Будьте моей семьей

А их с Ариной секс не был просто классным. Это было… да хер знает, как офигительно это было!

Ладно, надо выбираться из постели, вон доносятся звуки давно проснувшегося дома, да и поселка в целом.

Кстати, а это сколько же у нас времени? Ого! А ничего он так, не хило соснул, наверное, самым последним встанет.

Оказалось, нет, не последним, буквально за десять минут до него в кухню пришла Арина, проснувшаяся ненамного раньше Артема.

Старшие дамы даже и мысли не допустили будить их обоих, посчитав, что молодежь так умаялась «отдыхать» в том аквапарке, что пусть себе спят сколько угодно, хоть до утра понедельника. К тому же где же еще и отдыхать напряженно работающим людям, как не на даче?

Артем с Ариной завтракали, заговорщицки обмениваясь красноречивыми взглядами и улыбками, когда считали, что на них никто не смотрит. Впрочем, никто и не смотрел – день сегодня с самого утра стоял шикарный: солнечный, по-настоящему жаркий, да так, что земля успела подсохнуть после дождя, шедшего всю ночь, правда, лужи остались, но это-то ерунда. И все домашние находились на участке по случаю такого прекрасного солнечного денечка, редкого для нынешнего лета.

– Какие на сегодня планы? – спросила Арина и слегка покраснела, когда Красногорский с большим значением приподнял одну бровь в ответ на оказавшийся провокационным при всей его невинности вопрос.

– Помимо самых главных? – уточнил он с явным намеком.

– Помимо них, – поджав от веселья губы, кивнула Арина.

– Ну… – начал было Артем.

Но вся особенная прекрасная расслабленность утра выходного дня после великолепной жаркой сексуальной ночи была безжалостно порушена ворвавшимся перепуганным Степаном Сергеевичем.

– Ребята! – взмолился он с порога. – Ох, боюсь, беда у нас приключилась!

– Что? – в момент собравшись, деловито и строго спросил Артем. Куда только делась вся его медлительная леность вкупе с сексуальностью и настроем на эротические игры.

– Да Вовку щас мыл от грязи, ваш-то тоже весь уделался, это они на самокатах по лужам наяривали, – принялся торопливо объяснять встревоженный сосед, – так вот и нашел на ноге у него клеща. И такой непростой клещ-то, здоровый и цвет фиолетово-коричневый. Ой, ребята, боюсь, что энцефалитный клещ-то это! Я сам и вытаскивать не решился. Надо его в больницу вести, ребята! Выручайте.

– Спокойно, – начальственным тоном сказал Красногорский, и Сергеич замолчал, ощутимо взбодрившись при этом. – Так, Степан Сергеич, бери Вовку, свой паспорт, документы на пацана, если имеются таковые. Родителям пока не звони, нечего их волновать, пока все точно не выяснится, к тому же они на работе.

Родители Вовки работали по сменам на производстве, причем по разным: он в одном графике, она в другом, потому и приезжали на дачу редко, успевая дома лишь денек отдохнуть, денек дела поделать, и снова на работу.

– Ариш, ты с нами? – спросил Артем.

– Конечно, а как еще? Я быстро, пять минут!

И вот намучались же они с Вовкой и его клещом!

В районной поликлинике, куда они приехали спешным порядком, их не приняли, объяснив, что у них нет таких реагентов и такой аппаратуры в лаборатории, и отправили в областную поликлинику.

Пока доехали, пока выстояли очередь таких же потерпевших любителей отдыха на природе, пока Вовке достали из ножки «подселенца» и выяснилось, что анализ будет готов только через несколько дней и никаких экспресс-анализов платно не делают…

Ждите. Ничего с ребенком не случится за это, а делать укол на всякий случай, как требовал перепуганный насмерть Степан Сергеевич, – только зазря нагружать организм ребенка ненужной химией.

Уставший от нервного напряжения взрослых, от поездок и поликлиник, от этих строгих тетенек-лаборантов, волнения деда, передавшегося ему, Вовка смотрел с тревогой, то и дело собираясь заплакать.

– Нет, так дело не пойдет, – решительно взялся успокаивать малыша Красногорский, – ты же смелый парень, победитель шланговых драконов, подумаешь, какой-то малюсенький клещ. Что он нам, соперник, что ли?

– Нет, не соперник, – твердо уверял Вовка и в подтверждение крутил головой.

– Вот именно, – похвалил его Артем, ну и поощрил, разумеется: – А давай-ка угостимся чем-нибудь вкусненьким для профилактики?

Пока они угощались «для профилактики», после которой сытый, успокоенный и довольный Вовка заснул прямо за столом в кафе, пока возвращались обратно, там и поздний вечер подобрался незаметно.

На ужин они опоздали, дамы было засуетились, ринувшись подогревать, ухаживать, но Арина с Артемом их остановили.

– Я сначала в душ, – объявила Арина, – есть пока не хочу. – И поинтересовалась, переводя взгляд с бабушки на Лидию Архиповну: – А вы чего такие уставшие и замученные? Матвей что-то выкинул?

– Да нет, Матюша как раз вел себя почти идеально, – призналась Анна Григорьевна, – просто мы что-то не рассчитали свои силы и перестарались с возней с грядками и в саду.

– Мам, – тут же мягко пожурил Артем, – мы же договаривались и, кажется, железно, что грядки-кусты и деревья не для того, чтобы упахаться, а в радость. По чуть-чуть, легко и без фанатизма.

– Да так, Артемушка, получилось, – оправдывалась Лидия Архиповна, – денек уж больно хороший выдался, и надо было убрать после дождя, и все в порядок привести, вот мы с Аней и увлеклись.

– Ладно, что уж теперь сетовать, – прервала разговоры Анна Григорьевна, – пойдем мы спать-отдыхать. Да и вы не задерживайтесь, небось устали, а вам завтра вставать ни свет ни заря.

Ладно, и впрямь, чего уж теперь удручаться попусту.

Дамы ушли в свои комнаты, Арина с Артемом, приняв душ каждый в своей части дома, и встретились на кухне.

Пусть и поздновато для ужина, но и пофиг, только вот поесть им сразу не удалось. Сразу у них случился поцелуй… затянувший в сладкий, горячий, обещающий омут.

И Артем заставил себя оторваться от губ Арины, ухватил ее за руку, молча увлек за собой, почти бегом поднялся по лестнице, в три огромных шага преодолел коридор до спальни, хлопком закрыв за собой дверь. И – быстрее, быстрее – поцелуй до полуобморока, одежда, сорванная и улетевшая в ночь, горячие губы, шальные слова, произнесенные жарким шепотом, горячие руки, прохладная простыня, принявшая их пылающие от желания тела… И все, все! Он в ней, с ней, вокруг нее, внутри ее тела…


Поднялись, взорвались на пике… и в полном бессилии спланировали в сон.

Непонятно отчего Арина внезапно проснулась посреди ночи, в самый ее темный час, не сразу сообразив, где находится, и, потянувшись рукой в ту сторону, где стояла возле ее кровати тумбочка, чтобы зажечь ночник, натолкнулась на горячее мужское тело и…

И придвинулась к нему, обняла, почувствовала его неповторимый запах, действующий на нее неизменно возбуждающе, придвинулась еще ближе и начала осторожно, тихонько целовать лицо, еле касаясь губами.

У мужчины изменился ритм и глубина дыхания, но он не двинулся, не повернулся, и Арина продолжила свое «путешествие», пройдясь губами по его шее от уха до ключицы, и двинулась дальше, с предосторожностью, медленно сместившись чуть ниже. И вдруг ее ухватили сильные руки и одним рывком уложили поверх его тела.

– Тебе бабушка не говорила, что надо опасаться спящего мужчины, а то он может и проснуться? – чуть хриповатым от сна и желания голосом спросил Артем.

И, не дождавшись ответа, накрыл ее губы своими.

И взорвалась ночь восторгом стремительного, истового соединения двух тел, переплетавшихся, берущих-отдающих, исступленно растворяющихся в возбуждении и страсти.

Они стонали, перекатывались, меняли позы и начинали все сначала, пока не достигли наивысшей точки единения вдвоем, одарившей их чувственным, слепящим взрывом…

И, обессиленные и опустошенные, снова провалились в сладостный сон.

Артем внезапно проснулся, резко и как-то в один момент, не понимая, что его разбудило. Что разбудило – непонятно, но проснулся он как-то очень уж конкретно, не чувствуя даже легкой сонливости, отчетливо понимая, что уже не заснет.

Было достаточно светло, солнце еще не встало, но небо уже на востоке светлело, птицы негромко гомонили, шуршала листва и пахло скошенной травой и сочными, спелыми грушами.

Красногорский повернул голову и посмотрел на девушку, спавшую у него на плече. На бархатистой, бледной коже ее лица проступали еле заметные веснушки, такие симпатичные, почти невидимые. Брови изгибались красивыми дугами, и алели полные, четко очерченные губы, опухшие от его страстных поцелуев, – не губы, а сплошное искушение. Буйные светлые волосы разметались по подушке и его руке, обнимавшей ее за талию, не отпуская от себя даже во сне.

В этот поразительный момент она вдруг увиделась ему невероятной красавицей – эфемерной и земной одновременно, – нежной, утонченной, как сказочная фея, и совершенно реальной, сексуальной, темпераментной и чувственной.

Артем с максимальной осторожностью медленно вытащил свою руку из-под ее головы, не удержался от невероятного притяжения, которое испытывал к ней, наклонился и поцеловал сначала в лоб, еле касаясь губами бархата кожи, а потом совсем легко в губы. Посмотрел на нее еще какое-то время, чувствуя что-то странное, щемящее в груди, и так же осторожно и медленно поднялся с кровати и прикрыл девушку одеялом.

Прихватив покрывало, завернувшись в него, как в римскую тогу, Артем вышел на веранду.

Было тихо, по-утреннему зябко и как-то торжественно и прекрасно от этой тишины просыпающейся природы.

Он глубоко вздохнул, задержал дыхание и медленно выдохнул.

Новый день, новая жизнь, новые реалии. Есть о чем подумать.

И он сел в плетенное из ротанга кресло возле круглого плетенного из того же ротанга стола. Смотрел вдаль, встречая утро, крепко задумавшись об этой самой новой жизни и ее новых реалиях.

Он настолько погрузился в свои размышления, что не услышал, как встала Арина, и слегка вздрогнул, когда за спиной раздался ее тихий, какой-то колдовской, невероятно эротический полушепот:

– Приве-ет, – с легким придыханием произнесла девушка и погладила его по голове, продлив движение рукой по шее до лопатки.

И от этого ее легкого касания у Артема пробежали мурашки по телу, мгновенно возбуждая его.

– Ты что не спишь? – тем же волшебным голосом спросила она, пройдя вперед и встав рядом с ним.

Артем улыбнулся – такая она была вся розовенькая от сна, с помятой от подушки правой щекой, с так и продолжавшими алеть от их неистовых поцелуев припухшими как-то по-детски губками. И ее буйная грива, взорвавшись тысячью оттенков-всполохов, расплескалась по ее плечам, груди и рукам. Завернувшись в одеяло, закрепленное на груди, босиком, Арина казалась маленькой волшебной чаровницей, вышедшей из леса, чтобы заняться с ним любовью и снова исчезнуть.

– Ты такая хорошенькая, что хочется зацеловать и затискать тебя до обморока, – заулыбался Артем.

И внезапным молниеносным движением, схватив стремительно за руку, притянул и усадил ее к себе на колени и тут же поцеловал.

– Вот теперь привет, – довольный произведенным эффектом, глядя на порозовевшие щечки девушки и сверкающие желанием глаза, поздоровался Артем.

– Совсем рано, – подставив солнцу лицо и прикрыв глаза, промурлыкала она своим медовым голосом, разморенная негой после сна и поцелуя. – Так почему ты здесь сидишь?

– Я думал, размышлял, – улыбался, любуясь ею, Артем.

– В такую рань? – открыв глаза, посмотрела на него девушка.

– В такую рань всегда лучше думается, – усмехнувшись ее сонливой разморенности, он поцеловал девушку в лоб.

– И о чем ты так напряженно думал в такое прекрасное утро? – все «мурлыкала» она сонным, еще более эротично-сладким голосом.

– Я думал… – не договорив, он посмотрел вдаль, захваченный какой-то мыслью.

Арина его не торопила, не задавала наводящих вопросов. Она и на самом деле еще наполовину спала, но другая ее половина чувствовала внутри жар разгорающегося возбуждения, и два этих противоположных состояния конфликтовали друг с другом.

– Ум-м-м, – потерлась она щекой о его грудь и положила на нее голову, отдаваясь приятной неге сонливости.

– Подожди, – окликнул ее Артем, поцеловав в волосы на макушке. – Не засыпай. Раз уж ты проснулась и пришла, давай поговорим.

– О чем? – Она села ровно и вопросительно посмотрела на него, удивившись его серьезности.

– О нас, – слишком решительно для такого часа начал Красногорский, но его было уже не остановить, он уже все решил, а когда он что-то решал, то начинал сразу же действовать: – Арин, нам надо пожениться.