Алекс & Элиза

Венчание состоялось 14 декабря в полдень.

Кэтрин Скайлер стояла перед зеркалом, поглаживая огромный живот. Она была беременна в двенадцатый раз за свою жизнь и невероятно капризна, но сегодня в полдень собиралась надеть улыбку на лицо и изобразить радушную хозяйку на грандиозном празднике по случаю свадьбы ее второй по старшинству дочери, Элизы.

Еще один взгляд в зеркало определенно не помог ей успокоиться.

– Я похожа на упитанную молочницу-датчанку, – проворчала женщина.

Поскольку час свадебной церемонии приближался, ей не оставалось ничего иного, как поднять подбородок повыше и накинуть на плечи роскошную шаль. Она выбрала бордовую с зеленью, украшенную перьями, лежащими на плечах, и кисточками из золоченой пряжи, спускающимися ниже талии. Бывшая когда-то выдающейся темноволосой красавицей с длинной изящной шеей, она едва ли могла вспомнить шикарную фигуру, о которой не особо заботилась, но тщеславие, поселившееся в душе от горячих комплиментов мужа в первую брачную ночь, с тех пор никуда не делось. За годы, прошедшие в окружении огромного выводка детей, у миссис Скайлер появилась привычка слегка покачиваться, чтобы успокоить нервы. Теперь она частенько слышала, как дети между собой называют ее Качающейся Лошадью, и каждый вечер видела, как муж запирается в своем кабинете после ужина.

Тем не менее сегодня – в особый для Элизы день – Кэтрин Скайлер приложила все усилия, чтобы выглядеть элегантно.

Венчание должно было стать простым домашним праздником в узком семейном кругу, как велели датские традиции их времени. Конечно, «Угодья» нельзя было назвать «простым» домом, да и разросшийся клан Скайлеров вряд ли походил на узкий круг. А еще у Скайлеров ни один праздник не проходил без песен и игр, как дома, так и на улице. Генерал велел мистеру Винсенту катать гостей по замерзшей реке Гудзон в открытых санях, украшенных колокольчиками, с упряжкой из двух лошадей в попонах.

Морозным днем 14 декабря, когда полуденное солнце выглянуло из-за туч и гостиная начала наполняться кузенами, дальними родственниками и друзьями, зазвучала соната Баха для скрипки и клавесина, как знак, что церемония вот-вот начнется. Для нее выбрали юго-восточную гостиную, самую большую в доме, где легко поместились Анжелика и Джон Черч, Пегги и Стивен ван Ренсселер, Филипп-младший и остальные дети четы Скайлеров, а также прочие представители семейств Скайлер, ван Кортланд и ван Ренсселер.

В ожидании появления невесты все разговоры стихли, и гости заняли места по обеим сторонам от прохода в центре огромного зала. Члены семьи занимали несколько рядов стульев и были одеты с неброской изысканностью, за исключением Анжелики, не удержавшейся и надевшей алое платье.

Стоя в вестибюле в ожидании того, как генерал Скайлер поведет свою дочь в гостиную, Кэтрин Скайлер прикрыла живот концами шали и начала слегка покачиваться. Не осталось без внимания и то, что невеста шла по проходу под руку с отцом: новомодная идея, что женщина находится под защитой отца, пока тот не передаст ее в руки мужу. Ну, раз уж старшая дочь, Анжелика, уже вылетела из родного гнезда, миссис Скайлер оставалось лишь насладиться каждым моментом этого до мелочей продуманного праздника – венчания ее второй дочери.

Хотя, если подумать, как сказала матери практичная Элиза, когда расходы на ее свадьбу начали расти, возможно, Анжелика оказала Скайлерам, находящимся в непростом финансовом положении, большую услугу.

Но хватит о ее матери, ведь, несмотря на то что этот день стал для миссис Скайлер триумфом, в первую очередь он принадлежал Элизе. И в этот самый особый день невеста осталась верна себе.

Входя в огромное фойе под звуки скрипок и восхищенные вздохи гостей, она представляла собой образец скромности и изящества – в простом платье цвета слоновой кости, отлично сидящем по фигуре без всякого корсета, со множеством нижних юбок для придания формы, однако без громоздкого турнюра или путающегося в ногах шлейфа. Тонкая серебряная диадема венчала ее темноволосую головку, удерживая на ней тончайшую вуаль, расшитую речным жемчугом. Взятая взаймы у тетушки Гертруды камея стала последним штрихом.

Первый же взгляд на невесту – и это не стало сюрпризом для Алекса, который тоже был особенно красив и статен в тот день, – чуть не лишил его чувств. Конечно, каждый жених старается выглядеть как можно лучше, но полковник Гамильтон был особенно хорош в синем мундире с золотыми эполетами и зеленой лентой адъютанта. Он с самого начала знал, что наденет, – тот же костюм, в котором он позировал Чарльзу Уилсону Пилу для портрета вскоре после того, как присоединился к штабу генерала Вашингтона. Позолоченные пуговицы его камзола блестели, а бриджи слепили глаза белизной. Прядь рыжих волос выбилась из ленты, стянувшей их в хвост на затылке, и теперь щегольски падала на глаза.

Но за его уверенным видом даже в этот день, который должен был стать одним из счастливейших в его жизни, таилась печаль, не имеющая определения. В отличие от огромного клана родных невесты, со стороны жениха не было никого из родственников, как он ни мечтал об обратном. Он даже отправил письмо оставшемуся на Сент-Невисе брату, приглашая познакомиться с его черноокой красавицей, и настойчиво просил отца приехать в Америку с Гренадин, но ни от одного из них не получил ответа. Более того, никто из его немногочисленных родственников так ни разу и не встретился со Скайлерами. Вхождение в одну из лучших семей штата Нью-Йорк помогло Алексу отбросить переживания по поводу его сомнительного происхождения, терзавшие молодого человека всю жизнь.

Элиза беспокоилась за жениха, но он был тверд.

– Ты – единственная семья, которая мне нужна, – заверил он невесту.

И вот момент настал.

Священник начал церемонию с традиционного вопроса к родителям Элизы.

– Даете ли вы, генерал и миссис Скайлер, свое благословение этим двоим, обещаете ли им свою любовь и поддержку?

– Да, – ответили Скайлеры, – с Божьей помощью.

Их клан поддержал обет дружным «аминь».

Затем священник повернулся к Алексу. Рядом с ним никого не было.

– А кто ответит с вашей стороны, сэр?

Последовало неловкое молчание, и гости начали оглядываться, пытаясь найти родственников жениха.

Наконец у выхода из зала кто-то коротко произнес:

– Я, святой отец.

Стивен ван Ренсселер проскользнул мимо гостей и встал за плечом Алекса. Пегги схватилась рукой за горло, сияющими глазами глядя на человека, чьи слова, уже не в первый раз, прозвучали в самый подходящий момент. Стивен, запинаясь, начал произносить знакомые слова обета из обряда венчания Датской реформистской церкви.

– Я благословляю и обещаю свою любовь и поддержку…

– И я! – Подполковник Джеймс Макгенри, товарищ Алекса по службе, ловко пробрался сквозь ряды гостей и встал рядом со Стивеном.

– И я тоже, – раздался голос Джона Черча с другой стороны зала.

Священник поднял брови, терпеливо дожидаясь, пока каждый из них произнесет свой обет.

– С Божьей помощью! – заявили все трое в унисон.

– Отлично придумано, – заявила Анжелика своему новоиспеченному мужу. Даже ее эта сцена не оставила равнодушной.

Священник накрыл сцепленные руки венчающихся своими и попросил обменяться клятвами. Из уважения к новым родственникам Алекс начал с традиционных клятв церкви, к которой принадлежали Скайлеры. Но когда дело дошло до написания собственной, его красноречие вырвалось на свободу.

Алекс внимательно выслушал, как Элиза произнесла слова традиционной клятвы:

– Обещаю любить тебя и отдавать тебе всю себя, как Иисус возлюбил нас и отдал себя ради нас.

Священник кивком предложил Алексу повторить эти слова.


Алекс со всей искренностью начал:

– Обещаю любить тебя и отдавать тебе всего себя, как Иисус возлюбил нас и отдал себя ради нас. – Затем взглянул в сияющие глаза невесты и продолжил: – Обещаю обращаться с тобой с нежностью и уважением и вдохновлять на развитие тех даров, которыми наградил тебя Господь.

Элиза смотрела на жениха, не отрывая глаз, и казалось, что его слова звучат прямо в ее сердце. Священник стоял между ними с озадаченным выражением лица. Затем глубоко вздохнул, окинув взглядом растроганных гостей. И, наверное, решил, что жених подобрал для клятвы более чем удовлетворительные слова.

– Таким образом, – продолжил он, – то, что соединил Господь, не под силу разорвать ни одному человеку. Властью, данной мне Господом и этим штатом, я объявляю вас, Александр и Элизабет, мужем и женой.

Элиза ослепительно улыбнулась Алексу, у которого тут же перехватило дыхание.

– Теперь вы можете поцеловать жену, Александр.

Девушка практически влетела в объятия мужа, и их поцелуй был таким сладким и долгим, что вызвал шквал одобрительных выкриков.

Генерал Скайлер запрокинул голову и заревел с видом полностью довольного жизнью человека. А затем направился к молодоженам и поздравил их с бракосочетанием, сердечно пожав руку зятю и нежно поцеловав дочь в щеку.

– Элиза, моя дорогая девочка, отличный выбор.

Генерал предвкушающе потер руки и велел музыкантам играть громче.

– Давайте-ка добавим немного веселья! – Те начали с разухабистой староанглийской колядочной песенки. – Вот так, парни, вот это настрой!

Алекс потащил свою прекрасную жену в пляс, хотя танцевальный круг больше походил на обычную толпу – дом внезапно оказался полон радости и смеха, музыки и угощения, детей и собак.

Кэтрин Скайлер, слегка покачиваясь, стояла в центре переполненной гостиной, окруженная таким весельем, какое бывает лишь в больших счастливых семьях, таких как у нее. Позади сновали слуги, разнося подносы с огромным количеством разнообразного угощения в лучших традициях дома Скайлеров.

Целый день и большую часть вечера камердинер генерала Скайлера, Роджер, распоряжался на кухне, где повара и поварята сбивались с ног, готовя суп из моллюсков, тушеных устриц, жаркое из свинины и оленины, картофель, ржаной и кукурузный хлеб и тыквенную запеканку. Подносы с очищенными орехами и конфетами были расставлены по всей гостиной. Кофейники и бокалы с крепким, сдобренным специями сидром были выставлены на накрытых скатертями столах в библиотеке.

И даже кухарка тетушки Гертруды приехала из Морристауна, чтобы испечь свадебный торт – высокий, плотный, с фруктовой начинкой и пропиткой из бренди и орехов. Для торжественного разрезания торта в центр зала поставили круглый стол, накрытый прекрасным дамасским шелком.

По традиции кухарка спрятала внутри кусочек мускатного ореха: тот, кому посчастливилось найти его, должен был стать следующим на очереди под венец.

Кэтрин Скайлер чуть не лишилась чувств, когда увидела, что он достался Пегги.





38. Счастливы отныне и навеки




Комната новобрачных, Олбани, штат Нью-Йорк

Декабрь 1780 года



Огромный особняк с остроконечной крышей, стоящий на берегу реки Гудзон, казался неправдоподобно тихим после долгого и шумного празднования, растянувшегося на целый день.

Последние из гостей отбыли, и кухня «Угодий» вновь работала в обычном режиме. Дот сгребла золу в печах и отправилась на боковую в компании честно заслуженной кружечки горячего пунша.

К полуночи все огни в доме погасли, и лишь в уединенной спальне на самом верхнем этаже горел камин. Одетый в белую льняную ночную сорочку длиной до колен, Алекс стоял перед огромной кроватью с балдахином, нетерпеливо ожидая появления молодой жены.

Стоя за дверью ванной комнаты, Элиза поднесла один конец свечи к настенному светильнику, чтобы размягчить воск. Пытаясь успокоиться, она подождала, когда он начнет капать, затем вставила подтаявшую свечу в подогретый канделябр и держала, пока воск не застыл.

После подожгла свечу от светильника и вгляделась в освещенное ее огоньком отражение в зеркале над раковиной. Ей нравилось, как белая шелковая сорочка придает легкое сияние ее коже, но кое-чего по-прежнему не хватало. Она расстегнула украшенную жемчугом заколку на затылке и позволила густым темным кудрям свободно рассыпаться по плечам.

«Да, вот так. Теперь я готова».

Элиза открыла дверь в спальню и вышла к мужу.

Она тихонько подошла к изножью кровати и поцеловала Алекса в губы второй раз за вечер, искренне и мягко.

Так медленно и нежно, как только мог, несмотря на все сжигающее его нетерпение, мужчина взял канделябр из ее руки и поставил на каминную полку.

Элиза стояла перед камином, наслаждаясь теплом, ласкающим ее тело сквозь сорочку. Прежде скромная, она прощалась с девичьей стыдливостью.

Мягко обхватив руками лицо Элизы, Алекс наклонился, чтобы поцеловать ее и вдохнуть сводящий с ума аромат. Отчаянно пытаясь не торопиться, он взял ее за руку и отошел на шаг, чтобы окинуть свою жену долгим взглядом – от макушки до пяток.

– Повернись, мой ангел, – удалось прошептать ему. – Позволь мне полюбоваться тобой в свете пламени.

Элиза грациозно и мучительно медленно обернулась вокруг себя. Когда они снова встали лицом к лицу, ее глаза сияли, а губы изгибались в понимающей улыбке. Она провела пальчиком по свежевыбритой щеке мужа, изображая дерзкую соблазнительницу.