Буря мечей

Небо было черно, как оставшиеся позади стены Харренхолла. Тихий ровный дождь глушил стук копыт и стекал по лицам.

Они ехали на север от озера. Изрытая проселочная дорога привела их через разоренные поля в лес, где журчали ручьи. Арья двигалась впереди, погоняя свою краденую лошадь быстрой рысью, пока не оказалась в гуще деревьев. Пирожок и Джендри поспевали за ней, как могли. Вдалеке выли волки и слышалось тяжелое дыхание Пирожка. Никто не разговаривал. Время от времени Арья оглядывалась через плечо, проверяя, не отстали ли мальчишки и нет ли за ними погони.

Погоня будет непременно, не сейчас, так потом. Она увела трех лошадей из конюшни, украла карту и кинжал из горницы самого Русе Болтона и убила часового у калитки. Перерезала ему горло, когда он встал на колени, чтобы подобрать стертую железную монетку, которую дал ей Якен Хгар. Скоро кто-нибудь найдет его в луже крови, и поднимется крик. Лорда Болтона разбудят, Харренхолл обыщут от крыш до подвалов и обнаружат, что у лорда пропали кинжал и карта, из оружейной — несколько мечей, из кухни — хлеб и сыр, а еще пекаренок, кузнечный подмастерье и чашница по имени Нэн, или Ласка, или Арри — смотря кого спросишь.

Сам лорд Дредфорта за ними не погонится. Русе Болтон так и будет лежать в постели, обложившись пиявками, и полушепотом отдавать приказания. Погоню, наверно, возглавит Уолтон, прозванный «Железные Икры» из-за поножей, которые он всегда носит на своих длинных ногах. А может, это будет шепелявый Варго Хоут со своими наемниками. Они себя именуют Бравыми Ребятами, а другие зовут их Кровавыми Скоморохами (только не в лицо), а иногда Ногорезами, потому что лорд Варго любит рубить неугодным ему людям руки и ноги.

«Если нас поймают, он и с нами то же самое сделает, — думала Арья, — а потом Русе Болтон сдерет с нас кожу». Она так и осталась в своем пажеском костюме с эмблемой лорда Болтона на груди, ободранным человеком Дредфорта.

Каждый раз, оглядываясь, она ожидала увидеть факелы, льющиеся из далеких ворот Харренхолла или мечущиеся по гребню огромных замковых стен. Но ничего такого не случилось. Харренхолл, так и не пробудившись, скрылся за деревьями и растаял во тьме.

Перебравшись через первый ручей, Арья съехала с дороги, проделала с четверть мили прямо по воде и лишь потом выбралась на каменистый берег. Это должно было сбить собак со следа. На дороге оставаться нельзя. И по этой, и по всем другим дорогам теперь рыщет смерть.

Джендри и Пирожок ни о чем ее не спрашивали. Карта была у нее, и Пирожок, пожалуй, боялся ее не меньше, чем возможной погони. Он видел убитого ею часового. Вот и хорошо, пусть боится — тогда он будет ее слушаться и никакой глупости авось не отмочит.

Сама она не слишком боялась, но понимала, что это неправильно. Ей ведь всего-навсего десять лет. Едет худышка-девчонка на краденой лошади, и впереди у нее темный лес, а позади — страшные дядьки, которым неймется отрубить ей ноги. Но почему-то теперь она чувствовала себя спокойнее, чем когда-либо в Харренхолле. Дождь успел смыть с ее рук кровь часового, за спиной у нее висит меч, волки рыщут во тьме, как легкие серые тени, и Арье Старк не страшно. «Страх ранит глубже, чем меч, — повторила она шепотом слова Сирио Фореля, а потом сказала слова Якена Хгара: — Валор моргулис».

Дождь перестал, и снова пошел, и опять перестал, но их плащи хорошо защищали от воды. Арья продолжала ехать медленным, ровным шагом. В лесу слишком темно, чтобы гнать быстрее, из мальчишек наездники никудышные, а в мягкой земле то и дело попадаются корни и камни. Они пересекли еще одну дорогу с глубокими, полными воды колеями, но Арья и по ней не поехала. Она вела свой отряд вверх и вниз по невысоким холмам, через заросли крапивы и ежевики, по узким овражкам, где мокрые ветки хлестали их по лицу.

Кобыла Джендри однажды поскользнулась в грязи, присела на круп и скинула парня, но ни лошадь, ни всадник не пострадали, и Джендри со своим упрямым видом снова взобрался в седло. Вскоре после этого им встретились трое волков, пожирающих тушу молодого оленя. Конь Пирожка, учуяв их, испугался и понес. Двое волков тоже убежали, но третий поднял голову и оскалил зубы, приготовясь защищать свою добычу.

— Назад, — сказала Арья Джендри. — Медленно, чтобы его не спугнуть. — Они отступали, пока волк и его добыча не скрылись из виду, и только тогда поехали искать Пирожка, который отчаянно цеплялся за седло, пока конь носил его между стволами.

Позже они проехали через сожженную деревню, пробираясь между остовами обугленных хижин и трупами висящих на яблонях людей. Пирожок, увидев повешенных, принялся шепотом молиться милосердной Матери, повторяя свою молитву снова и снова. Арья, глядя на исклеванных мертвецов в мокрых лохмотьях, прочла свою молитву: «Сир Григор, Дансен, Полливер, Рафф-Красавчик, Щекотун и Пес. Сир Илин, сир Меррин, король Джоффри, королева Серсея». Закончив словами «валор моргулис», она потрогала спрятанную в поясе монетку Якена и сорвала с увешанного мертвецами дерева яблоко. Оно было переспелое и кашистое, но Арья съела его прямо с червяками.

В тот день, можно сказать, так и не рассвело. Небо вокруг медленно светлело, но солнце не показывалось. Черное стало серым, и краски робко возвращались в мир. Гвардейские сосны оделись в темную зелень, лиственные деревья — в рыжину и блеклое золото. Они остановились напоить лошадей и наскоро поели, разломив украденную Пирожком хлебную ковригу и передавая друг другу ломти твердого желтого сыра.

— Ты хоть знаешь, куда мы едем? — спросил Джендри.

— На север, — сказала Арья.

Пирожок неуверенно поглядел вокруг.

— А где он, север?

— Вон там. — Она ткнула в нужную сторону куском сыра.

— Так ведь солнца-то нет — откуда ты знаешь?

— По мху. Видишь, он растет на одной стороне деревьев? Там юг.

— А зачем нам на север? — допытывался Джендри.

— Там течет Трезубец. — Арья развернула карту и показала им. — Видите? Когда мы доберемся до него, нам надо будет просто ехать вверх по течению до самого Риверрана, вот сюда. — Она провела пальцем по карте. — Это далеко, но мы не заблудимся, если будем держаться реки.

— Где тут Риверран? — спросил Пирожок, пяля глаза на карту.

Замок, изображенный в виде башни, помещался в развилке между двумя синими линиями, Камнегонкой и Красным Зубцом.

— Вот он, — показала пальцем Арья. — Видишь, написано: Риверран.

— Так ты, значит, читать умеешь? — спросил Пирожок с таким почтением, как будто она сказала, что умеет ходить по воде.

Арья кивнула.

— Доехав до Риверрана, мы будем в безопасности.

— Правда? Почему?

Потому что Риверран — замок моего деда, и мой брат Робб тоже будет там, хотелось сказать Арье, но она прикусила губу и скатала карту.

— Да так. Но сначала надо туда попасть. — Она села в седло первая. Она чувствовала себя не совсем хорошо, скрывая от Пирожка правду, но боялась доверить ему свой секрет. Джендри знает, но он — другое дело. У него есть свой секрет, хотя Джендри, похоже, сам не знает, в чем он состоит.

Днем Арья прибавила ходу и ехала рысью, сколько было можно, а иногда даже в галоп переходила, видя впереди ровное поле. Это, впрочем, случалось нечасто — местность становилась все более холмистой. Холмы не отличались ни высотой, ни крутизной, но им просто не было конца, и путникам уже надоело то подниматься, то спускаться. Они совсем запутались в ручьях и мелких лесистых долинах, где деревья смыкались над головой.

Арья, посылая Пирожка и Джендри вперед, сама то и дело возвращалась, чтобы замести следы, и все время слушала, нет ли за ними погони. Слишком медленно, думала она, покусывая губы, мы плетемся слишком медленно, так нас точно поймают. Однажды, с вершины очередного холма, она заметила какие-то темные фигуры, пересекающие ручей позади, и на миг в испуге приняла их за всадников Русе Болтона, но, присмотревшись как следует, поняла, что это стая волков. Она сложила руки вокруг рта и провыла им: «Аооооооо, аоооооооо». Самый крупный волк задрал голову, и его ответный вой заставил Арью содрогнуться.

К полудню Пирожок начал ныть, заявляя, что у него вся задница отбита и ляжки стерты, да и поспать бы не мешало.

— Я так устал, что сейчас с лошади свалюсь.

— Как по-твоему, — спросила Арья у Джендри, — если он свалится, кто его первый найдет — волки или Скоморохи?

— Волки, — сказал Джендри. — У них чутье лучше.


Пирожок открыл рот, закрыл его снова и раздумал падать с коня. Дождь зарядил снова, а солнца они за весь день не видели ни разу. Похолодало, и белый туман пополз между соснами на голые сожженные поля.

Джендри приходилось почти так же худо, как и Пирожку, но он был слишком упрям, чтобы жаловаться. Сидя мешком в седле, он очень решительно смотрел вперед из-под шапки лохматых черных волос, но Арья-то видела, что он не наездник. Надо было подумать об этом загодя. Сама она ездила верхом, сколько себя помнила, сначала на пони, потом на больших лошадях, но Джендри с Пирожком выросли в городе, а в городах простой народ ходит пешком. Йорен, забрав их из Королевской Гавани, дал им ослов, но трусить на ослике, да еще по Королевскому тракту, да еще за повозкой — это одно дело, а ехать на охотничьей лошади по диким лесам и сожженным полям — совсем другое.

Арья знала, что одна двигалась бы гораздо быстрее, но не могла же она их бросить. Они ее стая, ее друзья, единственные друзья, которые у нее остались, и без нее они спокойно сидели бы себе в Харренхолле. Джендри потел бы в своей кузнице, а Пирожок — на кухне. «Если Скоморохи нас поймают, — думала она, — я скажу им, что я дочь Неда Старка и сестра Короля Севера. Прикажу им отвезти меня к брату и не трогать Пирожка и Джендри». Они, конечно, могут ей не поверить, и если бы даже поверили… Лорд Болтон — знаменосец ее брата, и все равно она его боится. «Не дамся я им, — безмолвно поклялась она, нащупав за плечом рукоять меча, который украл для нее Джендри. — Не дамся».

В тот же день они выехали из леса к какой-то реке, и Пирожок завопил от восторга:

— Трезубец! Теперь нам только и надо, что ехать вверх по течению, как ты говорила. Мы почти на месте!

Арья пожевала губу.

— Не думаю, что это Трезубец. — Речка раздулась от дождя, но все равно оставалась не шире тридцати футов — Трезубец запомнился ей гораздо более широким. — Эта речка слишком узкая, да и рано еще для него.

— Ничего не рано, — возразил Пирожок. — Мы весь день едем почти что без передышки. Наверно, уже много отмахали.

— Давайте-ка взглянем на карту еще раз, — сказал Джендри.

Арья спешилась и развернула пергамент. По нему струйками стекал дождь.

— Думаю, мы где-то здесь, — показала она. Мальчишки смотрели из-за ее плеч.

— По-твоему, мы совсем не продвинулись? — возмутился Пирожок. — Вот же он, Харренхолл, совсем рядом с твоим пальцем. Мы ведь целый день ехали!

— До Трезубца еще много миль. Несколько дней ехать надо. Это какая-то другая река, одна из этих. — Арья показала на карте несколько тонких синих линий, у каждой из которых значилось свое название. — Дарри, Яблочная, Девичья… а может, вот эта, Ивовая.

Пирожок перевел взгляд с карты на реку.

— Она не такая маленькая, как тут нарисовано.

— Эта речка на карте впадает в другую, смотри, — заметил Джендри.

— Да, в Большую Ивовую.

— Ну да, а Большая Ивовая впадает в Трезубец, стало быть, нам надо ехать вниз по течению, а не вверх. Но если эта речка — не Ивовая, а вот эта…

— Быстринка.

— …то она делает петлю и бежит обратно к озеру и Харренхоллу.

— Ну уж нет! — выпучил глаза Пирожок. — Тогда нас точно убьют.

— Надо узнать, что это за река, — самым упрямым из своих голосов заявил Джендри.

— Как узнать-то? — На карте все названия обозначены, но на берегу речки не написано ничего. — Мы не поедем ни вверх, ни вниз по течению. Переправимся на тот берег и будем ехать на север, как и ехали.

— А лошади умеют плавать? — спросил Пирожок. — Мне сдается, тут глубоко, Арри. Вдруг в воде змеи есть?

— Ты уверена, что мы едем на север? — засомневался Джендри. — Из-за этих холмов мы могли заблудиться…

— Мох на деревьях…

— Вон на том, — перебил Джендри, — мох растет с трех сторон, а на другом мха и вовсе нет. Может, мы заблудились и едем по кругу.

— Может, и так, — сказала Арья, — но я все равно переправлюсь через реку, а вы оставайтесь, если хотите. — Она снова села верхом, не глядя на них. Не хотят с ней ехать — пусть тогда сами ищут Риверран, если их раньше не найдут Скоморохи.

Ей пришлось проехать добрых полмили вдоль берега, пока она не нашла что-то вроде брода, но ее кобыла все равно заартачилась, не желая идти в реку. Бурая речка с неизвестным названием бежала быстро, и когда Арья с грехом пополам добралась до ее середины, лошади стало по брюхо. Вода набралась Арье в сапоги, но она сжала бока лошади каблуками и выбралась на тот берег. Позади слышался плеск и тревожное ржание. Стало быть, мальчишки все-таки едут за ней. Это хорошо. Она оглянулась и увидела, как они, все мокрые, вылезли на берег.

— Это не Трезубец, — сказала она им. — Точно не он.

Следующая речка была мельче и легче для переправы. Арья заявила, что и это тоже не Трезубец, и никто больше не спорил с ней, когда она двинулась вброд.

Начинало смеркаться, когда они снова остановились дать отдых лошадям и закусить хлебом и сыром.

— Мне холодно, и я весь мокрый, — пожаловался Пирожок. — Теперь уж мы далеко отъехали от Харренхолла — можно костер развести…

— НЕТ! — в один голос вскричали Арья и Джендри, и Пирожок притих. Арья покосилась на Джендри. С Джоном в Винтерфелле они тоже часто произносили что-то вот так, вместе. Из всех своих братьев она больше всего скучала по Джону Сноу.

— Ну хоть поспать-то можно? — спросил Пирожок. — Я страх как устал, Арри, и задница болит. Там, наверно, уже мозоли.

— Вот поймают тебя — еще не так отделают. Надо ехать дальше. Надо.

— Но ведь уже почти темно, и даже луны не видно.