии не назовешь?
– Нет, не назову.
– Помнишь только лишь стены с обоями?
– Какие еще стены?
– Как у Высоцкого: «Ох, где был я вчера, не найду днем с огнем…»
– До такой степени я не напиваюсь.
– Тогда почему адрес забыл?
– Потому, что не в моем характере компрометировать порядочных женщин.
– Скажи, какой джентльмен!.. Твоя «порядочная женщина» скомпрометировала себя еще до твоего рождения.
– Кого имеешь в виду? – хмуро спросил Кетькалов.
– Все ее же, хозяйку «Золотого петушка» Алевтину Тарасовну Мореву.
– Ну и сочинитель же ты, Толя!
Таран осуждающе покачал головой:
– Леня, ты почему такой упертый? Есть документальное кино, где в компании с Пузырем и Алевтиной Тарасовной ваше сиятельство поднимает бокал за то, «чтобы у вас все было и чтобы вам за это ничего не было». Тост, конечно, заманчивый, но несбыточный. За преступно нажитое надо расплачиваться.
– Сфабриковать можно любой компромат.
– А зачем?.. Отвечать за преступление, должен тот, кто его совершил, а не подставной козел отпущения. Давай не будем тянуть резину. Кто из твоих здешних соседей просыпается рано, чтобы пригласить их в понятые?
– Здесь все спят до полудня.
– Ну что ж… Нарушать господский сон не станем. – Таран повернулся к стоявшему рядом Фомичеву: – Володя, съезди с Федей Жильцовым за шахтерами. Они, чтобы прокормиться, встают спозаранку. Пригласи парочку смелых мужиков, которые милиции не боятся.
Фомичев молча направился к оперативной машине. Кетькалова словно укололи:
– Да вы что?! На полном серьезе хотите проводить у меня обыск?
– Разве мы похожи на несерьезных людей? – в тон ему будто удивился Таран.
– Это беззаконие!
– Не волнуйся, Леонид Юрьевич, все будет по закону. Чего ты испугался?
– Пугаться мне нечего. Я возмущен! Если вы не церемонитесь с начальником вневедомственной охраны горуправления, то представляю, как ведете себя с простыми гражданами.
– Точно так же. Наш церемониал регламентируется уголовно-процессуальным кодексом, а он одинаков для всех. Ты же, начальник, не с луны свалился и должен знать прописные истины уголовного права.
– Я знаю не меньше твоего!
– Вот и прекрасно. Если мы заблудимся в правовых вопросах, подскажи, чтобы не перегибали палку.
– Так вы и послушаетесь моей подсказки.
– Послушаемся. Чего ты прежде времени икру мечешь, будто на воре шапка горит.
– Иди ты знаешь куда…
– Знаю, но не пойду, пока обыск непроведем.
Глава XXVII
Фомичев вернулся сравнительно быстро с двумя пенсионного возраста мужчинами. Выслушав прокурорское наставление о правах и обязанностях понятых при обыске, один из них – со следами въевшейся угольной пыли на смуглом лице – задумчиво посмотрел на белокаменный коттедж и со вздохом проговорил:
– Ох, такую хоромину, пожалуй, и за сутки не обыскать.
– А вон, Прокопий, глянь, еще длинный ангар впридачу, – указав взглядом в сторону продолговатого с двумя дверями кирпичного гаража, добавил другой – чуть помоложе и рыжеватый. – Его тоже будем шмонать?
– Будем, – ответил Таран. – Блатную грамоту насчет «шмона» в местах не столь отдаленных освоили?
Понятой ухмыльнулся:
– Не, в заключении ни далеко, ни близко не сидел. От молодежи наблатыкался. Теперь, что парни, что девчата, сплошь и рядом на блатном да матерном тарабарят. Начнешь с ними говорить по-русски, а они в ответ по-своему: «Канай, блин, твою мать, козырно» и так далее.