1917: Государь революции

Собственно, критической необходимости в создании еще одного совещательного органа при императоре не было, можно было бы и повременить с этим делом, но в связи с возникшим кризисом и некоторыми не понравившимися мне действиями и бездействиями отдельных лиц (не будем показывать на выступающего пальцем) у меня возникла острая необходимость убрать наследничка с должности командующего войсками гвардии, и желательно сделать это элегантно, с соблюдениями светских и бюрократических приличий, дабы не сильно оскорбить великого князя и наследника престола Всероссийского. Короче говоря, нужно было двинуть его с опасной для меня должности куда-то с повышением, но так, чтобы лишить его любых непосредственных рычагов управления любыми силовыми структурами.

История учит нас (и меня), что именно всякого рода преторианцы и прочие лейб-гвардейцы всех монархий (и не только) со времен древних держав и до самых нынешних дней были если не силой, то инструментом для всякого рода дворцовых переворотов, к коим я с некоторых пор испытываю устойчивое отвращение. А уж оставлять этот инструмент в руках своего возможного преемника было бы с моей стороны сущей глупостью. Тем более что именно старая гвардия могла стать опорой для старой аристократии в попытке помешать мне осуществить мою революцию в России.

Но и отдавать командование гвардией в руки кого-то другого было с моей стороны не менее опасно на данный момент. Потому я решил оказать честь «доблестному гвардейскому воинству» и взвалить командование войсками гвардии на себя любимого, обосновав это длинным и полным патетики обращением к лейб-гвардии. Впрочем, как вы понимаете, командовать непосредственно я не собирался, да и физически не мог, поэтому по факту выполнял роль шефа гвардии, а непосредственное командование и особенно кадровое управление взвалил на своего нового заместителя по гвардии генерала Бонч-Бруевича, столь нелюбимого в светской тусовке обеих столиц и отвечавшего ей еще большей неприкрытой взаимностью. А это, в сложившихся непростых обстоятельствах, было для моего царствования дополнительным плюсом.

Впрочем, я отвлекся, и нужно было включаться в процесс заседания.

– Какова сейчас ситуация с нашими бригадами во Франции?

Этот вопрос я адресовал военному министру. Сандро доложил:

– Государь, по последним сообщениям, бригада Лохвицкого по-прежнему окружена французскими войсками, хотя сами столкновения пока прекратились. Бригада Марушевского в ее марше на Париж была остановлена ввиду угрозы расстрела из пулеметов, которые были спешно переброшены французами с фронта на участок следования колонн 3-й Особой пехотной бригады. Командование Британского экспедиционного корпуса вышло с предложением, во избежание возможных провокаций и столкновений, оцепить расположение наших частей британскими войсками. Так сказать, взять под охрану и развести стороны конфликта.

– Что французы?

Тут уже черед Свербеева настал.

– Официальный Париж настаивает на безусловном интернировании и суде над якобы виновными в мятеже и нападении на французских военных.

– Значит, продолжают вести себя, как слон в посудной лавке. Что ж…

Честно сказать, эффект от миссии Мостовского превзошел все мыслимые ожидания. Как там говаривал Филипп II Македонский? «Осел, груженный золотом, возьмёт любую крепость?» А если вместо осла будет слон? Что ж…

– Нет, об интернировании не может быть и речи. Империя своих не бросает. Стоит нашим солдатам сложить оружие, как на них повесят всех собак за так называемый мятеж. Нет, только вывод с оружием и развернутыми знаменами. Настаивайте на этом. Наша задача не только не допустить дальнейшего кровопролития, но и сохранить лицо в этой ситуации. Общественность в России и так возбуждена выше всяких пределов. Хорошо, насколько велика вероятность войны с Францией по-вашему?

Министр иностранных дел покачал головой:

– Трудно делать прогнозы в сложившейся ситуации, государь. Русское посольство, консульские учреждения и расположения военных миссий отключены от всех средств связи и электричества и оцеплены полицией. Никого не впускают и не выпускают. Косвенную информацию мы получаем по каналам американской прессы. Представляется, что шанс войны достаточно велик, государь. Условная партия войны слишком набрала силу в Париже. Сторонники умеренной политики в отношении России пока в явном меньшинстве.

Я кивнул.

– Этот расклад может быстро измениться, если наступление Нивеля не достигнет быстрых результатов или если потери будут слишком велики.

– Да, государь. – Свербеев склонил голову. – Но пока в Париже скорее некоторая эйфория от перспектив этого наступления. Так что трудно сказать что-то определенное относительно прогнозов.

– Что британцы?

– Осторожничают, государь. Приняли на себя функцию посредников между нами и французским правительством. Сейчас мы через них ведем переговоры о порядке вывода войск из Франции. Лондон предлагает сопроводить русские части в один из портов на севере Франции с тем, чтобы перебросить бригады на Салоникский фронт.

Нечволодов вступил в разговор.

– На посредничество Англии нужно соглашаться. Принимая на себя роль миротворца, британцы сокращают себе поле для маневра в действиях относительно нас.

– Что ж, это разумная стратегия. Но настаивайте сначала на выводе бригад непосредственно в Россию. Демонстративно ведите переговоры о фрахте судов нейтральных стран для эвакуации наших войск в Романов-на-Мурмане. И тяните время, пусть в Лондоне и Париже осознают результаты начавшего наступления Нивеля. Дадим слону порезвиться в посудной лавке.

Министр иностранных дел закивал, соглашаясь.

– Понимаю. Кстати о наступлении, государь. Получено сообщение из Стокгольма, где прошли предварительные консультации с представителями Красного Креста.

– Интересно, продолжайте!

Свербеев поклонился, а я приготовился внимательно слушать. Да, на эти «предварительные консультации с представителями Красного Креста» я возлагал определенные надежды. Разумеется, мы не могли себе позволить на данном этапе проводить прямые, пусть и неофициальные, переговоры с Германией, не рискуя при этом получить обвинения в сепаратных переговорах за спиной союзников, ведь у нас сейчас проблем с союзниками (или с некоторыми из них) было и так выше самой высокой крыши. Посему была избрана именно такая форма, при которой официальная миссия Красного Креста объявила, что, при посредничестве короля Швеции и папы римского, начнутся международные консультации представителей воюющих держав по вопросу условий содержания военнопленных и по возможному облегчению их участи. И вот на эту самую тусовку я официально и направил российскую делегацию. Так же поступил и мой царственный собрат кайзер Вильгельм. Остальных также пригласили, а то, что они пока не прибыли, так это же не наша проблема, верно? В общем, наши делегации официально даже не встречались между собой, предпочитая общаться через Красный Крест и представителей Высоких Посредников (короля и папы). Что, впрочем, не мешало «рядовым» членам делегаций «случайно» пересекаться где-нибудь в ресторане и передавать друг другу неофициальные намеки.

– Представителями Германии поднимается ряд вопросов, и нам необходимо дать директивы нашей делегации. В частности, правительство Второго рейха уверяет нас в своем твердом намерении соблюдать в отношении России свои односторонние обязательства в рамках инициативы «Сто дней для мира», а также заверяет нас в своем стремлении к скорейшему заключению мира на взаимоприемлемых условиях. Однако, как заявляется, Германская империя не может оставить без решительного ответа удар, который был нанесен со стороны Великобритании и Франции, в частности, начавшееся англо-французское наступление на Западном фронте. В этой связи в Берлине желали бы получить от нас разъяснения относительно возможной реакции России на такие действия.

– Сергей Николаевич, передайте от нас следующее. Первое. Россия, как инициатор «Ста дней во имя мира», намерена сделать все возможное для скорейшего прекращения войны на европейском континенте и вновь призывает все страны сесть за стол переговоров. Мир без аннексий и контрибуций – вот основа для любых переговоров в Европе, в том числе и переговоров о мире на Востоке Европы, равно как и любых других частях нашего многострадального континента. Формулировки додумайте сами, изложите изящно посыл о том, что пусть немцы убираются с российской территории и возвращаются на границы, существовавшие между Россией и Германией в июле 1914 года. Только в этом контексте мы готовы с ними о чем-то говорить. Естественно, обмен пленными – всех на всех. Вопросы гарантий взаимной безопасности и дальнейшей торговли мы готовы обсуждать.

Министр иностранных дел сделал у себя в папке пометки и уточнил:

– А что касается нашей реакции на наступление союзников и на ответные действия Германии?

– Передайте им, что, мол, инициатива «Сто дней», пока не облеченная в международное соглашение о перемирии на фронтах, носит двусторонний характер и действует в отношении каждой отдельной державы. Что, к примеру, если нас атакует турецкая армия, то мы будем считать себя свободными от мирных обязательств по отношению к Османской империи, но это не будет касаться остальных центральных держав. В общем, Россия намерена сохранять действие «Ста дней для мира» на своих участках фронта и ждет того же от других стран. И главное – дайте Берлину понять, осторожно, но твердо, что в сложившихся обстоятельствах Россия не считает себя обязанной приходить на помощь Франции в случае осложнений на Западном фронте.

Что ж, если немцы перебросят на французский фронт десяток-другой дивизий, я же не сильно огорчусь, верно? Особенно, если эти самые десяток-другой дивизий в полях Франции лежать так и останутся. А судя по докладам разведки, Германия уже начала спешно снимать части с Восточного фронта, уступая места на русском фронте австро-венгерским дивизиям. Немцы явно намерены славу взятия Парижа ни с кем не делить. Ну, насчет Парижа я сильно сомневаюсь, чай не 1940 год на дворе, так что пусть себе перебрасывают. Да и австрияков вместо германцев против русской армии иметь куда лучше. А мы пока сделаем ответный ход…

– Сергей Николаевич, вызывайте французского посла в МИД и вручите ему официальную ноту о разрыве дипломатических отношений между Российской Империей и Французской Республикой. Все французское имущество в России будет арестовано, все граждане Франции должны покинуть территорию нашей страны в трехдневный срок, кроме лиц, обвиняемых в подстрекательстве, организации или же участии в заговорах против нашего величества.

Подождав, пока Свербеев это запишет, я весомо добавил:

– И главное. Сообщите ему следующее. Любое нападение на русских подданных во Франции, а равно как и любая попытка интернировать наши войска, будет расцениваться нами как объявление войны!




Москва. Дом империи. Екатерининский зал.

26 марта (8 апреля) 1917 года

– Как видите, господа, жизнь не стоит на месте. Дипломатические отношения разорваны, зеркальные меры Россией приняты, кризис с Францией идет по нарастающей. Совершенно ясно одно – все изменилось и возврата к старому порядку больше не будет. Посему оставим пустые разговоры о возможности некоего компромисса. Его не будет. Империя будет жестко отстаивать свои интересы и на уступки не пойдет. Впрочем, оставим эти вопросы военным и дипломатам и обратим свои взоры на наши насущные дела. Полагаю, господа, что у вас было достаточно времени для общего ознакомления с собранными следствием документами. Материалы, как вы понимаете, очень серьезные и тянут на серьезную кару, вплоть до прогулки на Болотную площадь под конвоем. Но, думаю, вы также понимаете, что я не стал бы вас всех здесь собирать и тратить на вас свое бесценное время, если бы намеревался поступить с вами так просто. Так легко вы не отделаетесь. Как говорил мудрый царь Соломон: «Всему своё время, и время каждой вещи под небом. Время разбрасывать камни, и время собирать камни. Время обнимать, и время уклоняться от объятий». Вы достаточно долго разбрасывали камни и достаточно упорно уклонялись от объятий. Пришло время империи вас обнять, господа!

Магнаты беспокойно запереглядывались. Не сомневайтесь, господа хорошие, я вас так приобниму, что не возрадуетесь!

Жестко продолжаю:

– Будете жульничать, юлить, заниматься хищениями, приписками, подлогами и, уж тем более, заговорами – эти следственные дела станут камнем на вашей шее. Но я даю вам шанс. Сумеете доказать мне и Отчизне свою полезность и незаменимость – толстые папки ваших уголовных дел станут ступенькой на вашем пути вверх. Сумеете стать частью новой элиты – подниметесь вместе с Россией. Не сумеете – упадете под колеса имперского паровоза, несущегося в будущее. Пришло время спасать Россию и служить новой империи. Пришло время тотальной мобилизации всех сил, всех людей и всех ресурсов. Пришло время всем встать в строй. Знайте – никому не удастся остаться в стороне. Или вы со мной, или против меня и России. Прощу многое, дам многое, но и спрошу сполна, висельники Болотной площади тому свидетели. Да воздастся каждому по делам его, не так ли?

Кое-кто даже закивал. Спорить уж точно никто не стал, мысль была выражена предельно доходчиво.

Уточняю:

– Итак, господа, вы со мной? Или есть желающие покинуть этот зал?

Тут уж все дружно закивали и загомонили. Это и понятно, фраза «есть желающие покинуть этот зал?» для них сегодня синоним фразы «есть желающие покинуть этот мир?». Желающих не нашлось. Тогда продолжим наш концерт по заявкам.

– Хватит играть в песочнице, пора вылезать из коротеньких штанишек – нас ждут серьезные дела, господа! Пора заняться серьезным делом и серьезным бизнесом, как говорят за океаном. У империи огромные планы, и война лишь часть из них. Империя протягивает вам руку для союза, господа. Сегодня я образовываю Экономический Совет при императоре, куда всех вас приглашаю. Постоянно действующий Совет станет настоящим Генеральным Штабом нашей экономики. Еженедельные совещания с моим участием, постоянно действующий комитет с участием представителей профильных министерств, выработка планов, обсуждение стратегии развития промышленности и торговли России, военные заказы, налоги, сборы и преференции, целевые льготные кредиты на разработку месторождений, на строительство новых заводов и железных дорог, на закупку передовых технологий – все это будет обсуждаться в рамках этого Экономического Совета. Я открыт для откровенного разговора и серьезных предложений. Великая Россия рождается в том числе и здесь, господа!

«Денежные мешки» возбужденно закивали. Что ж, пора и им дать сказать.

– Итак, ваше слово, господа.

Кашлянув, слово взял Второв – самый богатый человек России. Не считая меня, разумеется. Даже Юсупов нервно курит в сторонке.

– Ваше императорское величество! Общество поручило мне сказать ответное слово от всех присутствующих. Ваша проникновенная, полная патриотизма и заботы, речь не могла не найти живейшего отклика в наших сердцах. Верю, что в этом зале вряд ли найдется человек, чью душу не тронули бы ваши слова. Процветание нашего дорогого Отечества…

– Меньше пафоса, господин Второв.

Вот любят русские купцы и промышленники эдак вот так степенно заходить издалека, набивая себе цену и обозначая свою значимость.

Магнат запнулся, вновь кашлянул и проговорил:

– Нижайше прошу меня простить, ваше императорское величество! – Затем, оправившись, заговорил уже более деловым тоном: – Государь! Мы вас услышали. Ваши слова понятны и близки каждому из нас. Вряд ли кто из крупных торговцев и промышленников не задумывался о происходящем. Уверен, что упомянутое вашим величеством участие кое-кого из присутствующих здесь в чем-то таком, что можно расценить как покушение на государственный строй, продиктовано было, в первую очередь, не чем иным, как патриотизмом и заботой о процветании нашего Отечества. Как вы верно сказали, ваше величество, во времена прошлого царствования во главу угла ставились вовсе не интересы русского капитала и процветание русской промышленности, а удовлетворение финансовых желаний членов Императорской Фамилии и узкого круга высшей аристократии, которое нередко достигалось путем небезвозмездных уступок и протекций для тех же французов, да простит меня мой государь за подобную дерзость!

Да, жаль, что тут нет моего брата Николя. Ему было бы интересно послушать что-то, помимо верноподданнических речей.

Выждав пару секунд и убедившись, что я его не перебиваю, магнат продолжил:

– Ваше величество! Мы все оценили розданные нам материалы. Уверен, что это было излишним. Ни один серьезный деловой человек не станет бороться с правительством, которое целиком и полностью выражает и защищает его интересы. И я сожалею, что череда предыдущих русских правительств не могла похвастаться таким качеством.

– Хочу заметить, господин Второв, что заботой власти империи является поддержка российских предпринимателей, но не как самое цель, а как забота о процветании всей державы и всего нашего народа. Говорю сразу – ничего из того, что будет способствовать ограблению моих подданных в угоду русскому или, тем более, иностранному капиталу, я не поддержу и буду всячески такие идеи пресекать. Но все здоровые инициативы, направленные на повышение благосостояния народа и развитие русской промышленности, я и имперское правительство, вне всяких сомнений, будем поддерживать.

– Безусловно, государь, я об этом и говорю! – Второва не так-то просто смутить. – Кто, как не мы, более всех заинтересован в процветании народа России? Ведь богатый народ – это платежеспособный покупатель, это обширный рынок, об узости которого ваше величество упоминали сегодня.

– Но?..

Подбодренный моим «но», Второв перешел к сути:

– Благодарю вас, ваше величество. Действительно, есть ряд «но». Мы целиком и полностью поддерживаем власть в заявленных вашим величеством сегодня целях. Но, к сожалению, нам не совсем понятна стратегическая политика нынешнего правительства. Ряд решений и действий вызывают опасения деловых кругов России. Вопрос войны и мира, судьба военных заказов, часть из которых уже отменена или заморожена, явные заигрывания с толпой, отмена золотого обеспечения рубля, фактическая конфискация земель у крупных землевладельцев – это лишь некоторые проблемы, которые не могут не волновать русский капитал. Неопределенность в этих и других вопросах рождает ответные действия, призванные обезопасить интересы крупных игроков. Прояснение этих моментов, я уверен, реально позволит нам прийти к общему пониманию и к консолидированным действиям власти и капитала с целью спасения и процветания нашего дорогого Отечества.

Киваю.

– Что ж, господин Второв, думаю лучше всего о политике правительства нашего величества расскажет непосредственно его глава. Но прежде чем дать слово господину Нечволодову, я хочу сказать вот что. Мы должны четко определить для себя настоящие цели, отделив истинные от ложных. Все должно быть подчинено одной цели – выжить и победить. Все остальное – суета и тлен. Вся эта суета вокруг военных заказов имеет смысл только в контексте того, что русским купцам и промышленникам вообще удастся уцелеть по итогам происходящего в России и мире. Грош цена всем заказам, авансам и прочим прибылям, если мы проиграем. Все потеряют всё. А теперь предоставляю слово нашему уважаемому председателю Совета Министров господину Нечволодову, который сможет дать ответы на ваши вопросы.

Премьер встал и, раскрыв папку, начал свой доклад:

– Ваше величество, господа. Да, действительно, часть заказов отменена или заморожена. Нам приходится делать выбор, поскольку ресурсы казны не безграничны, а возможности российской промышленности ограничены еще больше. Слишком мало у нас заводов, верфей, фабрик, слишком мало железных дорог, паровозов и подвижного состава. Исходя из возможностей, правительство делает выбор и определяет приоритеты, ограничивая трату средств и ресурсов на второстепенные цели. Идет война, и наши главные театры военных действий находятся отнюдь не на море. Поэтому принято решение заморозить работу над крупными заказами, ограничившись силами защиты побережья и подводными лодками. Эти классы кораблей не только не будут заморожены, но и заказ на них будет даже увеличен. Что же касается производственных мощностей, которые высвобождаются в результате заморозки постройки крупных кораблей, то у правительства есть множество других неотложных заказов, которыми эти мощности и этих специалистов можно и нужно загрузить. В стране острая нехватка подвижного состава для железных дорог, и нам нужно максимально наращивать производство паровозов, вагонов и железнодорожных платформ. Нам нужна вся номенклатура военного снабжения, начиная от тракторов, грузовых автомобилей и гаубиц, заканчивая хлебом, пуговицами и портянками. Проблема только в том, что русская промышленность на данный момент не в состоянии это все производить в достаточных количествах, а по многим позициям у нас вообще отсутствует товарное производство. Но хочу подчеркнуть две вещи. Первое – вне зависимости от войны и мира армия требует перевооружения, насыщения частей орудиями, пулеметами, броневой техникой, аэропланами и всем тем, без чего современная армия немыслима. Поэтому не стоит беспокоиться насчет того, что с наступлением возможного мира прекратится военное производство. Мы только в начале процесса модернизации и перевооружения армии. Второе – полученные вами ранее из казны авансы на постройку крупных кораблей будут зачтены в другие военные заказы, которые будут размещаться на ваших предприятиях. Только успевайте их выполнять в нужном количестве и в надлежащем качестве. Но особо хочу коснуться еще одной проблемы – большого количества заказов, которые вы набрали в расчете на авансовые платежи, но которые вы не в состоянии выполнять, ввиду перегруженности ваших производственных мощностей. Министерством вооружений сейчас проводится ревизия всех размещенных заказов с целью их более реального распределения исходя из реальных возможностей каждого предприятия. Полученные ранее авансы будут перераспределены под будущие заказы в рамках требуемой империи номенклатуры продукции. Если у кого-то из присутствующих есть вопросы по этой теме, я готов ответить.

Рябушинский встал и, кашлянув, задал свой вопрос:

– Прошу меня простить, но действия упомянутого вашим высокопревосходительством министерства вооружений нередко выходят за рамки, дозволенные законом и здравым смыслом. Идет прямое вмешательство в производственный процесс, на предприятиях фактически введена военная администрация, инспекторы Министерства нередко набираются из числа членов Фронтового Братства и Корпуса патриотов, которые порой имеют весьма смутное представление о специфике организации производства. Становится просто невозможно работать!

– Я так понимаю, что речь идет о действиях Комиссии по учету производственных мощностей и оптимизации государственных заказов? Да, действительно, на предприятиях нередко имеются незадействованные мощности, простаивающее либо недозагруженное оборудование, часто те или иные заказы оптимальнее было бы разместить на других предприятиях, а имеющиеся мощности на данном предприятии занять иными задачами. Мы считаем, что в условиях войны и в условиях недостаточных производственных мощностей все оборудование заводов и фабрик империи должно быть загружено в круглосуточном режиме. Иного мы просто не можем себе позволить.

– Простите, ваше высокопревосходительство, – возразил Рябушинский, – но вы требуете совершенно невозможного! Оборудование не может работать круглосуточно! Ему требуется время на обслуживание, ремонт, другие технические мероприятия. Да и, кроме того, у нас просто нет такого количества квалифицированного персонала. У нас даже рабочих не хватает! Череда мобилизаций практически лишила нас работников!

– Что касается нехватки квалифицированного персонала и работников в целом. Сейчас в армии будет начат процесс частичной демобилизации, за счет увольнения в запас солдат, достигших предельного возраста, отвоевавших свой ценз в условиях боевых действий и прочих категорий, к которым относятся в том числе и солдаты, имеющие высокую квалификацию по специальностям, нужным нашей промышленности. Если у вас есть персональные предпочтения по конкретным специалистам, то подайте их фамилии в Министерство вооружений, если вам нужны просто специалисты требуемых квалификаций, тогда подайте туда же развернутые списки – сколько и каких мастеров вам надо. Уверен, что ведомство господина Маниковского изыщет возможности пойти вам навстречу. Теперь, что касается оборудования. Разумеется, никто не говорит о работе оборудования буквально на износ. Но, насколько мне известно, действительно нередко станки простаивают. Например, вот у вас на АМО простаивает сейчас полтысячи прекрасных американских станков.

– Но, ваше высокопревосходительство! Мы же еще не запустили завод!

– Не принимается, – отрезал тот возражения Рябушинского, – по плану завод уже должен был давать продукцию, а вместо этого вы закупили в Италии готовые узлы и устроили ручную сборку. При этом закупленное дефицитное оборудование простаивает. А это, знаете ли, в условиях войны уже вполне можно квалифицировать, как саботаж. Особенно, если вспомнить ваше личное участие в организации так называемых стихийных демонстраций. Сколько грузовиков не было выпущено по этой причине?