Быстро падая

– Спасибо за доверие. И… я рядом, если захочешь поговорить, хорошо? О Джаспере… о Чейзе… о твоей рукописи – неважно о чем. Совсем.

И несмотря на то что внутри меня воцаряется хаос, я не могу не улыбнуться.

– Спасибо. Правда, – я бросаю взгляд на телефон и вздыхаю. – Моя смена в закусочной начнется через полчаса.

– Хорошо, – Шарлотта улыбается мне и встает. – Увидимся.

Я расплачиваюсь за кофе, собираю свои вещи и в последний раз проверяю телефон.

Никаких новых сообщений. Ни от Кэти. Ни от Чейза. Конечно, нет.





Глава 15





Чейз


Каждая мышца в моем теле болит. Уже почти полночь, а я только вернулся из Ричмонда. Моя правая рука все еще горит, а локоть как-то странно онемел. Вообще-то сегодня утром я уже в третий раз за неделю ездил в Ричмонд, чтобы проследить за работами на стройке, написать отчет и помочь, где смогу. О происшествии на стройке нигде не упоминалось. По крайней мере, никто серьезно не пострадал, только я и моя рука. Я качаю головой, чтобы прогнать это воспоминание. К тому же очень трудно концентрироваться на управлении машиной, когда все болит.

Тем не менее я каким-то образом умудряюсь без проблем вернуться в Фервуд и сбавляю ход. Все магазины давно закрыты. Уличные фонари и огромная луна освещают мне путь. Кроме того, вокруг словно ни души и совершенно тихо. Даже «У Барни» выглядит покинутым в этот вечер четверга, хотя, проезжая мимо, я различаю силуэты одиноких людей в окнах.

Понятия не имею, что заставляет меня остановиться именно перед освещенной закусочной. Нет, вру. Я точно знаю, почему это делаю. Хейли написала несколько часов назад, а сейчас носится внутри с повязанным на талии фартуком и кофейником в руке. К тому же домой пока не хочется. Уж точно не в таком состоянии. Отец и дядя Александр уже, конечно, в курсе, но у мамы наверняка бы случился инфаркт, если бы я сейчас заявился в таком виде. Так что я ставлю «додж» на стоянку позади закусочной Бет и выбираюсь из машины. Кажется, шел дождь. Наконец-то прохлада в это безумно жаркое лето.

Светящаяся вывеска отражается в луже, мимо которой я прохожу. Перед дверью я ненадолго останавливаюсь. Мешкаю. Мы с Хейли не очень поладили, и, наверно, было бы лучше держать дистанцию. В любом случае она не слишком долго пробудет в городе, так же, как и я. Едва Лекси и Тайлер установят новый двигатель в машину Хейли, она уедет, это я могу сказать с абсолютной уверенностью. И я вернусь в Бостон, когда в середине сентября начнется новый семестр. Хотя одна только мысль об этом вызывает во мне чувство глубокого отвращения. Плевать. Это неважно. Не сейчас. Мне просто нужно выпить чашку кофе и увидеть Хейли. Больше ничего.

Раздается знакомый звон, когда я открываю дверь и вхожу в закусочную. Здесь тепло, пахнет кофе и чем-то подгоревшим. За стойкой устроились две одинокие фигуры. Старый мистер Керридж, который обычно в кафе, напротив, читает газету – его единственное хобби со дня смерти жены пять лет назад, – и еще водитель грузовика, который снял кепку и молча попивает из кружки кофе, пока на экране телевизора беззвучно идут новости. Один из столиков занят группой подростков, которые ходят в местную среднюю школу, и, по-видимому, наслаждаются по полной своими каникулами. В их возрасте я тоже проводил здесь вечера, в основном с Лекси и Джошем, время от времени с Джаспером, Шарлоттой и даже Шейном. Если так подумать, мы делали это слишком редко. Из кухни доносится музыка, негромкий свист и грохот посуды.

Я тащусь к ближайшему креслу и со стоном опускаюсь в него. Обивка просела, но мне в принципе все равно. Я сползаю так низко, что могу положить голову на спинку и закрыть глаза. Божественная, расслабляющая тишина. После бурения, палящего солнца, пыли и криков со стройки это ощущается лучше, чем что-либо еще.

Когда я снова открываю глаза, мой взгляд сам по себе падает на Хейли. На ней широкие черные брюки и зеленый топ с короткими рукавами. И ко всему прочему точно такие же сережки, как в ее первый вечер в Фервуде. Поначалу она меня не замечает и, так как Хейли только что вышла из кухни, то скорее всего не услышала колокольчик. Я жду, пока она пройдет мимо моего столика, вместо того чтобы обратить на себя ее внимание.

– Чейз? – Она останавливается на полпути и смотрит на меня. Я уже несколько часов не заглядывал в зеркало, но судя по тому, как ее глаза вдруг расширились от беспокойства, я, наверно, выгляжу так же дерьмово, как и чувствую себя сейчас.

– Эй… – я измученно улыбаюсь. Мотнув головой, указываю на чайник в ее руке. – Можно мне водички?

Мгновение она колеблется, но в конце концов кивает. Не проходит двух минут, как она возвращается с подносом, подает мне чашку кофе и ставит рядом стакан с водой.

– Спасибо.

К моему удивлению, она садится. Не на сиденье напротив, а прямо рядом со мной. Я не могу собраться, чтобы отодвинуться в сторону, из-за чего вдруг ее нога прижимается к моей, а Хейли оказывается совсем близко.

Секунду я могу лишь смотреть на нее. Хейли выглядит усталой, и я спрашиваю себя, как долго она уже сегодня работает. Под ее глазами залегли тени, от усталости зрачки расширены, несколько прядей выбилось из косы. Учитывая то, как закончилась наша последняя встреча, безусловно, я последний, кого она хотела бы видеть касающимся ее без разрешения.

– Что случилось? – ее голос такой же тихий, такой же понимающий. И когда она кладет ладонь на мою руку, я не могу выдавить ни звука. Кончики ее пальцев осторожно поглаживают кожу. Жжение мгновенно возвращается, но скорее я добровольно соглашусь поучаствовать в боксерском поединке, чем отстранюсь от нежного прикосновения Хейли.

– Чейз? Что случилось? – повторяет она едва слышно, нащупывая свободной рукой что-то на подносе. Только сейчас я замечаю бинты на нем.

Моим первым порывом было преуменьшить серьезность ситуации. Но ее забота настолько искренняя, что я не могу ни в чем упрекнуть Хейли.

– Если ты вдруг так подумала, я не участвовал в барной потасовке, – я пытаюсь сделать так, чтобы это звучало как шутка.

Но все-таки Хейли замечает что-то в выражении моего лица, потому что недоверчиво на меня пялится.

– А в чем тогда? В уличной драке? Чейз, это выглядит так, будто кто-то раздавил твою руку. Не хватает только синяка под глазом и разбитой губы.

Я пытаюсь скрыть удивление, но следующие слова вырываются прежде, чем я успеваю обдумать или сдержать их.

– Эти времена в прошлом.

Она обеспокоенно хмурится.

– Эти… что?

– Не волнуйся – я не тащусь от того, чтобы меня били. До начала года я… подменял Джоша в некоторых боях. Это не совсем законно, но ему была нужна поддержка.

Она до сих пор нужна, хоть и в другом виде. Впрочем, я уже целую неделю ничего о нем не слышал. Но вся суть реабилитационной клиники не только в том, чтобы Джош поправился, но и в том, чтобы ограничить контакт с внешним миром, отгородить его от плохого влияния. Боже, только бы это сработало. Еще дольше скрывать от семьи правду выше моих сил.


– Я понимаю, – бормочет она, глядя мне в глаза. – Нет ничего такого, чего бы я не сделала для своей сестры.

– Значит, ты бы тоже вышла на ринг и дралась с кем-то, пока один из вас не упадет и не останется лежать?

– Естественно, – тут же отвечает она. Никаких размышлений. Никаких колебаний.

Уголки моего рта дрожат.

– Рад слышать. Некоторое время назад Джош задолжал довольно большие деньги не тем людям, и они хотели получить свое за счет этих боев, – это первый раз, когда я произношу правду вслух. Я пришел сюда не за тем, чтобы рассказать это все Хейли, но почему-то слова с легкостью слетают с моих губ. И это чертовски приятно – наконец-то довериться другому человеку. Даже несмотря на то, что на кону не мои секреты, а Джоша. Но Хейли не знает его, как и мою семью, а потому я не чувствую себя как-то неправильно, выражая словами то, что ношу в себе на протяжении нескольких месяцев.

Хейли стискивает пальцы.

– Как ты поранился сегодня? Если не в одном из этих… боев?

Я вздыхаю.

– Глупое происшествие на стройке в Ричмонде. Мне приходится ездить туда почти каждый день, чтобы помогать, потому что нам не хватает людей. Мы переносили несколько довольно тяжелых досок, и, когда их укладывали, я не вовремя отдернул руку.

– Ауч. – Хейли корчит жалостливо мордашку, затем делает глубокий вдох, будто пытаясь к чему-то подготовиться. – Чейз… Мне жаль, что я тебе наговорила, когда мы были…

– Все в порядке, – перебиваю я и касаюсь ее пальцев. Они на удивление холодные, и я стискиваю их, чтобы согреть. – Ты была права в каждом слове. Я подвел своего лучшего друга. Если бы я мог вернуться в прошлое и все исправить… Но я не могу. Это факт, с которым я должен жить.

Пока я говорю, она качает головой.

– Так или иначе, с моей стороны было несправедливо во всем обвинять тебя, не зная всех обстоятельств. – Она сомневается, но пододвигает аптечку поближе, не открывая ее. – Сегодня Шарлотта поведала мне, что вы сделали. О чем она тебя попросила.

До этого момента я почти не дышал, но теперь наконец выдыхаю. Окей. Вау. Этого я не ожидал. До сих пор Шарлотта хранила тайну, как зеницу ока. Только мы двое знали, что наше свидание и тот поцелуй были не чем иным, как фарсом. Все остальные считают, что мы на самом деле когда-то пытались встречаться друг с другом, но из этого ничего не вышло. Я умею хранить секреты. Даже от своего лучшего друга, если это так нужно.

Джаспер был таким идиотом. Он знал, что Шарлотта влюблена в него. Он и сам сох по ней долгие годы, Господи Боже! Но он не давал ни себе, ни ей даже шанса. Быть вместе. Быть счастливыми. А они бы были, в этом я абсолютно уверен. И мне трудно представить, что его смерть поразила бы Шарлотту меньше, если бы они не стали парой… Она рыдала в ванной в доме Харрингтонов, где мы все собрались после траурной церемонии. Мы с Шейном вытащили бедняжку оттуда, чтобы никто не узнал о ее состоянии. Насколько я знаю, с тех пор Шарлотта регулярно посещает психолога здесь, в городе. Мне кажется, что ей лучше, она снова улыбается и больше разговаривает, но что-то подсказывает, что, вероятно, она еще долго будет страдать по Джасперу. Возможно, всегда.

– Это была дерьмовая затея, – признаю я и делаю глоток кофе. Он черный, крепкий и без сахара. – Джаспер вполне оправданно разозлился. Какой парень идет на свидание с девушкой, которая нравится его лучшему другу?

– Почему ты так поступил?

Я избегаю ее взгляда.

– Честно сказать? Наверно, потому что в глубине души я полный кретин. Лет в пятнадцать-шестнадцать у меня был довольно неприятный период. Я бунтовал против всего и постоянно втягивал Джаспера в неприятности. Я подстрекал его прогуливать школу и таскал с собой на вечеринки, где мы оба сильно напивались. Как-то на одну из таких домашних тусовок ворвались копы. Джаспер и я оказались слишком пьяны, поэтому нас поймали и закрыли на ночь в камере. Родители были в бешенстве. Его мама даже хотела запретить со мной общаться, но мне было все равно… и я просто продолжал. А Джаспер… Джаспер остался на моей стороне. Только когда я познакомился с Мией, стало лучше. Но так или иначе… как там говорится? Один раз мудак – всегда мудак. – Я заставляю себя пить кофе, даже если бы предпочел что-то более крепкое. – Это так меня разозлило. Все эти годы я был очень зол. На жизнь, на обстоятельства, на болезнь Джаспера. И на него самого, потому что он даже не хотел попытаться быть обычным парнем, а только прикрывался своим состоянием и использовал его как предлог. Возможно, я хотел устроить ему взбучку, возможно, мне просто было все равно.

– А может, ты хотел заставить его задуматься? – тихо спрашивает Хейли.

Я пожимаю плечами. Возможно, но разве это имеет значение?

– После того случая с Шарлоттой мы набросились друг на друга и высказали все, что накопилось за эти годы. Он злился на меня из-за Шарлотты, а также потому, что считал, будто я использую свою семью в качестве предлога и прячусь за ней, вместо того чтобы следовать собственным желаниям. Его взволновало, что я изучаю архитектуру так же, как папа, дедушка, дядя Александр и все остальные в моей семье, хотя это не совсем моя мечта. Я же упрекал его, что он использовал свою болезнь в качестве предлога. Что он все равно мог бы встречаться с Шарлоттой, если бы не был таким упертым идиотом. Что он мог бы сделать что-то со своей жизнью или хотя бы попытаться, если бы только захотел. Но он просто не хотел. После этого мы перестали общаться на несколько недель. Когда в феврале Джаспер снова позвонил мне, я проигнорировал его. – Я чувствую, как мое горло сжимается, но все же заставляю себя говорить дальше: – Я подумал, что мы сможем обсудить это позже, когда я приеду в Фервуд на каникулы.

Только у Джаспера не было никакого после.

Я вливаю в себя остатки кофе, даже несмотря на то, что при этом обжигаю себе язык. К черту. Не похоже, чтобы я этого не заслуживал.

Некоторое время между нами царит молчание. Я смотрю на пустую скамью напротив. На первый взгляд она кажется совершенно невредимой, но это та самая скамья, на обивке которой мы с Джаспером в тринадцать лет вырезали наши имена. В знак того, что это наше место. Я почти уверен, что имена все еще там, когда смотрю в ту сторону. Как странно, что это воспоминание осталось, на виду у всех, но самого Джаспера уже нет.

– Прежде чем я начала это путешествие… – нерешительно произносит Хейли. – …я поссорилась со своей сестрой.

Я поворачиваю голову и изучаю ее профиль, ожидая, пока она продолжит говорить. Она не смотрит на меня, а таращится в одну точку на другом конце закусочной.

– Это было нереально глупо. Мы никогда раньше не ругались, но когда она насела на меня из-за глупой вечеринки… тут я взорвалась и высказала ей то, что не хотела говорить на самом деле. Я думала… я обвинила ее в том, что она хочет прогнуть меня под себя. Что она не может принять меня такой, какая я есть. Что она стыдится меня, что желает себе другую сестру. – Слезы подступают к ее глазам, но Хейли быстро смахивает их. – Я наговорила ей кучу ужасных вещей. Но она же просто хотела мне помочь. Заставить меня рисковать и быть смелее. Или хотя бы попытаться.

У меня никогда не было близнеца, и раньше я постоянно ссорился с Джошем из-за любого мелкого дерьма, поэтому я не могу понять, каково ей на самом деле. Но я знаю, как фигово ругаться со своим лучшим другом и говорить вещи, которые все испортят.

Я кладу здоровую руку на спинку сиденья и поворачиваюсь к ней всем телом.

– Вы с тех пор так и не поговорили друг с другом?

Она открывает рот, видимо, хочет что-то сказать, но просто качает головой.

– Не совсем.

– Это действительно паршиво.

Они обе молчат все это время? Как-то не могу себе подобного представить. Может быть, Кэти – это тот человек, который наказывает Хейли радиомолчанием. Или они договорились о чем-то вроде тайм-аута, пока Хейли катается по штатам. И может, она не единственная, кто проводит лето вдали от дома.

– Кэти все еще с родителями? Или она тоже уехала, как и ты?

Хейли медленно кивает.