Блеск шелка

Анна и ее спутники пообедали на постоялом дворе – свежей кефалью и пшеничным хлебом. Потом задали несколько осторожных вопросов о более дешевом жилье.

– О, его нужно искать подальше от берега, – добродушно заметил их сосед по столу, невысокий седой человек в поношенной тунике, которая доходила ему лишь до колен. Ноги его были обмотаны тканью, чтобы было теплее, но работать в таком одеянии было невозможно. – Чем дальше на запад, тем дешевле. Вы приезжие?

Не было смысла это отрицать.

– Из Никеи, – уточнила Анна.

– А я из Сестоса[2]. – Мужчина усмехнулся беззубым ртом. – Рано или поздно все попадают сюда.

Анна поблагодарила его за подсказку, и на следующий день они наняли осла, погрузили на него свои вещи и переехали на более дешевый постоялый двор – ближе к западной окраине у городской стены, недалеко от ворот Харисия.

В ту ночь Анна лежала в постели, прислушиваясь к незнакомым звукам города. Константинополь, сердце Византии… Она с детства слышала истории об этом городе, которые рассказывали ее родители и бабушки с дедушками. И вот она здесь. Византия казалась ей такой странной, такой огромной, что у Анны просто не хватало воображения, чтобы осознать ее размеры.

Но, сидя в четырех стенах, она ничего не добьется. Для того чтобы выжить, ей придется с утра начать поиски дома, в котором она сможет принимать пациентов.

Несмотря на усталость, Анне никак не удавалось уснуть. Когда же сон все-таки сморил ее, ей привиделись незнакомые лица. Во сне Анна панически боялась заблудиться.

По рассказам отца она знала, что Константинополь с трех сторон окружен водой. Его главная улица называется Меса, она похожа на букву «Y». Два рукава встречаются у форума Амастриана, и дальше улица тянется на восток, до самого моря. Отец говорил, что все известные здания расположены вдоль нее: собор Святой Софии, форум Константина, Ипподром, старинные императорские дворцы и, конечно, лавки, где продают изысканные артефакты, шелка, специи и драгоценные камни.

Анна и ее спутники отправились в путь утром и шли очень быстро. Воздух был свежим. Продуктовые лавки были открыты, и почти на каждом углу были переполненные пекарни, но у Анны и ее спутников не было времени на то, чтобы остановиться и полакомиться свежей выпечкой. Они блуждали по причудливому переплетению узких улочек, которые прорезали город от спокойных вод Золотого Рога на севере до Мраморного моря на юге. Несколько раз путешественникам приходилось прижиматься к стенам, пропуская осликов, запряженных в повозки, на которых высились товары на продажу – в основном овощи и фрукты.

Когда Лев, Симонис и Анна дошли до того места, где Меса расширялась, мимо них, высокомерно задрав голову, прошествовал верблюд. За ним шел какой-то человек, согнувшись под огромной кипой хлопка. Центральная улица была заполнена народом. Кроме местных жителей, греков, Анна заметила в толпе мусульман в тюрбанах, болгар с коротко остриженными волосами, темнокожих египтян, голубоглазых скандинавов и скуластых монголов. Женщина спросила себя, не чувствуют ли они себя здесь чужаками, так же как и она. Не пугает ли их этот огромный город, суета, буйство красок, яркие одежды, лавки с разноцветными навесами – пурпурными, синими, золотыми, бледно-розовыми.

Анна не знала, с чего начать. Видимо, придется расспросить прохожих.

– Нам нужна карта, – сказал Лев, нахмурившись. – Город слишком большой, и без нее нам не разобраться, где мы находимся.

– Следует искать приличный жилой район, – добавила Симонис, вероятно, вспомнив о доме, который они оставили в Никее.

Но она хотела приехать сюда почти так же, как и Анна. Юстиниан, брат-близнец Анны, всегда был любимцем Симонис. Служанка горевала, когда он уехал из Никеи, чтобы поселиться в Константинополе. Когда Анна получила последнее, отчаянное письмо о его изгнании, Симонис не могла думать ни о чем, кроме спасения Юстиниана. Лев же, сохраняя хладнокровие, настаивал на том, чтобы сначала спланировать их действия. Он прежде всего заботился о безопасности Анны.

Им понадобилось еще несколько минут, чтобы найти лавку, в которой продавали рукописи. Там они спросили о карте.

– О да, – немедленно отозвался лавочник.

Невысокий, жилистый, с седыми волосами и широкой улыбкой, он открыл ящик, стоявший позади него, и вытащил несколько свитков. Лавочник развернул один из свитков и показал его Анне.

– Видите? Четырнадцать районов. – Он ткнул пальцем в треугольник, нарисованный черными чернилами. – Это Меса, она идет вот сюда. – Лавочник показал на карте. – Тут стена Константина, а там, на западе, – стена Феодосия. Здесь изображено все, кроме тринадцатого района, расположенного на другом берегу Золотого Рога, на севере. Он называется Галата. Но вы вряд ли захотите жить в этом месте. Там селятся одни чужеземцы. – Он свернул свиток и вручил его Анне. – Карта стоит два солида.

Услышав цену, Анна была потрясена и даже заподозрила: лавочник каким-то образом догадался, что она не местная, и решил воспользоваться ее неосведомленностью. Тем не менее она отдала торговцу требуемую сумму.

Они шли по Месе, стараясь не глазеть по сторонам, подобно провинциалам. Вдоль ряд за рядом выстроились прилавки торговцев, укрытые разноцветными навесами. И хотя ткань была крепко привязана к деревянным столбам, она трепетала при каждом сильном порыве ветра, словно была живой и изо всех сил старалась вырваться на волю.

В первом квартале были торговцы специями и благовониями. Воздух тут был напоен чудесными ароматами, и Анна с удовольствием его вдыхала. У нее не было ни времени, ни денег, но она не могла оторвать взгляд от этого великолепия. Ничто не сравнится с шафраном насыщенного желтого цвета, с богатыми оттенками коричневого мускатного ореха… Анна знала лечебные свойства этих специй – даже экзотических. Дома, в Никее, ей приходилось заказывать их и дополнительно платить за доставку. А здесь они лежали на прилавках, словно самый обычный товар.

– В этом районе много денег, – заметила Симонис с оттенком неодобрения.

– И, что еще важнее, у его обитателей уже наверняка есть свой лекарь, – добавил Лев.

Они оказались среди лавок парфюмеров. Тут было больше женщин, чем в других кварталах. Многие из них явно были богаты. Они облачались в традиционные далматики[3], закрывавшие тело от шеи почти до земли, а волосы прятали под головными уборами и покрывалами. Мимо, улыбаясь, прошла какая-то женщина, и Анна заметила, что у нее очень аккуратно подкрашены брови и ресницы. На губах была красная глина, благодаря чему они выглядели очень яркими.

Анна услышала смех незнакомки, когда та встретилась с подругой. Женщины стали вдвоем выбирать благовония. Их парчовые наряды, украшенные вышивкой, трепетали на ветру, будто лепестки цветов. Анна позавидовала беззаботности этих женщин.

Ей придется искать пациентов победнее, как женщин, так и мужчин, иначе она никогда не узнает, почему Юстиниан, который раньше был фаворитом при императорском дворе, в мгновение ока попал в опалу, а затем отправился в ссылку. Хорошо хоть остался жив. Что произошло? И что ей сделать, чтобы добиться справедливости?



На следующий день, придя к взаимному согласию, Анна и ее спутники углубились дальше, в боковые улочки и переулки, жилые кварталы к северу от центра, недалеко от гигантских арок акведука Валента.

Лев, Симонис и Анна шли по такой узкой улочке, что там едва могли бы разминуться два осла. Слева была лестница. Подумав, что сверху будет легче определить направление, Анна и ее спутники стали подниматься по ступеням, повернув сначала в одну сторону, затем в другую. Анна чуть не споткнулась о выбоины в ступенях.

Внезапно проход закончился, и они очутились в маленьком дворике. Увиденное потрясло Анну. Стены, покрытые пятнами сажи, были разрушены, в некоторых из них сквозили дыры. Выщербленный мозаичный пол был покрыт обломками камней и осколками плитки и черепицы, дверные проемы заросли сорняками. Единственная сохранившаяся башня потемнела от копоти. Анна видела, что Симонис едва сдерживает рыдания. Лев стоял молча, его лицо сильно побледнело.

Ужасное вторжение 1204 года… Казалось, оно произошло совсем недавно, а не семьдесят лет назад. Теперь было понятно многое из того, что они видели раньше: улицы, дома на которых зарастали сорняками и постепенно ветшали, разрушенные причалы, которые Анна разглядела сверху. Ее поражала бедность города, который сначала показался ей самым богатым в мире. Люди вернулись сюда лет десять назад, но раны на теле Византии были еще свежи.

Анна отвернулась. Она представила, что творилось в городе во время нашествия крестоносцев, и задрожала от ужаса, хотя на небе сияло яркое весеннее солнце и они со Львом и Симонис были надежно защищены от ветра.



К концу недели они нашли дом в удобном жилом районе на склоне холма, к северу от центральной улицы, между стенами Феодосия и Константина. Из некоторых окон Анна могла видеть огни на берегах Золотого Рога и проблески морской синевы между крышами соседских домов, благодаря чему город казался бесконечным.

Здание было небольшим, но находилось в хорошем состоянии. Полы были выложены красивой плиткой. Анне особенно приглянулся дворик с простым мозаичным узором и двумя виноградными лозами, которые оплетали дом до самой крыши.


Симонис понравилась кухня. Хоть служанка и отпустила несколько пренебрежительных замечаний о ее размерах, но внимательно обследовала каждый уголок, провела рукой по мраморным поверхностям, осмотрела глубокую раковину и тяжелый стол. Там была небольшая комната для хранения зерна и овощей, со стеллажами и ящиками для специй, и, как и во всех хороших районах города, в неограниченном количестве имелась пресная вода, хоть и немного солоноватая на вкус.

Дом был довольно большим: несколько спален, столовая, приемная, где пациенты могли ожидать, пока их примут, и помещение для осмотра больных. Была и еще одна комната с тяжелой дверью, на которую Лев повесил замок. В ней можно было хранить травы, мази, притирки и настойки, а также хирургические инструменты, иглы и шелковые нити. Здесь Анна поместила деревянный шкафчик с многочисленными ящичками, в которые сложила все травы, которые у нее были, и снабдила надписями, чтобы не ошибиться.



Несмотря на объявление, которое Анна оставила перед домом, заявив о своей профессии, пациенты к ней не приходили. Придется самой их искать. Нужно дать людям знать о своем существовании и о своих навыках.

В полдень Анна стояла на солнцепеке на ступенях постоялого двора. Она толкнула дверь и вошла внутрь. Пройдя через толпу, женщина заметила стол, возле которого стоял один свободный стул. За остальными сидели люди – они ели и возбужденно переговаривались. По крайней мере один из них был евнухом. Он был высоким, с длинными руками, мягкими чертами лица и высоким голосом.

– Могу ли я занять это место? – спросила Анна.

Евнух пригласил ее присесть. Возможно, ему было приятно увидеть собрата по несчастью.

Пришел слуга и предложил Анне еду – рубленые куски жареной свинины, завернутые в пшеничные лепешки.

– Спасибо, – сказала женщина. – Я только что переехал в дом с голубой дверью, расположенный выше по склону. Меня зовут Анастасий Заридес. Я – лекарь.

Один из сидевших за столом мужчин пожал плечами и представился.

– Буду иметь в виду, когда заболею, – сказал он добродушно. – Если ты умеешь сшивать раны, можешь оставаться. После того как мы закончим спор, тебе будет чем заняться.

Анна не знала, что ответить. Она была не уверена, что он шутит: входя, она действительно слышала разговор на повышенных тонах.

– У меня с собой есть и игла, и шелковые нити, – сказала Анна на всякий случай.

Мужчина рассмеялся.

– Если на нас нападут, этого будет недостаточно. Как насчет воскрешения из мертвых?

– Мне никогда не хватало духу попробовать, – ответила Анна, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно естественнее. – А разве не этим занимаются священники?

Все расхохотались, но она уловила в этом смехе горькие нотки страха и поняла, каково здесь общее настроение. Прежде Анна не обращала на это внимания, стремясь побыстрее найти дом и приступить к работе.

– Каких священников ты имеешь в виду? – резко спросил один из мужчин. – Православных или католических? На чьей ты стороне?

– Я православный, – тихо произнесла Анна, понимая, что должна что-то сказать.

Ее молчание восприняли бы как обман.

– Тогда тебе придется молиться усерднее, – сказал ей мужчина. – Видит бог, нам это необходимо! Вот, выпей вина, лекарь!

Протянув ему свою чашу, Анна заметила, что у нее дрожит рука, и торопливо поставила чашу на стол.

– Спасибо.

Когда чашу наполнили, Анна подняла ее, заставив себя улыбнуться.

– Желаю вам не знать, что такое болезни… Ну, разве что кроме легкой сыпи или случайных нарывов. Я хорошо с ними справляюсь и беру за свои услуги недорого.

Все снова рассмеялись и выпили вино.





Глава 2




Анна один за другим обошла соседние дома, представилась и сообщила о своей профессии. У некоторых уже были лекари, но она это предвидела. Анна объясняла, что специализируется на кожных проблемах, особенно на ожогах, – и тут же уходила, ни на чем не настаивая.

Она покупала домашнюю утварь наилучшего качества в небольших лавочках, расположенных недалеко от ее дома. Там Анна также представлялась и рассказывала о своих умениях и навыках. В обмен на обещание расхваливать их товар лавочники соглашались рекомендовать ее услуги своим покупателям.

Через неделю к Анне обратились за консультацией всего двое больных. Их хворь была незначительной – зуд и воспаление. После обширной практики, которую Анна унаследовала от отца в Никее, это показалось ей пустяком. Она изо всех сил старалась скрывать свое разочарование перед Львом и Симонис.

Третья неделя оказалась более удачной. Анну вызвали к пожилому мужчине, которого сбили с ног на улице. У него на голенях и бедрах были серьезные раны и ссадины. Мальчик, которого послали за Анной, описал травмы достаточно подробно, и она поняла, какие снадобья нужно взять с собой. Через полчаса старику стало гораздо лучше, и уже на следующий день он расхваливал нового лекаря на все лады. Слухи об искусном врачевателе распространились довольно быстро, и за несколько дней число пациентов Анны утроилось.

Теперь она могла приступить к сбору информации.

Очевидно, лучше всего начать с епископа Константина, с чьей помощью Юстиниан послал последнее письмо. Раньше брат Анны постоянно писал о епископе, подчеркивая его преданность православной вере, мужество в противостоянии Риму и доброту по отношению к нему самому, тогда еще никого не знавшему в городе. Юстиниан также отмечал, что Константин был евнухом, и из-за этого Анна нервничала теперь особенно сильно. Крепко сжав руки, она стояла в комнате для приема больных среди знакомых запахов мускатного ореха, мускуса, гвоздики и камфоры. Необходимо следить за выражением лица, за каждым жестом. Малейшая ошибка вызовет у Константина подозрение, заставит его присмотреться к посетителю внимательнее. И тогда он обо всем догадается и может подумать, что она над ним издевается.

Анна нашла Льва на кухне, где Симонис накрывала на стол. Пшеничный хлеб, свежий сыр, зелень, салат, заправленный уксусом из морского лука, как и положено в апреле. Существовали четкие правила, что можно, а чего нельзя есть в каждом месяце, и Симонис знала их назубок.