At first sight (СИ)
Кроули хотелось любить, дарить ему лишь нежность и заботу. Он настолько доверчиво жался к нему, что невозможно было думать о слишком дерзких вещах, которые можно было бы сделать с ним.
Пуговицы расстегивались одна за другой, стремительно обнажая смуглую кожу, и перед взором Азирафеля открывался восхитительный вид, заставляющий жадно смотреть и невольно краснеть. Как он и представлял в своих фантазиях, Кроули был великолепен. Худое, если не сказать тощее, тело было не лишено крепких мышц. Азирафель бы не побоялся сравнить его с божеством, которое вдруг опустилось к нему на колени и так бесстыдно потиралось своим пахом о его, влажно целуя и наверняка оставляя красочные следы.
Увлеченный рассматриванием того, что открыла ему расстегнутая рубашка, болтающаяся теперь на локтях, Азирафель пропустил тот момент, когда и Кроули почти избавился от его одежды. Мужчина неловко поймал того за запястья, не зная, зачем делает это, однако волна смущения, неожиданно накрывшая, вдруг заставила воспротивиться этим действиям.
— Ты чего? — удивленно спросил Кроули, едва отстраняясь.
Он выглядел так прекрасно, растрепанно, с горящими от возбуждения глазами, что Азирафель вновь подумал о том, как такой человек, как Кроули, мог возжелать кого-то вроде него.
Смущение отразилось на его лице, и он едва отвел взгляд, боясь, что своими действиями как-то обидел мужчину, но тот понял все за секунды.
Пальцы Кроули ласково обхватили лицо Азирафеля и повернули к себе, заставляя встретиться с ним взглядом. В голубых глазах сиял целый коктейль из эмоций, который просто сводил с ума. И Кроули искренне не понимал, как Азирафель может этого стесняться.
— Ты очень красивый, — прошептал он ему в самые губы, чувствуя, как от этих слов теплые ладони сжимаются на его обнаженной талии. Кроули тяжело выдохнул, но не стал тянуться за очередным поцелуем, продолжая стягивать с чужого тела рубашку сразу вместе с жилетом. — Ты не просто красивый. Ты настоящий ангел…
Кроули продолжал спускаться поцелуями вдоль чужих губ, шеи, ключиц. Еще ниже, касаясь влажным ртом груди и мягкого живота. В его действиях была не просто успокоительная нежность, которая могла бы утешить Азирафеля и послужить дополнительным возбуждением. В них было истинное обожание. Восхищение и желание, которые он сдерживал в себе все это время. Будто в его руки в самом деле попал ангел, которого необходимо было не менее чем боготворить.
Тело заболело от того, насколько он выгнулся, чтобы дотянуться до Азирафеля, ведь Кроули по-прежнему сидел на нем. У него задрожали руки, которыми он опирался на кровать, а ангел не выпускал из объятий, продолжая сжимать все сильнее. Поэтому Кроули мягко высвободился из его объятий и демонстративно откинул в сторону чужую одежду. Глаза профессора выражали такую влюбленность, что в Азирафеле не осталось ни капли сомнения.
Кроули одним плавным текучим движением сполз с Азирафеля и опустился на пол, вставая на колени, удобно устраиваясь между чужих ног. Он нарочито медленно расстегивал ремень, пуговицу на брюках, а после тянул за молнию на ширинке. Все это время Кроули, почти не мигая, смотрел в глаза Азирафелю самым преданным взглядом.
Такой вид сводил мужчину с ума, а та медлительность, с которой Кроули все делал, лишь подогревала возбуждение. Казалось, что он доказывал, насколько сильно все это приносит ему удовольствие. Что не просто хочет быстрого секса, а наслаждается процессом. Наслаждается Азирафелем.
Подобное невозможно было выносить спокойно, и Азирафель невольно запустил руку в волосы Кроули, словно намекая, что ему стоит быть быстрее. Но не тянул за пряди, не опускал к себе. Лишь ласково пропустил чужие волосы чуть жесткие от геля между пальцев и едва не простонал от интимности этого движения.
Кроули правильно растолковал этот жест и понял, что пора прекращать нежничать. Он одним движением стянул с Азирафеля брюки вместе с бельем и округлил глаза. Кроули, конечно, ожидал, что мужчина удивит его, но даже не думал, что настолько. Он с жадностью посмотрел на чужой стоящий член, уже вовсю истекающий смазкой, и обхватил его ладонью, невольно облизнувшись.
От этого зрелища Азирафель едва не лишился последних остатков самообладания и все же невольно потянул Кроули за волосы вниз. Не сильно. Азирафель совершенно не хотел делать ему больно. Подобного он бы никогда себе не простил.
Профессор не стал церемониться и сразу взял в рот почти наполовину. Азирафель прикрыл глаза и простонал. Кроули был влажным и горячим, пытался усиленно работать языком, держа при этом член во рту и двигая головой. Как это получалось у него все сразу, для Азирафеля было загадкой. Он лишь наслаждался, продолжая держать Кроули за волосы, не в силах даже открыть глаза и посмотреть, как это выглядит со стороны.
Наверняка очень пошло. Возможно, он даже мог кончить лишь от вида того, как Кроули послушно сосет ему, стоя на коленях.
Кроули же полноценно проникся действием, чуть ли не забывшись в происходящем. Он столько раз представлял это, стоя в душе, что почти не верил в то, что все это реально. Что сейчас чужие пальцы требовательно сжимают волосы, ненавязчиво направляя, что чужой член занимает весь рот, едва не доходя до глотки. Что этот потрясающий вкус, который он чувствует, тоже реален.
Мужчина простонал от удовольствия, сглатывая скопившуюся во рту слюну, но так и не выпуская член изо рта. Он бы вообще никогда не выпускал его, наконец заполучив. Сверху до него донесся восхитительный стон. Поощряющий, вдохновляющий.
Ему было трудновато взять его целиком, все же у него слишком давно не было практики, да и размер Азирафеля явно располагал к тому, что Кроули потратит еще немало дней прежде, чем возьмет до конца. Он бы мог попытаться пропустить глубже и сейчас, чтобы доставить больше удовольствия, но в их первый раз ему не хотелось давиться и заливаться слезами. Хотелось показать себя во всей красе, а значит, подобное стоило отложить до лучших времен. И постараться так, чтобы эти лучшие времена действительно настали.
Кроули помогал рукой там, где не доставал губами, настолько самозабвенно отдаваясь процессу, что даже не замечал того, насколько сильно стоит собственный член и как давят брюки. Он лишь шире расставил ноги, чтобы это не мешало ему доставлять Азирафелю удовольствие.
Азирафель соображал едва ли лучше него. Действия профессора были столь упоительны, что в голове не оставалось ничего, кроме этих губ и языка, которыми он вытворял невероятные вещи вокруг его члена. Кроули не нежничал, двигаясь в относительно быстром темпе, почти не давал передышки. Он не дразнил, не тянул удовольствие. Действовал наверняка, отдавая максимум своих умений. Кроули не хотел, чтобы Азирафель быстрее закончил, он просто желал, чтобы тому было хорошо.
Он отлично почувствовал, как хватка в волосах стала сильнее, как Азирафель напрягся всем телом. Его реакция отозвалась в Кроули самодовольной волной возбуждения. Он и сам едва не кончил от того, что почти довел его до конца одним только ртом, и то беря не целиком.
А потому он мгновенно выпустил член изо рта, обхватывая у основания, и нагло посмотрел вверх, ухмыльнувшись. Ему ответил тяжелый потемневший взгляд, от которого Кроули мелко задрожал.
Азирафель смотрел на Кроули с растрепанными волосами и рубашкой, все еще болтающейся на локтях. Тот склонил голову, находясь так близко к его члену, по влажным губам стекала слюна, тонкой ниточкой пачкая подбородок. И он ухмылялся, смотря так нагло, так возбужденно.
Восхитительное зрелище.
— Ты же не думаешь уже заканчивать?.. — спросил Кроули, а Азирафель, не дав ему договорить, потянул на себя, заставляя подняться с колен. Он стянул с него рубашку и потянулся к ремню, расстегивая, желая поскорее освободить Кроули из брюк. Стоило ему опустить молнию, как чужой член чуть ли не сам лег ему в ладонь. Кроули громко простонал, кладя руки на плечи Азирафелю и ощутимо сжимая. — О, наконец-то! Я думал, еще немного и я умру.