Аленький цветочек для чудовища

– Иногда. У нас раньше кот жил, старый уже был, но все равно хулиганил. Запросто мог зайти в цветочную и попортить фиалки. Ревновал бабушку к фиалкам или уж что, не знаю. Но от него бабушка и запирала комнату. Потом Барсика не стало, а ключ бабушка оставила на своей связке. Вот он.

И Полина показала на обычный ригельный ключ.

– Что же вы про бабушку-то не упомянули, когда связочки с ключиками перечисляли? – спросил Алексей Дмитриевич. – Я вот в коридоре стоял и слышал, как вы подсчитывали ключики. Про бабушкины вы ни словечка.

– Бабушка уже умерла.

– Вот как. Бабушка умерла, а ключи ее вы не стали использовать?

Полина помотала головой.

– Они тогда исчезли.

Следователь сделал знак своему молодому коллеге, чтобы тот подвинулся. После чего Алексей Дмитриевич присел за стол и внимательно взглянул на Полину, давая понять, что она может начинать говорить. И Полина начала.

– Мы с сестрой и родителями спохватились, что не можем найти ключи бабушки, далеко не сразу. Прошел не один день и даже не один месяц с ее похорон, прежде чем родителям понадобились ключи бабушки.

– Что так?

– Папа у нас человек крайне рассеянный, все время что-то теряет. Вот и перед самым отъездом он свои ключи то ли потерял, то ли куда-то засунул. Найти он их не мог. Хотели уже делать дубликат, а потом подумали, зачем деньги тратить, куда-то бежать, если есть ключи бабушки. Их и нужно использовать. Стали искать уже бабушкину связку и выяснили, что и ее ключики тю-тю! Папа уже хотел топать к мастеру, но тут неожиданно в вещах нашел свои собственные ключи.

– То есть вот эти самые ключи, которые мы сейчас видим, вы тогда не нашли?

– Нет.

– И куда они делись, сказать тоже не могли?

– Нет.

– На своем месте у дверей их не было?

– Нет.

– И на полу они у вас не валялись?

– Нет.

– И под шкаф в прихожей вы не заглядывали?

– Не… Да! Да! Мы туда заглядывали! Мама предположила, что ключи могли упасть с гвоздика, и кто-то из гостей случайно ногой загнал их под шкаф. Мы с сестрой туда лазали, нашли интересный микромир из пыли, которая там копилась не один год, но ключей там не было. Пыль мы протерли, там должно быть чисто.

И Полина вопросительно взглянула на полицейского, нашедшего ключи.

– Чисто, – подтвердил тот. – Во всяком случае, пыли собралось совсем немного. Только в углах.

– Так и родители уехали только в сентябре.

Следователь немного подумал.

– А что за гостей упоминала ваша мама?

– Ну, на поминки к бабушке приходило много народу. Бабушка скончалась в феврале. В августе мама уже окончательно вступила в права наследства, и в сентябре они с папой уехали.

– Понятно. Значит, вы подозреваете, что ключи мог присвоить себе кто-то из гостей?

– Я не то чтобы прямо конкретно кого-то подозреваю. Но это самая вероятная ситуация. Народу пришло очень много. За всеми было просто невозможно уследить. В том числе были и какие-то незнакомые мне люди. Они свободно ходили по квартире, кто-то из них мог взять ключи.

– Очень интересно.

– Интересно?

– Просто к моей бабушке на поминки пришли исключительно те, кого все мы – ее семья – хорошо знали.

– Наверное, ваша бабушка была тихой домашней бабушкой.

– А ваша?

– Моя была публичной фигурой, – вздохнула Полина. – Ее в обществе фиалководов, знаете, как уважали? До сих пор звонят, соболезнуют.

– В обществе, простите, кого?

Пришлось рассказать про увлечение бабушки, которое со временем стало ее профессией. И даже не просто профессией, а настоящей манией.


– То-то я смотрю, комната у вас, ну, где тело нашли, какая-то необычная. Стены каким-то отражающим материалом обклеены вместо обоев. Мебели нет. Земля. Растения.

– Это фиалки. И еще немножко стрептокарпусы.

– Стрепто… кто?

– Стрептокарпусы. Это родственники фиалок, размножаются кусочками листьев, детками, хорошо поддаются любительской селекции. Сейчас появилось много гибридов, которые по форме, размеру и цвету не уступят, а, пожалуй, даже и превзойдут самые лучшие орхидеи. Но бабушкино сердце принадлежало фиалкам. И среди ее знакомых было много, не побоюсь этого слова, таких же чокнутых, как и она сама. У бабушки была отведена под оранжерею целая комната. А вы представляете, какая там была влажность от этих фиалок? Прямо как в тропическом саду. Стены пришлось оклеить изоляционным слоем. На пол линолеум, потому что никакой паркет или ламинат не выдержал бы такой сырости, сгнил бы в момент. Но бабушке было все равно, что происходит вокруг нее, лишь бы ее драгоценным фиалочкам было бы хорошо и приятно. Бабушка состояла в куче клубов по разведению фиалок. Вела свой блок на Ютубе. Вот все эти фиалководы, когда узнали о бабушкиной кончине, приехали проститься.

– Все? И сколько же их было?

– На кладбище собралось человек двадцать. Мы даже испугались, как разместим дома всю эту ораву. Ресторан-то мы не заказывали, думали, дома тихонько помянем. Но с кладбища к нам домой, к счастью, поехали только самые стойкие. Шесть человек. Четыре тетки, два дяденьки. Один совсем молоденький, все время плакал и повторял, что никогда себе не простит, что не сумел выбраться, повидать бабушку в последний раз. Говорил, что это судьба, что он оказался в нашем городе как раз в день ее похорон. Очень чувствительный такой мальчик. Все спрашивал, как же мы допустили. Но кто же знал. Бабушка скончалась скоропостижно. Раз! И сердце остановилось.

Голос у Полины прервался, когда она вспомнила тот страшный день, когда к ним прибежала перепуганная Зинаида Игоревна, соседка и лучшая подруга бабушки. Именно от Зинаиды Игоревны они узнали, что их бабушку нашли сегодня мертвой на скамейке в парке. И уже потом от врачей узнали, что те забрали бабушку еще живой, хоть и находящейся без сознания. И довезти до больницы врачи не успели лишь самую малость. Увы, но оказать пациентке в машине весь комплекс реанимационных мер врачи не смогли. Бабушка умерла на руках у врачей, не дожив до операционной, где ей могли бы спасти жизнь считаные минуты. Полина помнила, как рыдала мама, когда врач сказал, что, поступи вызов несколькими минутами раньше, довезли бы они бабушку живой.

Потом кто-то из знакомых припомнил, что видел в тот день бабушку в парке. Она сидела на той самой скамеечке, где ее и нашли врачи. Бабушка, по словам свидетелей, была не одна, она разговаривала с каким-то пожилым мужчиной, но вид при этом имела совсем не болезненный, а очень бодрый и даже воинственный.

– Имя его помните?

Полина очнулась от своих печальных мыслей и подняла на следователя изумленный взгляд:

– Чье?

– Этого впечатлительного юноши, который на поминках вашей бабушки плакал.

– Кажется, Олег. Так к нему другие обращались.

Следователь что-то там отметил в своих бумагах и потребовал:

– Теперь, пожалуйста, поведайте о других участниках поминок. И как можно подробней.

Пришлось Полине рассказывать и о других. И постепенно она увлеклась, вспоминая все более и более точные подробности случившегося во время поминальной трапезы.





Глава 6





Полина и сама не заметила, как мысленно вернулась в те дни. Все они были очень подавлены. Конечно, бабушка была уже сильно в возрасте, ей подвалило к восьмидесяти. Но она была еще полная сил, и жизненная энергия так и била из нее струей. Полина даже иногда завидовала энергичности своей бабули, которая была способна целый день чем-то заниматься, что-то пересаживать, что-то организовывать, с кем-то созваниваться. У бабушки было столько планов на будущее. И собственная кончина в них никак не входила.

– Олег подтвердил, что у них с бабушкой было на лето запланировано несколько совместных лекций в клубе фиалководов. Он для этого специально должен был взять отпуск на работе и приехать в наш город.

– Так, значит, этот Олег – он иногородний?

– Да. Из Владимира. А вот те четыре женщины, что приехали, они здешние. Они были хорошо друг с другом знакомы и все время вместе держались. Все были уже в возрасте. И, как я поняла, они все были из одного клуба, куда ходила и бабушка. Они все время повторяли, что у бабушки было какое-то уникальное чутье, что ей удавались удивительной красоты сорта, хотя никакой системы она не признавала. Скрещивала, казалось бы, совершенно несовместимые по цветовой окраске сорта. Брала два фиолетовых сорта, а на выходе получала белые с желто-розовой рюшкой, розовые с малиновыми напечатками, сиреневые с ручейками фэнтези.

– Напечатки? – переспросил Алексей Дмитриевич. – Фэнтези? Это что?

– Это все виды цветов у фиалок. Их невероятное разнообразие. Селекционеры опыляют одну фиалку другой и ждут семян. Потом сеют, растят, дожидаются цветения и уже решают, стоит данный сеянец размножать или он подлежит выбраковке. Некоторые сеянцы получаются редко. Другие часто. Розовые фиалки с простыми цветками – это бросовый материал, его у всех полным-полно, такие получаются чаще всего. Но если розовые уже с пестрыми листиками, то это уже интересно. Но и пестролистность тоже бывает разная. У одних сортов у листиков по краю идет светлая кайма. У других сортов светлый рисунок разбросан по листу в виде мозаики. У третьих может еще и розовинка в этой желтизне проглянуть. Вариантов и тут масса.

– И сколько же стоит такой цветок?

– Фиалки обычно размножают листиками. Бабушка как-то рассказывала, что выписала из Америки листик, который на наши деньги стоил целую тысячу. И это далеко не предел.

– Тысячу рублей за один листик? А сколько же тогда может стоить само растение?

Полина пожала плечами. Ее этот вид бизнеса не сильно увлекал. За фиалками она ухаживала исключительно в память о бабушке. Но за прошедшие с момента смерти старушки полгода они уже потихоньку избавлялись от части коллекции. Конечно, самые любимые не трогали, но сохранить все не позволяло время. Бабушка посвящала фиалкам все свое время, в горячую пору рассылки заказов оставляя себе на сон и отдых не больше четырех-пяти часов. А у них были и другие дела, и другие интересы. Так что часть фиалок, деток и молоденьких растений перешла в хорошие руки. Но все равно основная часть осталась в доме у бабушки, чтобы теперь так глупо погибнуть.

– Лучше бы мы все фиалки раздали. Даже ту ярко-желтую «Полечку»!

Последняя бабушкина фиалка, которую она назвала «Полечкой», цвела изумительной красоты и яркости цветами, напоминающими яичный желток. Сочная желтизна была окаймлена нежно-голубой рюшкой с темно-фиолетовой тонкой каемочкой. Сорт смотрелся необычайно сочно и эффектно. И ничего похожего до сих пор Полине видеть не приходилось. И в придачу к уникальной красоте сорт был стоек к корневой гнили, неприхотлив к условиям выращивания и цвел безостановочно, начиная с марта и заканчивая декабрем. Затем короткий перерыв, и снова из него лезли крепенькие цветоносы с крупными толстыми бутонами.

– Бабушка была в восторге от этой фиалки. Она никому не давала от нее ни деток, ни листиков. Хотя ее просили, буквально умоляли об этом.

– А почему не давала?

– Говорила, что хочет еще проверить сорт на соответствие каким-то там ее стандартам. У бабушки в селекции фиалок велась серьезная работа. Прежде, чем дать сорту свою фирменную приставку «АМ», то есть – Александра Москалева, так звали бабушку, она очень скрупулезно все проверяла и перепроверяла. Она ведь сама была биолог по образованию. И поэтому прекрасно знала, как важно закрепить сортовые особенности того или иного растения. А то ведь у некоторых умельцев, если в третьем поколении их фиалки повторили сортовые особенности, они считают – все, сорт готов, дальше не проверяют. А потом начинаются мутации, появляются так называемые спорты.

– Это еще что?

– Это когда из листика вырастает растение, кардинально отличающееся от материнского. Иногда спорты бывают сами по себе очень даже симпатичными, но, собственно говоря, это брак работы селекционера. Потому что если человек покупает белую махровую с розовой рюшкой фиалку и хочет ее размножить, то он вправе ожидать, что получит на выходе именно белые махровые фиалки с розовой рюшкой, а не какие-нибудь в сиреневую крапинку или синюю в полоску. Конечно, это привносит в работу элемент неожиданности, но сюрпризы бывают приятными далеко не всегда. И бабушка стремилась их избежать.