Быстро падая

Этот вопрос удивляет меня так же сильно, как и выражение его лица. Именно это сочетание искреннего любопытства, очарования и заботы заставляет меня дать единственно возможный ответ.

– Нет, – честно говорю я. – Я боюсь очень многого.

– Например?

– Грозы. Я ненавижу гром и всегда хочу куда-нибудь залезть, пока все не закончится. И тараканов, брр! Кроме того, я нервничаю в толпе, и мне ужасно не по себе входить в заведение в одиночку. И…

– И?.. Я киваю и позволяю себе выплеснуть то, что до этого момента запирала глубоко внутри себя.

– Я боюсь того, что происходит со мной, когда ты рядом. Когда ты смотришь на меня… и когда касаешься моей кожи, – с каждым словом мое сердце бьется все быстрее, но я продолжаю: – Я боюсь того, что произойдет, если ты поцелуешь меня.

Секунды проходят, растягиваясь до бесконечности. Никто из нас не двигается. Чейз просто застыл, его глаза буквально прожигают меня насквозь. Я сказала правду, хотя мне было очень страшно. И, может быть, сейчас это самое захватывающее, уж точно самая смелая вещь, которую я сделала этим летом.

– Хейли… – за два больших шага он оказывается рядом со мной. Он проводит пальцами по моей щеке, совсем легонько, потом осторожно обхватывает мое лицо ладонями. Я не отступаю, не говорю ему остановиться. Потому что совсем этого не хочу. Пусть он не останавливается, а продолжает. Понятия не имею, что здесь происходит, правильно это или неправильно, и в то же время я слишком хорошо знаю, что хочу… Чейз наклоняется ко мне, медленно надвигаясь. Мое сердце колотится, а внутри все так сжимается, что я понимаю, почему говорят о бабочках в животе в такой ситуации. Хотя, по-моему, это скорее стая птиц, которая устраивает внутри полную неразбериху. Возможно, это воробьи. Или чайки. Я не могу решить – а потом… потом я не могу даже думать. Его теплое дыхание ласкает мой рот, он совсем близко. Я отчетливо чувствую его аромат, жар тела, касающегося моего. Кончики его волос щекочут мои пальцы, хотя я даже не заметила, как положила руки ему на шею. Я больше не контролирую свои действия. Свои мысли. Чувства. Я знаю только, что хочу этого. Я хочу, чтобы он поцеловал меня. Я хочу узнать, каково ощущать его губы на своих, хочу утонуть в зелено-карих глазах, пока они не станут всем, что я вижу. Бессознательно я встаю на цыпочки, тянусь к нему навстречу, пытаюсь уничтожить последние несколько миллиметров между нами. Откуда-то доносится шум, но это не имеет значения, неважно. Я закрываю глаза и…

– Дождя нет.

Нахмурившись, я снова открываю глаза. Несколько раз моргаю. Чейз нависает надо мной, но не целует.

– Что, прости?

Очень медленно уголки его губ ползут вверх.

– Дождя нет, – повторяет он, будто это самая очевидная вещь на свете. – Ты же хотела, чтобы тебя поцеловали под дождем.

Что? Я имею в виду… что?! Он сейчас, блин, серьезно?

Я могу только пялиться на него, потому что слишком потрясена, застигнута врасплох, чтобы хоть как-то реагировать. Или принять решение. Например, о том, стоит ли мне его пнуть, как следует, или взять дело в свои руки и просто поцеловать.

Но прежде чем я начинаю ясно мыслить, шум вокруг нас становится громче. Внезапно раздается детский плач. Шелест. Смех.

Мы с Чейзом отстраняемся. Через секунду две девчушки, которых мы видели вначале, протискиваются сквозь кукурузу, просто отодвигают ее в сторону и выходят на тропинку с той стороны, где сейчас стоим мы. Мгновение они смотрят на нас большими глазами, а потом, хихикая, убегают. Не по тропинке, а опять через кукурузное поле.

Я гляжу им вслед, пока моя голова все еще пытается осмыслить то, что здесь только что произошло. Вернее, то, чего не произошло. Мой пульс все еще учащается, и мне тяжело четко мыслить. Мои щеки горят, когда разум вновь и вновь прокручивает одну и ту же сцену. Чейз и я. В объятиях друг друга. Собирающиеся поцеловаться.

Вдруг я чувствую руку на своей и пальцы, сплетающиеся с моими. Чейз улыбается мне, не грустно, не раздраженно, а так же непринужденно, как в тот день в кафе, когда он снова и снова искал мой взгляд. Этот парень…

– Тебе повезло, что у меня нет воды. – Мои глаза скользят по нему. – Или горячего кофе.

Чейз только смеется и тащит меня за собой.





Глава 17





Чейз


Через час мы добираемся до ресторана, расположенного недалеко от Фервуда. Правда, нам потребовалось немного времени, чтобы выбраться из кукурузного лабиринта, и мы, наверно, несколько раз бегали по кругу, но так или иначе, все-таки нашли правильный путь. Не было ни награды победителям, ни подарков, ни фанфар, тем не менее уровень адреналина в моей крови не падает. Я не могу перестать улыбаться. Можно подумать, что у меня из-за этого заболит лицо, но нет. Даже синяк и содранная кожа сейчас не дают о себе знать. Хейли оказывает на меня абсолютно безумный, невероятный эффект. А я даже не поцеловал ее.

Правда это не значит, что я не хотел этого сделать. Это чудо, что я смог остановить нас обоих. Хейли особенная, и наш первый поцелуй я тоже хочу сделать особенным. Даже если для этого должен быть уверенным, что погода испортится, и она получит свой волшебный поцелуй под дождем.

На стоянке я, как само собой разумеющееся, переплетаю наши пальцы. Она быстро бросает на меня взгляд, а затем тут же отводит его в сторону, но ее щеки краснеют, и мне приходится сдерживаться, чтобы не притянуть Хейли к себе. Ее руку чертовски здорово чувствовать в моей. Такое обыденное, но в то же время новое и волнующее ощущение. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз держался с кем-то за руки. И хотя мне было нормально и так, я уже точно знаю, что, когда лето закончится, я буду скучать по этому теплому чувству, которое сейчас наполняет меня рядом с Хейли.

Официантка провожает нас к столику у окна. С первого взгляда я замечаю студентов, которые болтают друг с другом на всевозможных языках, и парочку местных жителей. В прошлом мама и папа часто привозили нас сюда, и нам разрешалось заказывать все что угодно – особенно, если отец до этого момента успевал заключить какую-нибудь успешную сделку, так что у меня остались только хорошие воспоминания об этом месте. А теперь, когда я здесь с Хейли, их будет еще больше.

Неохотно отпускаю ее руку, когда мы садимся за стол напротив друг друга и берем меню. Прежде чем я успеваю набрать в легкие воздух, чтобы что-то сказать, возвращается официантка и с нетерпением смотрит на нас. Мы делаем заказ и быстро получаем наши напитки – молочный коктейль для Хейли и колу для меня – и затем снова наступает приятная тишина.

– Ты в порядке? – дразню ее я. – У тебя лицо покраснело. Лихорадка? Загар?

Она пинает меня под столом, и я громко смеюсь, но тут же стону от боли. Ой! Она попала прямо в голень.

Но, судя по всему, я это заслужил.

– У меня все отлично, – сверкнув глазами, заявляет она и поднимается. – Извини, я отойду на минутку.

Я с улыбкой смотрю ей вслед, потом, вздохнув, откидываюсь на спинку стула. Этот день прошел лучше, чем я ожидал, а сейчас уже вечер. Время бежит, и я точно не хочу, чтобы свидание заканчивалось. Хейли долго не возвращается, я вытягиваю несколько салфеток, прошу у проходящей мимо официантки ручку и начинаю рисовать. Даже не задумываюсь, что именно, перо движется по шероховатой поверхности, будто само по себе. Раньше я постоянно рисовал: на стенах, столах, в книгах. Какое-то время я даже таскал с собой блокнот для рисования, чтобы скрасить время ожидания парой скетчей. Во время учебы я быстро понял, что у меня получается хоть и очень хорошо, но ничего выдающегося в этом нет. И изменить это я почему-то никогда не пытался. Рисование на салфетках расслабляет меня – и занимает время.


– Что это?

Я поднимаю голову, когда Хейли снова садится напротив меня, и откладываю ручку в сторону.

– Да так, просто пара набросков.

– Как недавно в кафе? – спрашивает она, слегка повернув голову, чтобы лучше рассмотреть рисунки. Она выглядит настолько очарованной, что я невольно задерживаю дыхание и пытаюсь посмотреть на скетчи ее глазами.

В них нет ничего особенного. Персонаж из комиксов, маленький человечек в повседневной жизни – за покупками, в школе, на велосипеде. На других салфетках ту же фигуру можно увидеть в другом наряде – темном и опасном – избивающей мерзких типов.

– Чейз, рисунки и правда хороши!

– Они нормальные, – смущенно потираю шею.

Но Хейли яростно качает головой.

– Я думаю, что они великолепны! – и она начинает передвигать салфетки взад и вперед, словно пытаясь их упорядочить. – Смотри! Вот как это может работать, – она бросает на меня вопросительный взгляд.

– Ничего себе, – бормочу я. Теперь мы оба склоняемся над столом, снова находясь почти так же близко друг к другу, как на кукурузном поле. Цветочный аромат ее духов окружает меня, но я сосредоточен не на нем, а на том, что делает Хейли.

– Это похоже на настоящую историю.

Она сияет:

– Благодарю. Я очень хорошо умею придумывать истории.

– Ты должна стать писательницей, – с улыбкой отвечаю я и беру еще две салфетки. – Но не хватает кое-чего еще.

Быстрыми штрихами я царапаю на бумаге еще несколько рисунков и добавляю к истории, которую мы только что придумали.

– Кто это? – смеется Хейли, указывая на новую фигуру с огромными глазами.

– О чем ты говоришь? Это, конечно, утка.

– Да, но что она делает посреди драки с плохими парнями?

– А ты как думаешь? Спасает героя.

Пару секунд Хейли просто смотрит на меня, а потом заливается звонким смехом, и я присоединяюсь к ней. Мы смеемся так сильно, что у нее на глазах выступают слезы, а у меня начинает болеть живот.

Это действительно невероятно. Как Хейли раньше могла быть такой сдержанной и застенчивой, остается для меня загадкой. Она просто настолько полна энергии и радости жизни и принимает каждый вызов, даже если боится или это требует от нее большой смелости. И при этом она выглядит такой непоколебимой и спокойной, будто ничего не сможет отвлечь ее от этой цели. И она прекрасна. На самом деле, не в моем вкусе, если бы меня спросили еще неделю назад, но сейчас я не могу сказать, что в ней не привлекательно – красивые карие глаза, нос, который она все время морщит, полные губы, длинные ноги и маленькие веснушки на лице… Я мог бы продолжать до тех пор, пока могу ее видеть и говорить с ней. Но менее чем через две минуты нам приносят гамбургеры, которые требуют нашего пристального внимания.

В течение следующих тридцати минут в ресторане собирается еще больше гостей, и, когда вокруг нас становится все громче и громче, за нашим столиком воцаряется тишина. В том, чтобы смотреть, как ест Хейли, есть что-то странно очаровательное. Может быть, потому что она наслаждается гамбургером так же открыто, как и я, при этом продолжает счастливо вздыхать. Неизбежно я задаюсь вопросом, издает ли она такие же звуки в постели. Этот тихий вздох я уже сегодня слышал, но не стон наслаждения…

Она замечает мой взгляд и быстро краснеет, словно точно знает, в каком направлении идут мои мысли. Она кусает нижнюю губу и макает картофель фри в шоколадный молочный коктейль. От подобного зрелища у меня неизбежно вытягивается лицо. Как люди могут так делать, я никогда не смогу понять. Но Хейли лишь нахально усмехается, снова макает очередную картофелину в свой напиток и с аппетитом засовывает ее в рот.

Я не могу не смотреть на пухлые губы Хейли. И – дерьмо… каждая капля крови течет в сторону паха. Обедать с Хейли было довольно паршивой идеей. У меня в штанах так тесно, что можно подумать, мне снова тринадцать, и я влюбился впервые в жизни.

С огромным трудом я сосредотачиваюсь на еде. Хейли заканчивает раньше меня. Она не справилась со всем гамбургером, хотя боролась до победного, но эти штуки и правда огромные. Теперь она сидит расслабившись с довольной улыбкой на губах и позволяет своему взгляду бродить по ресторану.

– Боже мой, – она рывком садится прямо и хватает меня за руку. Потом кивком головы нервно указывает в сторону.

– Думаю, тот парень собирается сделать предложение своей девушке прямо сейчас!

Я следую за ее взглядом и вижу чувака, который как раз разглядывает узкое золотое кольцо и быстро запихивает его обратно в карман брюк, когда его спутница – привлекательная брюнетка лет двадцати – возвращается к столику и садится рядом с ним. Сначала я думаю, что Хейли права, но почему-то этот парень кажется мне знакомым. Требуется несколько секунд, чтобы связать одно с другим.

– Нет, – бормочу я и делаю глоток колы, чтобы перебить горький привкус во рту. – Я его знаю. Он работает на моего отца. И он точно не собирается делать ей предложение.

Хейли таращится на меня. Я практически вижу, как крутятся шестеренки в ее голове, и она делает правильные выводы.

– Ты имеешь в виду?.. Нет! Или?..

– О да.

Мы снова смотрим туда, где сидит пара, тесно прижавшись друг к другу, она наполовину у него на коленях, его рука на ее бедре. Он что-то шепчет ей на ухо, что заставляет ее смеяться. Для посторонних они выглядят как обычная влюбленная пара. И так и есть. За тем исключением, что этот мерзавец женат, а его жена наверняка ничего об этом не подозревает.

– Хейли? – я делаю еще один глоток, потом отрываюсь от них и поворачиваюсь к ней.

– Чейз? – спрашивает она тем же тоном, только в ее голосе звучит здоровая доля скептицизма.

Я не могу удержаться от усмешки.

– Ты уже выливала кому-нибудь напиток в лицо?