Карнавал лжи
Ситуация и правда была раздражающей: второй час сидеть в пустынной долине в ожидании незнамо чего. Враг где-то рядом, но ни увидеть, ни почувствовать его ты не можешь.
Единственный плюс — он тебя тоже.
— Меня самую малость раздражает наша роль в этой истории, — сердито проговорил Заклинатель, не отрывая взгляда от леса. — Марионетки в руках кукловода, который дёргает за ниточки и наслаждается…
— Цель оправдывает все неудобства. — Арон сложил руки, соединив вместе кончики пальцев. — Вы ведь хотели наказать того, кто покусился на жизнь вашего любимого короля?
— Я не привык играть по чужим правилам.
— Мне, поверьте, не легче вашего.
Покосившись на Зрящего, Заклинатель буркнул что-то себе под нос и смолк.
— В конце концов, нам предназначена лестная роль могущественных спасителей, — невозмутимо продолжил амадэй. — Успокаивайте себя тем, что в финале зрители будут счастливо аплодировать. Главные герои спасены, жили они долго и счастливо… занавес.
— И все лавры тому, кто написал сценарий?
— О, нет. Совсем нет. Писатель предпочтёт удовлетворённо наблюдать из тени за празднеством актёров, разыгравших всё как по нотам.
— Если не знать каких-то вещей, вашего брата можно счесть отличным скромным парнем, — хмыкнул Иллюзионист.
Когда за границей купола из ниоткуда обрисовался тёмный силуэт, волшебники мгновенно вскочили.
— Если вы здесь, покажитесь, — произнёс голос, явно привыкший приказывать, но не просить. — Я явился открыть проход.
Коротко переглянувшись с коллегами, Иллюзионист шевельнул указательным пальцем — и глаза пришельца, чуть фосфоресцирующие во тьме, воззрились на волшебников.
— Господа… о, и даже дамы, — холод его голоса разбавило удивление. — Прибыли без опоздания. — Незнакомец отступил в сторону — тьма за его спиной сгустилась, соткав в ночной дали за лесом чёрные башни, сиявшие огоньками живых окон. — Зельду найдёте у замка, на лесной опушке. Все, кто мог вам помешать, ликвидированы. Отвлекаться будет не на кого.
— Благодарю, — брезгливо бросил Заклинатель.
Вокруг новоприбывшего взвился снежный вихрь — но тот, тихо рассмеявшись, взметнул руками, и ветер мгновенно стих.
— У меня хорошие покровители, Мастер Заклинатель, — сказал он. — Меня защищают чары даже не одного, а двух амадэев. Да и сам я в колдовском деле не так уж плох.
— Вообще-то заклясть тебя пытался я, — уточнил Иллюзионист, щёлкнув пальцами.
На сей раз у головы незнакомца вспыхнул колдовской огонёк — позволив волшебникам увидеть лицо, сиявшее холодной красотой мраморной статуи, и чёрные звёзды в светлых глазах.
— Эйрдаль? — с налётом отвращения поинтересовался Мечник.
Странник, не тратя время на лишние разговоры, уже карабкался на Кеса.
— Старейший из ныне живущих, — спокойно подтвердил Андукар, прежде чем откланяться и раствориться в воздухе.
* * *Зельда вскинула руки, но синий огонь полыхнул за гранью щита: в аршине перед лицом Таши, застывшей между двумя амадэями в языках пламени, не причинявшего ей вреда.
— Как невежливо. — Лиар стоял, подняв одну ладонь на уровень глаз. — А я так давно тебя не видел, соскучился, может быть…
— Обмен телами? Это всё это время был ты? — Зельда никак не могла прийти в себя. — Но… я бы почувствовала…
— Я сильнее тебя, — просто ответил амадэй. — В моих силах сделать так, чтобы никто — кроме разве что Арона — меня не узнал. Пару раз пустить себе носом кровь, сыграв слабого мальчика, сложности не составило. А притвориться тем, кем не являюсь… поначалу было сложновато, но со временем я вжился в роль. И те, кто знал прежнего Алексаса Сэмпера, быстро привыкли к новому.
— Не может быть, чтобы альв тебя не почувствовал! — Зельда уже шипела. — Их мутит от тьмы, а от тебя за версту разит! При встрече…
— Тут ты меня поймала. — Лиар мягко улыбнулся. — Сестрёнка, неужели ты думала, что «Венец» просто так послал бы к тебе троих детей? Да ещё и законную наследницу престола?
Таша стояла, широко открытыми глазами глядя на своего врага: чувствуя, как её колотит, словно от неощущаемого холода.
Нет. Нет. Всё время с мнимого окончания Двоедушия, всё это время… Нет, это не мог быть он. Не мог.
В который раз за последние полгода она убеждает себя в том, что данный свершившийся факт никак не мог свершиться?..
— Она… должна была рассказать обо всём на суде. — Зельда, крадучись, шагнула вбок.
— И ты бы так просто её отпустила? Подобный план могли родить либо глупцы, либо самоубийцы. — Лиар последовал её примеру, только его шаг был в другую сторону. — Нет, сестрёнка. Альв прекрасно знал, кто я на самом деле. А убедить остальных руководителей «Венца», чтобы они послали сюда именно нас, да ещё с таким идиотическим планом действий, труда не составило. Тебе ли не знать. За всё время, что я провёл в этом теле, мне даже лгать почти не пришлось.
Алый огонь погас, будто его и не было, оставив после себя лишь тёмный пепел на нерастаявшей белизне. Амадэи медленно кружили по чёрному снегу — вокруг Таши, глядя друг в другу в глаза: боком, по идеальной окружности, сохраняя разделявшее их почтительное расстояние, и одновременные шаги сливались в едва слышный снежный хруст.
Герланд, пытаясь уследить сразу за обоими, думала Таша той крохотной частичкой разума, что не поддалась полной потерянности. Герланд… знал?
Как? Почему он?..
— И зачем тогда нужен был этот договор с Андукаром? Это дурацкое глупое разоблачение?
— Игра, милая сестрёнка. Всё — просто игра. Прекрасно поставленный спектакль с драматичным сюжетом и эффектной красивой развязкой. Ты развеиваешь скуку тем, что собираешься уничтожить мир — должен же и я как-то развлекаться?
Таше захотелось закрыть уши руками, зажмуриться и завопить. Просто без слов завопить, сорвав уже сорванный голос, выплеснув всё своё непонимание, боль, отчаяние и ненависть: к самой себе — в первую очередь.
Ты стал другим, говорила она ему совсем недавно. В тебе появилось то, чего не было до этого.
Мне это нравится, говорила она ему совсем недавно.
Я люблю тебя, говорила она — ему…
— Зачем ты пришёл? Что тебе нужно?
— Я знаю, что ты задумала. И не могу этого допустить.
— Знаешь? Но…
Зельда уставилась за Ташину спину: туда, где из-за елового ствола показался живой и невредимый Андукар.
— Прости, любовь моя, — тихо произнёс эйрдаль. — Но всё же злоупотреблять гостеприимством моего рода в течение последних шестисот лет тебе не стоило.