Карнавал лжи
Почему Орек, спрашивала Таша когда-то себя — и не только. Почему именно он…
Наверное, никто в этом мире не мог предположить, что ответ на её вопрос окажется таким.
— Значит, законный владелец Клаусхебера…
— После смерти Ликбера Шестеро надёжно защитили Врата. Они сплели заклятие, стёршее память об их местонахождении у всех, кто знал его, и соорудили хитроумную охранную систему, вершившуюся домом. В этом доме по окончании строительства поселился один из них — некий Аксель Норман, по такому случаю отказавшийся от титула одного из Шестерых… и женившийся. И обзаведшийся парой очаровательных детишек. Ибо по условиям заклятия у Клаусхебера всегда должен быть хозяин, и только законный хозяин, встав перед дверью в нужный час, узнает Слова. Каковы эти слова, надо думать, знали только Аксель и шестеро его товарищей. — Андукар сделал кистью некий изящный витиеватый жест. — Аксель Норман не удосужился поведать своим потомкам, что они живут на пороховой бочке с временно притушенным фитилём. Как и не удосужился открыть им Слова. Но, если верить Зельде, Слова передаются Норманам подсознательно вместе с правом владения особняком. И проснутся лишь в их головах — и лишь в нужный момент.
— Немыслимо. — Таша неосознанно прижала холодные ладони к щекам. — Значит, если все Норманы умрут…
— …право владения перейдёт к Кэйрмиль. Даже если для властей она убийца в бегах.
— Но этого нельзя допустить!
Андукар улыбнулся легчайшей из улыбок.
— Это выше моих сил. Моих, — повторил он с едва заметным нажимом. — А кроме меня, обо всём знают лишь Картер и сама Зельда.
— А Кэйрмиль?
— Они просто делала то, что я ей говорил. Но мой план по спасению семьи Тальрин включает в себя их переправку в некое безопасное место, портал на которое настроите вы… и Кэйрмиль вместе с ними. Полагаю, в этом месте найдут способ охранить её до вашего возвращения в «Венец» — которое я постараюсь организовать как можно скорее — и справедливого королевского суда. Если ваши амадэи не сплохуют, Зельда не успеет осуществить запасной план по открытию Врат. Мне она ничего об этом не говорила, — добавил эйрдаль, отвечая ужасу, всплеснувшемся в Ташиных глазах, — но я уверен, что таковой у неё имеется.
Таша поняла, что за тревожными мыслями не заметила, как до боли впилась ногтями в собственные щёки.
Неясно только, можно ли ему доверять, опуская руки, думала она. Да, это логично объясняет странную историю с Норманами — да и звучит слишком неправдоподобно, чтобы быть неправдой, — но если всё действительно так…
Он не может не знать, что уже сегодня я расскажу всё Алексасу, тот Найджу, а тот «Венцу». И страшнейший секрет Зельды уже перестанет быть таковым.
Впрочем, если он и правда заинтересован в том, чтобы остановить спятившую колдунью…
Если он и правда на нашей стороне…
— Решайся, — повторил эйрдаль. — Я предоставил тебе залог своей преданности. Слово за тобой. Да — играем, нет — давать отбой не придётся.
Играть. Бросить кости жизни и смерти.
Сделать последний, самый безумный ход…
Очень плавным и медленным жестом Таша сложила ладони на коленях.
— Хорошо. — И прикрыла глаза. — Говори, что требуется от нас.
* * *Дверь в кабинет чуть слышно скрипнула, но владелец кабинета не обернулся. Он смотрел в окно, опершись на подоконник руками в белых перчатках.
За окном шелестела сирень. В фонтане пела вода, извергаемая пастью черномраморного дракона; по светлым стенам невысокого дома вился никогда не увядающий плющ. Где-то смеялись и плакали дети, собравшиеся в гостиных или разошедшиеся по своим комнатам, и вечная ночь обнимала сад Школы Колдунов беззвёздными тёмными крыльями.
— Всё-таки пришёл, — констатировал господин Оррак, так и не повернувшись к гостям лицом.
Аккуратно прикрыв дверь, Арон встал рядом со Странником — в шаге от порога.
— Ты ждал меня? — амадэй пристально вглядывался в фигуру, окутанную чернотой длинного плаща с капюшоном. Странник — тоже, но его взгляд был куда более прохладным. — С чего?
Когда директор Школы Колдунов обернулся, бледные губы его улыбались.
— Лишь один человек способен подвигнуть тебя на безумства, подобные тем, что ты творишь сейчас. И в борьбе с ним наследники Ликбера не могут тебе помочь. — Длинный палец, облитый белым атласом, указал на пару гобеленовых кресел, ждавших перед большим дубовым столом. — Присаживайтесь, господа.
Амадэй и волшебник, хранивший на лице абсолютное бесстрастие, сели. Господин Оррак опустился в кресло по другую сторону стола; опершись локтями на столешницу, положил подбородок на сложенные домиком ладони.
— Со мной не стоит играть роль директора, — спокойно сказал Арон. — Мы не ученики.
— Арон, Арон… помню тебя в пору, когда ты был истинным Зрящим. Молодой, спокойный, улыбающийся… Да и после сожжения Адаманта, признаться, наблюдал за тобой. Иногда, когда скучал по старым добрым временам. — В словах колдуна пробились сладкие ностальгические нотки. — Чтобы ты, да воспользовался своей силой не во имя добра… И что же я вижу теперь? Злоупотребление Даром, чтобы морочить головы невинным людям, сотрудничество с Мастерами, которые то ли помощники, то ли заложники… Сколько раз, Мастер Странник, вы бунтовали против того, чтобы идти непонятно куда на борьбу непонятно с кем? Хотя да, вы можете не помнить. Наш друг умеет заметать следы.
Волшебник промолчал, смерив тьму под капюшоном безгранично внимательным взглядом.
— Ты кое-что нам должен, — голос Арона был ровным. — Каждому из четверых оставшихся.
— Впрочем, принципы амадэев всегда казались мне несколько специфическими. Ты не задумываясь применял силу, когда считал это благом для людей неразумных — но зачаровывать бедняжек-цвергов ради своих эгоистических целей? — господин Оррак зевнул: с тщательно отмеренной скукой, прикрыв губы прямой ладонью. — Что сводит тебя с ума, Арон? Что за игру затеял твой братец на этот раз? Хотя… помнится, была одна вещь, которая свела тебя с ума сотни лет назад.
— И мне свой долг ты ещё не отдавал.
— О, женщины… Женщины созданы, чтобы губить мужчин, пусть даже эта гибель кажется вам самым прекрасным, что было в вашей жизни.
— Колдун скучающе сложил руки на столе, сцепив их в замок. — Мастер Странник, а вам я задал вопрос, если забыли. Вы всегда такой неразговорчивый?
Тот не сводил сиреневого взора с глаз собеседника, невидимых в непроницаемой тени, скрывавшей его лицо.
— Мы призвали тебя когда-то, — Арон говорил очень чётко и очень тихо, — и не смогли вернуть обратно. Но ты должен нам… ты должен мне. Одно желание. Всё, что я попрошу.
— Помню получше тебя. — Господин Оррак тихонько рассмеялся. Смех у него был пренеприятнейший: шипящие нотки, и без того сквозившие в каждом слове, в смехе прорывались вовсю. — Бродил я себе по родным просторам, и внезапно — круг, октограмма, свечи и шестеро… Трое в чёрном, трое в белом… Не могу сказать, что очень огорчился, когда вы не сумели отправить меня обратно. Хвала Тёмному Времени с его забавными эксцессами, нарушавшими все законы мироздания. Преисподняя есть преисподняя — даже для демонов; а шесть желаний за вечность жизни там, где каждый день восходит солнце… да ещё учитывая, что двое из вас так и не успели ни о чём попросить… — колдун подался вперёд. — Чего же ты хочешь, Арон?